Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




СОЛЕНЫЙ ВЕТЕР


Марина жила в небольшом уютном городке. После окончания школы она пыталась поступить в медицинский институт, но не сложилось. Пришлось идти работать в фотокабинет. Принимала заказы. В основном, люди фотографировались на документы, но были и интересные работы: свадьбы, юбилеи. В ее обязанности входило настраивать свет, таскать штатив. Одним словом, быть на подхвате. Иногда доверяли что-то подретушировать несложное. Работа не пыльная, но Марина не теряла надежды поступить в институт на следующий год. Продолжала готовиться, что-то зубрила вечерами. Девушка заметила, что два раза в неделю к ним в фотостудию повадился ходить молодой мужчина. Парнем его нельзя было назвать. Ему было лет 35. По сравнению с ее 18 он выглядел взрослым. Приходил фотографировался на портрет или на документ. Зачем ему столько фотографий? При получении заказа жег ее взглядом, но не заговаривал. Это был высокий сутуловатый, жилистый молодой мужчина. Несмотря на свою худобу в нем ощущалась сила мужская, пугающая. Как тлеющий уголек из костра. "С ним надо быть осторожной", – подсказывал инстинкт. Сотрудники стали над ней подшучивать.

– Мари, что ты не понимаешь, зачем он так часто ходит? Уж помоги парню преодолеть свою скромность.

Какой же он парень? Дядька уже. Нашли скромника. Он взглядом во мне скоро дыру просверлит. И вообще так смотрит как будто знает про меня то, что даже я не знаю.

Несколько раз Марина, казалось, что видела его после работы на другой стороне улицы. Там знакомая тень куда-то метнулась и пропала. Может показалось? Но она стала с опаской оглядываться, идя домой. Было ощущение, что ее преследуют. "Это воображение разыгралось" – успокаивала она себя.

Однажды она решила поехать к школьной подруге. Давно не виделись. У каждой своя взрослая жизнь. Но они скучали друг без друга. Что-то мелкое и мокрое сыпалось сверху, но это не могло повлиять на ее решимость. Тем более летом эта морось не воспринималась дождем. Она шла и мысли навстречу, как ветер с мелкими дождинками. Они оседали точками на стеклах очков, стараясь проникнуть дальше за барьер и отложиться смутным силуэтом воспоминаний. Предвкушая приятный вечер, Марина улыбнулась уголками губ и поспешила на остановку. На асфальте она заметила сорванный и брошенный кем-то кленовый лист, распятый и растоптанный. Она верила в знаки. Неужели, будут вспоминать что-то грустное?

В троллейбусе было тесно. В часы пик все спешили в свои квартиры-скорлупки. На каждой остановке люди все прибывали. Марина сомневалась, что ей удастся выйти на нужной остановке. И тут какой-то парень стал пробиваться к выходу. Марина устремилась за ним. За этой спиной. Они двигались, как буксир и баржа. След в след. Что-то происходило в душе. От этой спины веяло добром, надежностью. Марине захотелось уткнуться лбом между лопаток этого парня, в эту надежную доброту. Еле сдержалась. Вот и выход. Парень вышел и не оглядываясь на девушку подал ей руку. Она послушно приняла ее. Это было так естественно и странно! Парень повернулся, и они увидели друг друга. Бледная фарфоровая кожа, светлая косая челка на глаза. И Глаза! Светлые, чуть голубые и такие растерянные. Он тоже не понимал почему так поступил. Люди из троллейбуса просыпались и раскатились, как горох, вокруг них. А они стояли, держась за руку, и смотрели глаза в глаза. Наконец, парень решил, что это даже неприлично. Он резко повернулся, перешел на другую сторону улицы и пошел в том же направлении, что и Марина. Так они и шли по разным сторонам улицы, с недоумением поглядывая друг на друга. Марина свернула в нужный проулок, и парень затерялся где-то. Осталось только чувство недоумения и утраты.

Дни проходили за днями. Марина жила в ожидании чего-то непременно хорошего. Все вдруг окрасилось ярко и засияло. И как она раньше не видела этого бездонного неба, пчелу на цветке? Сияния солнца сквозь влажные ресницы? И не поймешь то ли это слезы выдавило солнце, то ли это слезы восторга? Восторга от чего? Ничего не происходило.

Она шла домой после работы и засмотрелась на плывущие облака. Такие пушистые, величественные! Вдруг кто-то резко схватил ее за руку и выдернул с дороги. Мимо пронеслась машина. Бешено и стремительно.

