|
*
камушки
оранжевый
набычиться
вычесть из целой улицы
тебя
праздно шатающуюся и чуткую
хмурая моя летунья
перламутровым
шариком отражающимся в забывчивых окнах как в волнах
да и где им знать что лето
идет ко дну где-то под Мурманском
обожженной листовочкой летит по Манхеттену
да ведь ты жива
хрупкая моя летунья
москвичка
давай уедем в Киев
_^_
по-детски стеклодувное
стихи выдуваешь шепотом
обжигаешь мозаику словесную
августовским зноем
над копотью
кухни
негативы вывешиваешь
потом рассматриваешь их на свет
чуть искоса
через прищур ушлого горожанина
господи ну зачем так выспренне
и больно бредить северным сиянием
покушаться на святость постели нагретой
шагать через мое лицо золотым циркулем
утверждать что я аист с крыльями из газеты
что уж если работаем в цирке мы
в театрике чистой воды
(а по мне - мутной)
то всем нужно нам почему-то
на ходулях спешить
или там под куполом
беременность неба прощупывать
и чтоб от рвущейся пуповины времени
от головы до кончиков ног
что-то сладко хрустнуло в темени
ссыпался кипяток
пол и потолок раскрыв диафрагмою
чтобы
радоваться
ирисом
чтобы вырасти
и раздеться
до шарика на елке
до ребенка
господи ну как тебе с таким ростом
не сыпать снежинками в ладони взрослым
_^_
п о ч т и п е р с и д с к а я м и н и а т ю р а
щурится лисенок на лампу
улыбится мягко
рта ранкой
пробует крови со льдом
ломкое солнце сангрии
чур бесенята рясною зеленью глаз
иранским крокетом
мячиком быстрым блесните
горловым муэдзином с тоской по монмартру
янтарно ищите лисенка
в прожилках листвы желткопалой
жасминно-желтушном и рыжем
пряно-персидском
препоясанном ста лепестками
сне о тебе
и тысяча ночи и две
вы бесшумно шуршаще шелками
шелкопрядовым шествием шесть
задеваете веток ума
чур вам меня увести
этажами без стен и ступеней
оплести обозначить открыться
гауди джиберишем песочно
не догадкой святого семейства
шалой ласточкой бритвенно-тонкой
прижаться к синей щеке
к стеклу лобовому щебенкой
_^_
с ч а с т ь е
счастье ты мое луковичное
раздеваешься а я плачу
чувств чешуйки огнем мучаю
ловлю души мячик
и скорей из зависти (выпей меня)
уменьшаюсь алисою до заквасной крошки
лба лунного прикасаюсь я
рукавом растений трусь об ладошку
молчаливой бабочкой ем с твоих губ
с привкусом ванили зефир и помаду
говорят озирис открывает свой клуб
где-то между верхним раем и адом
осень желтизной царапнет окно
алым вспыхнет нагретая черепица
август кончится и будет темно
если сетчатка твоя отслоится
_^_
п я т ь м и н у т
нежно сутулясь застыла перед зеркалом:
- нам ведь к семи, наверно?
исковерканные
пота и духов распознаю иероглифы
(до чего не хочется глаза отрывать от подушки)
- пять минут еще
радуги шарить в карманах воздушных
чтобы стать послушным
(пять) ручным
(минут) семейным
(еще) примееееерным самым...
узкой лозою из темени земли
саженцем вакховым почти парить
солнечные крохи в эфира карманах
нююю-...
- ну сколько тебя можно ждать?
сейчас придет мама...
нюхать бузины свежесрезанный прут
ровно пять минут...
_^_
* * *
"... две щепотки пылевидной моли... "
не-бабочки внутри бетонной кельи
живут до неприличья долго, но -
одна из них научена метелью
не в зеркало глядеться, а в окно.
там после-мотыльки свивают танец
в закрученные гнезда бывших рук
и крылышек, твоей щеки румянец
пыльцой алеет от волшебных мук.
здесь соли нет. зима скорее спящей
змеею кажется: копьем распята пасть,
язык зимы составлен из шипящих
и очень долгих гласных - не упасть
ему нельзя. он весело двоится
на недомолвки и полутона.
поземкой речь змеиная змеится:
"ты бабочка, ты тоже умерла".
вот белая змея шипит и дует:
"шла саша по шоссе сосала су... "
язык ее все время существует -
уже не на земле, а на весу.
и волосы как крылья распуская,
ты время просишь оглянуться вспять,
по снежному стеклу идешь босая
широких радуг утренних искать,
всамделишних цветов. и низкий ветер
ведет беглянку за воздушный край,
где, позабывши обо всем на свете,
играет в нарды сам с собою кай.
