Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



ВСЕ  ЖИВЫ


* Душа моя, пусти меня к себе...
* Межсезонье, пятое время года...
* Собирая кристаллы соли...
* Как темна и чудесна звериная смерть...
* О, расскажи мне эту новость...
* Стрижи хвостами режут синеву...
* Передушить звонки и перерезать ток...
 
* постучатся войдут и встанут рядом...
* ЕГИПЕТ-КИТАЙ
* 6.45
* ...и вдруг прольется, как из чаши...
* Последний снег чуть-чуть похож на первый...
* Запоздалый март, волчий ветерок...


    * * *
        Памяти Д. Бесогонова
        ...я дорогую славу раздаю
        насмешливо и честно, как создатель.

              Д.Б.

    Душа моя, пусти меня к себе
    в обитель из живых цветов и стали.
    В нечаянном преддверии небес
    мы растеряли нужные детали
    самих себя. А это ль не резон
    единым махом, вкрадчивым и жадным,
    перелистать обрыдший горизонт -
    так примеряются к жемчужным жабрам,
    так впитывают порами состав
    чужого воздуха. Так шьют с изнанки.
    И так, бесцеремонно просвистав
    судьбу, читают линии и знаки
    другой судьбы. Ну что же, привыкай,
    как привыкала к яблоку и к боли,
    косноязычно мудрствуй и лукавь
    в объятьях колыбели и юдоли.
    Но там, где розовеют облака -
    так безоглядно-глупо, так по-женски
    скажи, кого еще ты обрекла
    на чистое слепящее блаженство
    присутствия? И днесь, когда стою
    по горлышко в тебе - с которой стати
    я дорогую славу раздаю
    насмешливо и честно, как создатель?
    Душа моя,
    пусти меня к себе.

    _^_




    * * *

    Межсезонье, пятое время года, в школах
    эпидемия гриппа.
        Скоро скрипеть полозьям
    по живому белому. Скоро, скоро
    будет чисто, светло. Дождь бьется оземь
    в долгой судороге зрительного нерва,
    разделяя жизнь на лоскуты-волокна.
    Оттого-то кажется мне, что небо
    холодней земли,
        и время заклеивать окна.

    _^_




    * * *

    Собирая кристаллы соли
    на развалинах Вавилона,
    не печалуясь об ушедших,
    не завидуя тем, кто спасся,
    я запомнил сосцы тугие,
    горький мед молодого лона,
    но песок утекал, как семя,
    между пальцев.

    В зачумленных кроличьих норах,
    в голубых урановых копях,
    на гнилых земляничных полянах
    ничего найти не сумел я.
    Оттого-то, как по приказу,
    предо мною скрестили копья
    двое стражников возле входа
    в подземелье.

    Видишь, наискось рвется небо
    от торжественной благодати.
    Корабли стоят на приколе
    и шары закатились в лузы.
    Азраил поджидает в Смирне.
    Я седлаю коней в Багдаде.
    Ничего не случится. Больше -
    ни надежд, ни иллюзий.

    Ничего не случилось - просто
    наконец-то весна настала.
    Что ж ты мнешься, как прокаженный
    на пороге чужого дома,
    и целуешь ладони ивы,
    и отметины чернотала,
    и растрескавшиеся губы
    глинозема...

    _^_




    * * *

    Как темна и чудесна звериная смерть
    на горячем снегу, на истлевшей бумаге.
    Сумасшедшая нежность - хотеть и не сметь
    прикоснуться к истоку слепыми губами.
    Где кончается день, где мелеет река,
    где плотней облака и весомей расплата -
    мы узнаем друг друга по чистым рукам,
    по голодным глазам, разучившимся плакать.
    Ждать у горя погоды и добрых вестей,
    отвергая дары, опуская ресницы...
    Мы друг друга найдем по зеленой звезде,
    по соленому следу на чистой странице.

    _^_




    * * *

    О, расскажи мне эту новость -
    как из-под ног бежит земля
    и вены вздувшиеся ноют
    под капельницей февраля,
    как бьют размеренные склянки
    и бьются вдребезги сердца...
    Помедли, хитроглазый ангел,
    у заметенного крыльца!
    Как подают при встрече руку,
    даруй мне весть, улыбку, знак.
    Давай притормозим маршрутку,
    что заплутала в наших снах,
    и полетим без остановок
    сквозь перекрестки и дома...
    О, расскажи мне эту новость:
    сегодня кончилась зима.

    _^_




    * * *

    Стрижи хвостами режут синеву
    и пропадают на свету кромешном,
    и колокольчик падает в траву,
    но речь об утешении - не меньше.
    Да, миллионы разноцветных брызг,
    корабль, дрейфующий в нейтральных водах.
    Еще мгновенье, и подует бриз.

    ...Та девочка умрет при тяжких родах,
    а этот день - как продолженье сна
    под разлинованными небесами.
    И если музыка покинет нас -
    помилуй Господи, что будет с нами?
    Она глядит, как в зеркало, в рассвет
    и говорит картаво и негромко
    о мировом сиротстве и родстве,
    и говорит - как бы идет по кромке:
    "Возьми меня. Иного не дано.
    И будет скрипка, и немного нервно.
    Но лишь со мною, лишь со мной одной
    ты - посреди земли, напротив неба".