– Девушка, что вы делаете?! По сторонам же надо смотреть! – недовольный окрик вернул Марину в действительность. Она оглянулась. О, чудо! Это был парень из троллейбуса!

– Это ты! – парень облегченно вздохнул. – Я тебя искал потом, а здесь не ожидал увидеть.

Они застыли, опять глаза в глаза. Улыбались одними глазами, говорили глазами. Но теперь понимали зачем это и почему. Все вокруг стало двигаться, сливаться, разглаживаться, перетекать из одной формы в другую, как ртуть. Окружающий мир стал неустойчивым. Единственно, что в нем было неизменно – это эти двое.

– Я – Тимофей. Для друзей Тёма, – выдохнул парень.

– Я – Марина. Для друзей Мари, – Марина поняла, что забыла дышать. Так глубоко затаила дыхание. Прерывисто вздохнула. Парень медленно и осторожно снял с Марины очки. Она близоруко прищурила по-лисьи свои зеленые глаза. .

– Для меня ты рыжая Мандаринка.– Он погладил ладонью ее пушистые рыжие волосы, притянул к себе, обняв за плечи и наклонившись уперся лбом в ее плечо. Так и стояли обнявшись, как после долгой разлуки.

Они встречались каждый день. Как жаждущий в пустыне не мог напиться, так и они не могли наслушаться, наглядеться друг другом. Если она что-то давала ему, какую-то мелочь, то это мелочь сразу возрастала в значимости, становилась частью его самого, как рука и нога. Они были очень щедры друг с другом. Вскрывали свои души, как консервные банки. Делились сокровенными мыслями и чувствами. Чем больше отдавали, тем богаче, полнее становились. В итоге случилось то, что должно было случиться. Днем, у него дома, когда мать была на работе. Потом Марине надо было ехать на работу.

Ехала в маршрутке и все было написано на ее лице. Радостная, возбужденная утомленность. Было чувство, что все видят и понимают от чего так пылает лицо, блестят предательски бесстыжие глаза. Поэтому все деликатно отворачиваются, стараясь не замечать этого неприкрытого, голого счастья. И только одна молоденькая девчонка уставилась и во все глаза смотрела на нее, не понимая по неопытности, почему ее так привлекает это лицо, такое счастливо прекрасное. И в то же время хочется стыдливо отвернуться, словно подглядела в замочную скважину за чем-то недозволенным и тайным.

Время летело стремительно. В конце лета Тёма должен был ехать на свою работу. А работа его была столь необычна, что трудно даже поверить в ее реальность. Он был смотрителем маяка. Причем не вахтенным, а постоянным. Отлучался только в отпуск, тогда его замещали на месяц. Он много и взахлеб рассказывал Марине об этом маяке. Маяк Анива. Показывал фотографии.

– Мандаринка, там так красиво! Поехали со мной. Поженимся и поедем. Это уникальный объект. Он не имеет аналогов на Дальнем востоке. Расположен на скале Сивучья. Южная точка Сахалина. Жаль, что некоторое время он был заброшен, но сейчас отреставрированы несколько этажей. Работает на дизеле. Есть все удобства. Радиосвязь. Сотовая, правда, не берет, но и через приемник достаточно. Если продержимся пять лет, купим квартиру, не понравится уедем. А как там пахнет море! Нигде так не пахнет. Никакое Черное море не сравнится с Охотским. Морская капуста выброшена на берег, а под ней морские ежи. Красную икру можно ложками есть! – уговаривал Тёма.

Марина знала, что согласится, что не сможет без него жить, но хотелось немного капризничать, она же почти ребенок. Ей можно. Приятно было наблюдать, как Тимофей горячился, а в глазах страх, вдруг не поедет, вдруг откажется? Как тогда он без нее? Как жить? А когда, наконец, сказала "хорошо", подхватил на руки, закружил, зачмокал как-то по-детски горячо и поспешно. Сказали о решении родителям. Тёмины, конечно, рады – будет сыночек не один на этой скале! А вот мать Марины бунтовала.

– Не для того я тебя растила, чтобы ты плюнула на свою жизнь! Ты же поступать хотела! А теперь какие могут быть институты! А там дети пойдут. Ты голову-то включи! – кричала она. Марина молча выслушивала мать и только иногда вставляла – "Я его люблю. И без него не останусь".

– Вот упрямая девка, – говорила мать, выпивая ложку валерьянки. Наконец, она устала, а может, аргументы кончились, она сдалась. Назначили свадьбу на конец июля. Сразу после этого надо ехать – в конце сентября начинался сезон тайфунов. Надо было устроиться, обжиться.

