Глазеют сиротливые дворы
сквозь ветхие растерянные кроны,
как ордами гигантской мошкары
над парком разоряются вороны
и пачкают собой верхушки древ,
как лбы страдальцев - древняя проказа.
В безличном, безразличном декабре
останется набег их безнаказан...
Идут кругами, режут на пласты
худое, обескровленное небо,
заката бледный узкий след простыл,
луна, как бесполезное плацебо,
не может хвори туч перебороть
и застревает в их опухших горлах,
вороньей стаи аспидная плоть
перекрывает свет пределов горних.
Подмога распоясавшейся тьме,
беззвёздной ночи иго неизбывно,
слабеющему ветру не суметь
в неё вонзить затупленные бивни.
Но стая, будто кто-то поманил,
взлетает фейерверками чернил,
и льется жгучей кислотой азотной
на немоту щетинистой стерни,
и протекает в дыры горизонта.
Ночь проходит в чёрном птичьем платье,
отражаясь в пропастях витрин
перистой колеблющейся статью,
и перебирает фонари
трепетными кончиками крыльев,
ощущая в небе фиолет,
затмевая кружевной мантильей
лунно-млечный венчиковый свет.
Мреет, расплывается, двоится,
словно смутной памяти кристалл,
постепенно проявляя лица
в тёмных водах мертвенных зеркал.
Облики летят по зыбкой ленте
голубых зазывных огоньков
и опалесцируют в абсенте
воздуха, как стайка мотыльков.
Дым метался над черной квадратной трубой,
может, просто хотел, чтоб обратно впустили?
Через тучи просвечивал диск голубой
и рассматривал город глазами пустыми.
У моста на реке застывала вода,
пряча листья с дерев под пластами металла,
было позднею осенью всё, как всегда:
в темном мире тепла и любви не хватало...
Туман висел меж синих фонарей,
как без ночлега мающийся призрак,
высокой башни меркнущая призма
поблёскивала в первом серебре,
рассыпанном стараниями звёзд
от неба до реки как первый признак
прибытия несметных зимних средств
для усмиренья осени капризной.
На чёрном небе белый снежный воз
клубился, изменяясь в очертаньях,
и, к горизонту прислоняясь, рос,
река глотала жадною гортанью
все отсветы, глядела с укоризной
на скудость их, опять гналась за данью.
А в башне золотой огонь горел,
в ней осень горевала, что пришлось
оставить этот мир, стремилась вниз, но
там тьма и блеск то разбегались врозь,
то вновь сходились над холодной гранью
воды в сиянье синих фонарей...
"Полёт разборов", серия 70 / Часть 1. Софья Дубровская[Литературно-критический проект "Полёт разборов". Стихи Софьи Дубровской рецензируют Ирина Машинская, Юлия Подлубнова, Валерий Шубинский, Данила Давыдов...]Савелий Немцев: Поэтическое королевство Сиам: от манифеста до "Четвёртой стражи"[К выходу второго сборника краснодарских (и не только) поэтов, именующих себя рубежниками, "Четвёртая стража" (Ridero, 2021).]Елена Севрюгина: Лететь за потерянной стаей наверх (о некоторых стихотворениях Кристины Крюковой)[Многие ли современные поэты стремятся не идти в ногу со временем, чтобы быть этим временем востребованным, а сохранить оригинальность звучания собственного...]Юрий Макашёв: Доминанта[вот тебе матерь - источник добра, / пыльная улица детства, / вот тебе дом, братовья и сестра, / гладь дождевая - смотреться...]Юрий Тубольцев: Все повторяется[Вася с подружкой ещё никогда не целовался. Вася ждал начала близости. Не знал, как к ней подступиться. Они сфотографировались на фоне расписанных художником...]Юрий Гладкевич (Юрий Беридзе): К идущим мимо[...но отчего же так дышится мне, / словно я с осенью сроден вполне, / словно настолько похожи мы с нею, / что я невольно и сам осенею...]Кристина Крюкова: Прогулки с Вертумном[Мой опыт - тиран мой - хранилище, ларчик, капкан, / В нём собрано всё, чем Создатель питал меня прежде. / И я поневоле теперь продавец-шарлатан, / ...]Роман Иноземцев: Асимптоты[Что ты там делаешь в вашей сплошной грязи? / Властным безумием втопчут - и кто заметит? / Умные люди уходят из-под грозы, / Я поднимаю Россию, и...]