_^_
* * *
божись лисенок большеротый
мой самый лучший домовой
опять на месяца зевоту
рожок настраиваешь свой
и прогоняешь вон из дудки
ленивых муравьев тоски
и выдуваешь незабудки
снежинки на мои виски
и ты ушастый ты услышишь
не только музыку окрест
в ней ветер греется о крыши
и тишину из окон ест
но многое что ветер гонит
в неумолкающий закат
я буду тих и непреклонен
пройти чистилище и ад
пока твой ад не обветшает
и сам себя не растворит
пока твой ветер не узнает
о ком сегодня говорит
и сам себя переполняя
не обернется в рыжий гром
зародыш большеротый рая
лисенок ветра метроном
_^_
еще бабочка
о бабочка - ты зренье полифема
когда он в гроте подземельном спит
его ты совесть и проросший стыд
и толстых губ крылатая морфема
пускай зашит его единый рот
землей золой и грязной темнотою
между цветов танцуя запятою
ты в жидком воздухе живешь наоборот
ты говоришь воздушные слова
и хитрого улисса видишь парус
рогатый месяц дальних звезд стеклярус
хозяин слеп а ты еще жива
чудовищу поведай обо всем
с жужжащим насекомым напряженьем
что море - не вода а соль и жженье
и что герой на гибель обречен
его корабль крысами источен
он растерял семь спутников своих
стать легкою добычей ты не хочешь
летучих рыб и птиц береговых
и видимо умрешь на берегу
на зло улиссу и его врагу
пришпиленна булавкою к комоду
где рыбаки хранят - вино и воду
_^_
© Герман Власов, 2003-2025.
© Сетевая Словесность, 2003-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Так возвышает родина, поверь... [Стихи лакских поэтов Руслана Башаева, Миясат Шурпаевой, Патимат Рамазановой, Мирзы Давыдова и Патимат Штанчаевой в переводах на русский язык.] Виктория Орлова. "Увидеть Париж" и другие рассказы [Ох, как же дружно жили они! Небогато, даже на море никогда не были, всех сокровищ – библиотека, хрущёвка двухкомнатная да дача-сарайчик на шести сотках...] Александр Карпенко. "И, взявшись за руки, шли двое..." (О романе Бориса Гриненко "Признание в любви") [Эта книга стала для автора смыслом жизни. Написать и издать её – подвиг. Это книга-долг – живого перед ушедшей...] Наталья Захарцева. Улица Троллейбусных Скворцов [Ведь всё, что воздаётся, всё – добро. Мы лучшие конструкторы миров. Вы просто не пытайтесь их разрушить...] Владислав Китик. Я весны моей всё ещё пленный [Пробуждённую ночь я приму, / Помогая атлантам, на плечи. / У неё я на память возьму / Трудный дар человеческой речи...] Ольга Гурилёва. Всё то, что случилось с нами [Так тут и было веками, / Как в самом начале всего: / Только любовь и бог – / Всё то, что случилось с нами.] Михаил Ковсан. Гроб некому вынести, или Улыбка Гагарина [Улыбка Гагарина стала не такой широкой и белозубой, как раньше. Поговаривали, что его и вовсе одноцветно закрасят, только деньги найдут. Но пока деньги...] Ольга Самарина. Внучка Ава [Ава, крошечная, но настоящая Ава, уже умудрилась захватить нас в свой плен. Навсегда. Она не путалась в ролях и оказалась самым адекватным человеком в...] Николай Хрипков. Любовь с первого слова [Ну, мир! И что мир? Что же, интересно, о нем наразмышлять можно? Мир – он и есть мир. А Бог? А что Бог? Бог – он и есть Бог. А человек? Две руки, две...] Юлия Великанова. Будь его Солнцем, или Мы просто об этом не думаем (О романе Андрея Кошелева "Валери") [Наше бытие во многом рассчитано на глаза и зрение, на зрительное восприятие. Процентов 70 информации мы получаем и воспринимаем глазами. Зачем задумываться...] Дом вынимает пламя (О книге Веры Полозковой* "Lost and found") [Новая книга Веры Полозковой – собрание стихов, короткой прозы и фотографий – сильный эстетический опыт противостояния смерти...] Владимир Ив. Максимов. Ничего не требуя взамен... [Любой календарь – не без вычета, / Но тёплая осень – особенна: / Она, словно гречка, рассыпчата, / И солнечным маслицем сдобрена...] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