И вот СВАДЬБА! Какое безликое слово – счастье. Разве оно может передать те чувства, что наполняют сердце! Переполняет чувство восторга, хочется поделиться этой радостью со всем миром. Нате, берите, мне не жалко, у меня ее много! Когда возьмете, увидите мир другими глазами. Из черно-белого он станет цветным, не просто цветным, сияющим! И ОН рядом, и это навсегда. В один миг Марине показалось, что в толпе она увидела того странного мужчину – Уголек. Так она его назвала, потому что не знала его имени. Но нет, показалось. Да и чего это ради? Сомнение тенью скользнуло по ее лицу и растаяло.

Свадьба была скромная. Только родители и близкие друзья. В груди Марины росло, поднималось что-то чистое и светлое, как небо, легкое, как облако. Тимофей смущенно улыбался, как бы стесняясь своего очевидного счастья. Куда бы он ни повернулся – чувствовал ее в этом замкнутом пространстве кафе, наполненным другими людьми. Чувствовал свою Мандаринку иногда затылком, иногда щекой, смотря какая часть тела была ближе к ней. Гости говорили одновременно, возбужденно перебивали себя и друг друга. Кто-то танцевал, кто-то сидел обнявшись с кем-то, нашептывая друг другу что-то сокровенно личное. Как это бывает на свадьбах. И только мать Марины – Людмила Петровна – сидела насупившись и то и дело выпивала рюмку за рюмкой. Ее не брал хмель. Его вытравляла тревога. Наконец, она не выдержала встала, подошла к новоиспеченному зятю.

– Ну-ка, молодой, не желаешь ли потанцевать со своей тещей?

– Почему и нет. Я с удовольствием – Тимофей поспешно встал. Вышли на середину танцевальной площадки. Затоптались на месте.

– Ты вот мне скажи, зятек, зачем вам вообще ехать в такую глушь? Маринка совсем ребенок. Но ты же старше ее на пять лет. Конечно, тоже несмышленыш, но хоть там уже пожил немного. Соображать должен. Зачем ей такое испытание? Ей поступать в институт. Там она все забудет, не поступит даже на заочное обучение. Ты что, не понимаешь, что ей жизнь рушишь? Она и слушать ничего не хочет, в рот тебе смотрит. Влюбленная девчонка, ничего вокруг не видит, не желает видеть! Оставайтесь, работу тебе найдем. За это не беспокойся. Подумай.

– Людмила Петровна, не волнуйтесь. У нас все будет хорошо. Марина обязательно поступит. На Сахалине есть хорошие Вузы. Пусть выбирает. А мы на квартиру заработаем и вернемся.

Людмила Петровна обреченно усмехнулась: – Обещай мне, что будешь контролировать ее занятия. Ты в ответе за ее будущее.

* * *

И вот Сахалин! Столица – Южно-Сахалинск. Сильно город не впечатлил. По европейским стандартам небольшой, но чистый, люди приветливые. Тёма, оказывается, родился на острове, но в детстве семья переехала на материк к родителям матери. Он с удовольствием показывал Марине город, что помнил. Показал школу, где учился. Заброшенный пятачок на перекрестке, заросший газонной травой, где находился его дом. Почти в центре. Сводил в главный универмаг города с названием, конечно, Сахалин. Говорил, что хоть это здание не изменилось. Оно стояло на пересечении двух улиц и плавно поворачивалось с одной улицы на другую. Они купили фирменный торт. Это был большой шоколадный торт обильно посыпанный сверху грецкими орехами, увенчанный шоколадкой, отлитой в виде острова. И на ней тонко белым кремом надпись: "о. Сахалин".

Тимофей повел Марину к своему другу, который замещал его в прошлом году на маяке. Приехали под вечер на окраину города. Друга звали Сергей. Крепкий в плечах, невысок ростом, но энергичен и обаятелен. Он был немного старше Тимофея, но круг интересов у них был общий. Он встретил молодую пару в небольшом саду своего частного дома, где жарил шашлык из семги на мангале. Сели тут же, на деревянном столе красовался шашлык, отварные чилимы – морские креветки. Марину восхитил их размер и вкус. Они были огромные – больше 15 сантиметров. Ну, и конечно, большая миска с красной икрой – какой же Сахалин без икры! Вечер удался, ребята вспоминали всякие забавные случаи, связанные с маяком и легенды о неупокояных душах погибших моряков, которых маяк призывает своим светом.