    И наискось рванет июльский дождь -
    хохочущий, всемирный, средиземный -
    когда освобожденно припадешь
    к ее рукам, изъеденным экземой.

    _^_




    * * *

    Передушить звонки и перерезать ток,
    стакан простой воды поставить к изголовью
    и лечь лицом к стене, чтоб никогда, никто -
    ни сном, ни духом, ни изменой, ни любовью.
    Как хорошо в ангинном детстве - с головой
    укрыться, чтобы лишь граница одеяла
    от облачной тоски и смуты голубой
    и отделяла бы - и вместе оделяла
    прожилками чудес и карамельной мглой,
    пронизанной ступенями ресничных просек,
    где все, что быть могло - взаправду быть могло,
    едва наметившись, как штриховой набросок...
    Но белый день встает во весь гигантский рост,
    сорвав засиженные мухами гардины -
    немилосердно и замысловато прост
    и преисполнен ангельской гордыни.

    _^_




    * * *

    постучатся войдут и встанут рядом
    встанут рядом будто навек застынут
    озираются ищут чего то взглядом
    а в глаза не смотрят боязно или стыдно
    а потом всю ночь поют негромкую песню
    и уходят прочь по дорожке ковровой пыльной
    и идут к дверям чтоб упасть за порогом в бездну
    и в дверях говорят позвони мне на мой могильный

    _^_




    ЕГИПЕТ-КИТАЙ

    Вложи мне вместо сердца скарабея
    и камни разноцветные в глазницы,
    покровы пропитай пчелиным воском
    и прокляни пороги -
    я поплыву, волнуясь и робея
    туда, где солнце матовое снится
    бродягам, променявшим сытный воздух
    на соль дороги.

    Пускай наградою мне будут ночи
    беззвездные, и небо грозовое,
    что направляет твердою рукою
    приливы и отливы,
    и путь, и радость непосильной ноши,
    непритязательные разговоры
    в решетчатой беседке над рекою
    и ветка сливы...

    _^_




    6.45

    Я люблю все, что только должно начаться:
    ожиданье в глазах предрассветных окон,
    мотыльковую нежность, раздирающую на части
    тесный ороговевший кокон.
    Я люблю лишь то, что вот-вот случится:
    обнаженные лица прекрасных безлюдных улиц,
    прямоту ростка, иррациональные числа.

    Без пятнадцати семь, в этот миг ты уже проснулась,
    я люблю.

    _^_




    * * *

    ...и вдруг прольется, как из чаши,
    непоправимо белый свет,
    сухой и звонкий, чуть горчащий -
    и живы все, и смерти нет.
    И пласт подтаявшего снега,
    под тяжестью своей осев
    и выдохнув, сорвется с неба -
    и страха нет, и рядом все.
    И тут же встрепенется зыбко
    и дрогнет крыльями в пыльце
    новорожденная улыбка
    на запрокинутом лице
    цветка. Ну что ж, и ты не бойся,
    иди в полуденной росе
    туда, где смерть почила в бозе
    и живы - все.

    _^_




    * * *

    Последний снег чуть-чуть похож на первый -
    он так же нежен и совсем не нужен
    и переходит в сумеречный дождь.
    Еще похож на ангельские перья,
    на тополиный пух в июле - ну же,
    на что еще он может быть похож?

    Давай играть в сравнения. Я буду
    некрупным зверем или днем недели
    и замкнутой системой заодно.
    Тебя же смело уподоблю чуду,
    стрижу и яблоку. На самом деле
    все много проще. Посмотри в окно.

    Ты видишь - за окном бежит собака.
    Под снегом и дождем бежит собака.
    С закрученным хвостом бежит собака
    с потешной мордой - будто бы спешит
    по направленью к мусорному баку.
    Кому какое дело. Пусть бежит.

    В конце концов, кому какое дело,
    что мне, однако, здорово под тридцать -
    как ни печалься тут, как ни тужи -
    и что не нужно ни души, ни тела,
    ни губ твоих, ни глаз твоих, сестрица,
    ни маленькой взъерошенной души.

    ...Последний снег идет. Такое чувство,
    что мы запутались в секретных кодах.
    Но знаешь - я хочу продлить еще
    короткие свиданья в переходах -
    да, это было весело и грустно,
    и грустно - и взаправду хорошо.

    И вместе это называлось счастье -
    надеяться, отчаиваться, злиться,
    отчаиваться, злиться, ревновать,
    во сне целуя узкие запястья,
    холодный рот и детские ключицы,
    и все, что только можно целовать.

    _^_




    * * *

    Запоздалый март, волчий ветерок.
    Только и всего. Не бывает лучше.
    Отступает страх. Подступает срок.
    Слышишь, как звенят под ногами лужи?
    А над головой - звездная дыра.
    Хороши дела, да делишки плохи.
    Только и всего - с ночи до утра
    погонять коней, не жалея плетки,
    в голубую степь, по следам орды,
    чувствуя во рту травяную горечь,
    возвращая дар, стершийся до дыр,
    расплетая нить, обретая голос.

    _^_



© Алексей Сомов, 2004-2024.
© Сетевая Словесность, 2004-2024.





Словесность