– Не хочу тебя пугать, Марина, но ночами одна лучше не выходи к морю и не взбирайся в башню на самый верх к самому осветительному фонарю. Утащат еще такую красотку, – Сергей лукаво подмигнул Тёме.

Тёма рассмеялся, заглянув во встревоженные глаза жены. – Не слушай его, Мандаринка, это он пугает духами, чтобы ты в темноте не бродила. Это довольно опасно, потому что крутизна везде. Можно ненароком споткнуться и упасть.

Парни вспоминали, как ремонтировали два года крутую лестницу к морю. До этого там был просто канат, по которому надо было взбираться к зданию. Канат они оставили. Теперь он служит поручнем. Самое сложное доставлять на маяк строительные материалы. Но постепенное и постоянное дает результаты.

Сергей со смехом рассказал случай, как он купался в рыбе.

– Некоторые купаются в шампанском. Но это просто – есть деньги, покупай и купайся. А я купался в заводи перед небольшим речным порогом. В ней скопилось неимоверное количество горбуши, идущей на нерест. Прыгаю в холодную воду, и со всех сторон рыба! Она скользит по мне, не дает нырнуть, потому что подо мной ее несколько рядов! Непередаваемое впечатление. Никогда больше такого не переживал.

Засиделись допоздна. Не хотелось расходиться, но завтра был тяжелый день. Сергей вызвался их отвезти. Обсудили маршрут. От Южно-Сахалинска до Корсакова ехать приблизительно час. В Корсакове лучше закупиться продуктами по списку от муки до спичек. Дизельное топливо привозят военные регулярно, каждые три месяца. Дальше надо доехать до поселка Новиково приблизительно полтора часа. Это если дороги не размыло от недавних дождей. Ну а дальше на моторной лодке сорок минут до маяка. Тут тоже с оговоркой, если море спокойное. Если штормит, то лучше дождаться спокойной воды. По берегу вообще пройти невозможно. Во всяком случае удавалось немногим смельчакам. По берегу узкая полоска песка прерывается непроходимыми скалами, по которым не взобраться, только обогнуть их можно вплавь. Марине, как-то стало не по себе от этих подробностей. Но мужчины успокаивали ее – это только звучит страшновато. Увидишь своими глазами такую красоту, не пожалеешь!

Утро было ясное. Но парней это не обнадеживало. На мысу Анива погода быстро меняется. Бывают частые туманы, а в море сильные течения. Парни смеялись и толкали друг друга, подбадривая. Уже перед самым выходом, Сергей вдруг засуетился.

– Ребята, я совсем забыл. Я же вам тут подарок приготовил! – он удалился в глубь дома и через минуту вернулся прижимая, что-то к груди. Этим "что-то" оказался забавный щенок. – Тёма, ты же знаешь у меня лабрадор Ильза. Всех щенков распродал, а этого вам приберег.

– Но это дорогой подарок! – Тёма удивленно поднял брови.

– Ничего подобного. Этого щенка никто бы не купил. Окрас бракованный. Видишь, сам он рыжий, а одна лапа и ухо темно-коричневые. В конкурсах не допустят участвовать. А вам на маяке какие конкурсы? А щенок очень умненький и сильный, это я как профи вам говорю. Для Марины будет занятие, дрессура. Эту породу отличает сильная привязанность и преданность к хозяину. Да и вообще они очень добрые. Будет у тебя, Маринка подружка, – засмеялся Сергей.

– И как же мы тебя назовем, мальчик – красавчик? – Марина в восторге сложила ладошки лодочками. Она взяла щенка на руки, прижала к груди и поцеловала в мокрый нос. Щенок, виляя хвостиком тоже лизнул ее в нос. Ребята рассмеялись.

– Видим, контакт есть! Зарождение любви и дружбы!

– Давайте назовем его Лис, Лисёнок. Он же рыжий, прям, как я, – Улыбнулась Марина. Никто не возражал. Только Сергей сказал, что такой окрас на солнце будет немного выгорать – это нормально.

Присели на дорожку. Помолчали. Наконец, Сергей хлопнул себя по коленям.

– В путь!

* * *

В Новиково приехали к вечеру. Расстояния небольшие, но надолго останавливались за покупками в Корсакове. Сергея отпустили сразу. Попрощались тепло. Море волновалось и местные сказали, что лучше выдвигаться к Аниве утром. Ходили по берегу, целовались и бросали камешки в набегающие волны. Щенок устал, избегался, поэтому Тимофей спрятал его за пазуху и там в тепле он заснул. До темноты слушали шум моря. Марине казалось, что оно живое. Огромный, необъятный, черный не имеющий тела дышащий монстр. К ночи волнение успокоилось. Монстр подбирался волной – вздох, и волна отступала – ши, ши, ши – выдох. Страшно было бы войти в такую дышащую черноту.

Солнечный зайчик бесцеремонно и озорно играл, запутался в ресницах. Марина нехотя, прищурившись открыла глаза. Пора вставать. Сегодня встреча с Анивой.

Сделав еще какие-то покупки в местном магазинчике, прогулялись по поселку Новиково. Угольную шахту в нем закрыли, но люди как-то живут и видимо неплохо. По поселку разъезжают джипы. Может промыслом живут? Час ушел на погрузку припасов в моторную лодку. Местный рыбак – дядя Митя как раз и занимался перевозками на маяк. Если была необходимость добраться с маяка в поселок, то по радиоприемнику сообщали ему. Плата небольшая за такую услугу. Заодно он икру привозил.

– Ребятки, у вас там тоже есть моторная лодка, – дядя Митя встал за штурвал. – Отвяжи канат, – обратился он к Тимофею. Тот выпрыгнул из лодки на деревянный причал и завозился с толстым канатом. А дядя Митя продолжил, – Но лодочка маленькая. Смотрители используют ее на небольшие расстояния. Там от скалы Сивучьей до Мыса Анива всего двадцать метров, но дальше на мысу непроходимые отвесные скалы. До места, где можно пройти на берег всего метров сто пятьдесят – двести. Смотрители туда ходят на своей лодочке за голубикой. Уже скоро созреет. В августе. Дитё, – он обратился к Марине. – Не стоит тебе стоять близко к носу. Сейчас болтанка начнется. Тебя укачает. А идти по заливу минут сорок. Иди назад, на корму, там не так будет прыгать. Когда к маяку идем волны навстречу. Так что сейчас лодка будет прыгать яко заяц. – Он хрипло рассмеялся.

И правда. Лодка прыгала и билась днищем по воде, как по бетонной дороге. Если бы Марина осталась на носу, её бы выбросило за борт при такой качке, как резиновый мячик. А на корме было намного спокойнее. Щенка она предусмотрительно засунула в сумку и застегнула на ней молнию, сумку повесила на плечо.

Впереди на горизонте, на стыке неба и суши виднелся далекий мыс Анива. Над ним облака тонкие прозрачные, как слюда. Проплывали мимо полосы прибрежных скал. Потрясающее зрелище! В этих скалистых серых нависающих стенах есть что-то скандинавское, средневековое, что будоражит душу и воображение. А между ними ниточками небольшие ниспадающие водопадики и ручьи. Скальные откосы поросли девственной зеленью и с моря казались мягким изумрудным бархатом. А еще выше, на вершинах – дальневосточная тайга. Проплывали мимо небольших подводных камней, на которых расположилось стадо серо-белесых морских котиков. Они издают трубные звуки, и завидев лодку, как по команде спрыгивают в воду и высунув головы из воды провожают ее удивленными взглядами. Для них это явление из дикого мира людей. Навстречу, резкие порывы ветра крутили и вертели волосы, соленые брызги в лицо.

Наконец, из-за мыса показался маяк. Солнце затянуло дымкой тумана. Маяк высился будто на картинке. На овальном постаменте, где находились технические помещения, располагалась сама башня маяка. Она как будто грозила небу указательным пальцем. Маяк противостоял грозной стихии сурового моря. Маленький слабый человек дерзнул соперничать своим гением созидания с дикой неконтролируемой необузданной энергией. Теплые воды залива Анива кончились, дальше только холодные волны Охотского моря. Моторная лодка стремительно приближалась к маяку, и он увеличивался и вот уже нависал над морем! Большой, величественный! А сзади скалы, скалы, скалы острова Сахалин. Скала Сивучья встретила пронзительным истошным криком чаек, силой открытого моря! Стихия в тревожном ожидании, перед ней человек ничтожен и жалок!

Дядя Митя помог выгрузить припасы и отчалил. Тёма обнял жену за плечи:

– Посмотри, Мандаринка, какая величественная, первозданная красота! – Она в ответ кивнула, но на душе было неспокойно.

* * *

Потянулись дни, заполненные заботами. Нижние этажи были ранее отреставрированы строительной бригадой. Кухня, кладовые, дизельная, радиорубка и одна жилая комната были приведены в порядок, но финансирование кончилось. Тимофей считал, что это временно. Он ремонтировал комнаты на верхних этажах. По мере сил. В один из дней провел Марину на самый верх. На девятый этаж башни. На круговую галерею с двумя балконами, обнесенными ветхими перилами. Венчало башню фонарное помещение высотой пять метров. Здесь находился механизм оптической системы.

– Марина, без меня сюда не ходи. Это опасно. Все такое ветхое и шаткое. А высота башни 31 метр. Сама понимаешь, не шутка. Но вид отсюда потрясающий!

Марина огляделась сквозь толстые стеклянные стенки фонаря. Скала Сивучья выглядела, как корабль, разрезающий студеные волны моря. Волны пенились, с высоты казалось, что это рвутся белоснежные кружева. И корабль Сивучий несется в даль, в сторону Японии. А что же сзади за кораблем? Остров Сахалин горбатился мысом Анива, словно это фантастическое огромное существо пытается догнать маленький корабль с маяком, как с мачтой. У Марины перехватило дыхание от такой необыкновенной красоты.

– Это потрясает! – прошептала она. Когда спустились, она долго не могла прийти в себя. И только ее щенок Лис смог отвлечь от грандиозных видений. Он заглядывал ей в глаза, лизал руки. Наконец, Марина рассмеялась и принялась дрессировать нахаленка. Лис был очень смышленым и быстро осваивал команды, а когда подрос и окреп, Марина стала спускаться к морю бросать игрушки в воду, и послушный пес вплавь доставал их. Это было возможно только в отлив, тогда вода была спокойнее. В другое время поднимались холодные волны, да и было сильное течение в этом месте. Собака любила плавать, у лабрадоров большие мощные лапы с перепонками. Они хорошие пловцы.

В августе созрела голубика. В один из солнечных дней Тимофей с Мариной, захватив Лиса, переправились на маленькой моторной резиновой лодке на юго-восточный мыс Сахалина. От самого мыса к северу, действительно, возвышались непроходимые отвесные скалы. Но пройдя их, через метров двести можно было уже причалить к берегу. Шли вдоль берега по кромке серого мокрого тяжелого песка. Через пол часа Тёма увидел высоко по крутому откосу заросли кустов голубики. Даже снизу были видны сизо-голубые ветки, усыпанные ягодами.

– Мандаринка, тебе незачем карабкаться вверх. Высоко и круто. Ты лучше позагорай с Лисом здесь. – Он указал на большой валун, похожий на панцирь огромной черепахи. – Камень прогрелся на солнце, да я быстро. – он перекинул веревку, привязанную к ручке ведра, через плечо и начал неспешный подъем. Марина расстелила шерстяное одеяло на панцире черепахи. Она смотрела в бездонное небо с легкими как вуаль облаками и ощущала радость даже в кончиках пальцев. Стойкий йодистый запах моря приятно дурманил. Как можно было жить не видеть всего этого! Лис пристроился в ногах, повиливал хвостом, всегда готовый откликнуться на ее взгляд.

Марина уловила еле слышный крик сверху. Приподнялась, оглянувшись посмотрела. Далеко наверху на склоне стоял Тёма и показывал что-то рукой на заросли. Не было слышно, что он кричит, из-за шума прибоя. Потом махнул рукой и присев скрылся в зарослях. Девушка терпеливо ждала. Минут через десять показался Тёма и отряхиваясь стал спускаться.

Вернувшись, он рассказал, что обнаружил небольшую пещеру в зарослях.

– Мари, ее совсем не видно с берега. Вход весь в паутине. Паук – труженик, а я вандал. Все его труды разорил. Пещерка маленькая, но сухая. Она прямо над этим валуном.

– Зачем она тебе? – Марина пожала плечами. На север прошли еще километров пять. Любовались суровыми пейзажами, собирая по пути голубику. Набрали целое ведро! Но пора возвращаться на маяк пока погода не изменилась. А измениться она могла быстро.

* * *

Ноябрь принес туманы, дожди и шторма.

Туман был густой, как молоко. Он набряк, ему было тяжело себя держать. Наконец, он нашел себе опору. Туман оседал капельками влаги на всех предметах. И казалось, что и сам ты идешь в какой-то плотной взвеси. Продираешься сквозь нее, почти плывешь.

Марина посматривала в окно и машинально готовила обед. Она с каким-то особым вниманием уставилась на румяный куриный окорочок. Мертвая куриная ножка! Что-то подобралось в животе, подступило к горлу. Она выскочила из кухни, зажав рот ладошкой. Ее долго и мучительно рвало. Успокоившись, она упорно смотрела в одну точку и улыбалась.

Известие, что у них будет ребенок Тёма воспринял очень бурно. Он подхватил Марину на руки, закружил по комнате.

– За что мне такое счастье, Мандаринка?! Ведь я такой обычный? За что?

А она смотрела на него своими сияющими лисьими глазами и думала о том же: "За что? Ведь я такая обычная... Простая, как все. Но он полюбил меня за что-то. Он такой замечательный, необыкновенный! За все хорошее надо платить. Она, конечно, заплатит... Но чем?!... Откуда у обычного человека что-то, чтобы расплатиться за счастье? Ведь это огромная цена!" Посреди этого ликования ей стало не по себе.

* * *

Прошло десять месяцев. За это время многое произошло, и самое главное – на свет появился маленький человечек. Это самое большое чудо из чудес. Тимофей отвез Марину в Корсаков за месяц до события. Еле убедил ее в необходимости этого шага. Она долго не соглашалась уехать с маяка. Значит расстаться. Не хотела даже на короткое время.

Тимофей помнил дни одиночества в отсутствии Марины. Одиночество иногда необходимо человеку, но строго дозируемо. Оставшись один, наедине с мощной несокрушимой природой моря, истошно кричащих истеричных чаек, он особенно остро чувствовал брошенность и ничтожность своего существования. Выручал Лис. Он всегда крутился вокруг, тыкался мокрым носом в ладонь, и приветливо бил и отстукивал хвостом слова преданности, как азбукой Морзе. Они нередко засыпали вдвоем. Тимофей обнимал теплое тело пса и щемящее чувство одиночества отступало. Наконец, пришло сообщение, что родился мальчик. Сын! В этот день Тимофей напился, орал песни, а Лис прыгал вокруг и громко лаял.

Никогда не забыть первый день сына на маяке. Они поставили кровать посередине комнаты, положили маленького важного человечка на нее, распеленали, и встав на колени перед кроватью рассматривали его маленькие пальчики на руках и ногах. Лис положил свою большую голову рядом и неотрывно смотрел на это чудо, иногда дотягивался и лизал маленькую розовую пятку ребенка. Его можно было оставлять присматривать за мальчиком. И когда ребенок просыпался пес радостно лаял, приветствуя это событие. Марина назвала сына Тимом. Он Тимофей Тимофеевич и никак иначе. Тёма отговаривал:

– Это все равно, что назвать ребенка Кот Котофеевич.

Но Марина была непреклонна: -Я рожала, мне и называть. И потом ты Тёма, а он Тима. Большая разница.

Марина что-то услышала за спиной. Резко повернулась. В метрах десяти, на поляне поросшей жухлой травой, огромный лев рвал, терзал свою добычу. Марина в ужасе застыла, она смотрела на это жестокое пиршество и вдруг поняла, что жертва – это живой еще человек. О ужас! Она узнала рубашку Тёмы в яркую красно-синюю клетку. Она сама ее покупала в универмаге Корсакова. Тёма еле шевелил рукой, как будто хотел оттолкнут льва, но не было сил. Это была уже агония. Страшный хищник рвал ему живот, и тело в такт содрогалась, толкаемое мордой зверя. Марина не в силах сдвинуться с места, ужас сковал и обездвижил. Лев медленно поднял голову, оторвавшись от своей добычи. Он смотрит на девушку белыми, с четырьмя дырочками, пуговицами вместо глаз, прилипшими к окровавленной шерсти. И этот омертвелый взгляд приковывает к месту и невозможно сдвинуться, как это бывает в кошмарах. Марина мучительно напрягает все тело. "Бежать.... бежать", – единственная мысль проносится в сознании. Но в ужасе она только топчется на месте. Рванулась куда-то в сторону и проснулась. Липкая испарина покрывала все тело. Какой ужас! Приснится же такое! Она прерывисто вздохнула, успокаиваясь. Как хорошо, что это сон. Но такой реальный! Хотя сейчас, проснувшись, она находила, что он совсем не похож на действительность. Девушка верила в знаки. "Какой-то плохой знак". – Подумала она с тревогой.

Марина ворочалась до утра, так и не заснув. Она боялась разбудить Тёму своим беспокойством. Он лежал рядом и мирно и уютно сопел во сне.

Утром по радиоприемнику сообщили, что, наконец, нашли помощника для работы на маяке. Эти поиски затянулись, но теперь все определилось. Дядя Митя привезет помощника в районе обеда.

– Это здорово! – радовался Тёма. -У меня больше будет времени играть с малышом и на ремонт жилых комнат останется время!

Конец лета. Марина взобралась на девятый этаж башни. Она стояла на открытом балконе, обнесенным ветхими перилами перед круговой галереей. Она всматривалась в море, пытаясь разглядеть суденышко дяди Мити. Гладь моря было спокойна и выглядела плоской тарелкой. Девушка посмотрела немного левее острова, туда, где далекий горизонт выгибался немного дугой. Это, видимо, край моря. Она на самом краю земли и моря! Ее взгляд поднялся выше, к солнцу. Оно слепило. Марина прищурилась, и солнце выдавила влагу из глаз, она осела на ресничках, и мир преобразился. Все заискрилось и засияло, как в сказке. Посмотрела вниз, на прибой. Слабые волны набегали на прибрежные камни. Ши-ши-ши. Шипели они. Но их не было слышно из-за истошных криков чаек. Но Марина могла это представить. Это шипение рождало густую паутину пены. Хорошо, свободно!

Из-за мыса показалась лодка, и Марина побежала вниз встречать гостей. Новые люди на маяке – это событие! Забежала в комнату, взяла на руки спящего ребенка. Конечно, Лис тоже увязался следом. Так они и стояли втроем у раскрытой двери, ожидая, когда мужчины поднимутся.

Первым шел Тимофей, за ним дядя Митя. Последним шел высокий сутуловатый мужчина. Сердце Марины сжалось от предчувствия. Еще не разглядев лица, она узнала знакомый силуэт. Зачем он здесь?!

* * *

Да, это был Уголёк. Подошел к Марине протянул руку.

– Степан, – представился. Взгляд темных карих глаз был спокоен и слегка настороженным. Было не понятно узнал ли он Марину. Да и было ли что узнавать? Может ей вообще показалось, что он как-то выделял ее когда-то. – У вас малыш? Не знал, не знал. В конторе не сообщили. С ребенком здесь тяжело, наверное? Да и климат не очень подходящий для ребенка.

– Ничего, справляемся. – Марина сдержано пожала плечами. Но почему-то захотелось заслонить Тима собой, чтобы пристальный взгляд Степана не навредил малышу.– Теперь у Тимофея будет больше свободного времени с таким помощником, как вы. – Степан почти равнодушно скользнул взглядом по её лицу. – "Показалось", – Марина с облегчением вздохнула.

Дядя Митя вскоре отчалил. А Тимофей повел помощника на экскурсию по маяку. Надо было объяснить и определить обязанности. Лис остался с Мариной. Он как-то странно себя вел по отношению к Степану. Все время принюхивался, недовольно фыркал и избегал контакта. Даже зарычал, когда Степан хотел погладить пса.

– Ничего привыкнет, – Степан хмуро усмехнулся.

* * *

Марина накрывала на стол. Обед получился праздничный – не часто на маяке новые люди. Сзади подошел Тёма, наклонившись поцеловал в шею:

– Мандаринка, как вкусно пахнет, – он еще раз поцеловал, как клюнул, и отошел к окну. За этой картиной наблюдал Степан, стоящий у двери. За окном было ветрено. – Смотрел прогноз погоды – завтра будет чудесная тихая погода.

– А где Лис? – Степан пристально смотрел на Марину.

– С Тимом в спальне. Сторожит. – Марина беззаботно улыбнулась.

– Это очень кстати, – Степан решительно подошел к столу и взял нож из руки девушки.

– Что, помочь хочешь с обедом? – Марина продолжала улыбаться, но ее улыбка застыла, натолкнувшись на тяжелый взгляд карих глаз. – Что-то случилось, Степа?

– Пока нет, но сейчас – Степан развернулся и быстрым шагом подошел к Тёме. Взметнулась сильная жилистая рука. Первый удар пришелся в спину. Тимофей резко повернулся лицом к помощнику. Его лицо выражало боль и недоумение. Лицо и губы стали цвета вареного мяса. А удары сыпались и сыпались в живот и грудь. Нож входил в тело со странным звуком. Как будто вонзался с хрустом в качан капусты. Тимофей рухнул на пол. Марина оцепенела. Она не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть. Только стояла, вытянувшись в струнку, и ловила воздух ртом.

– Вижу, удивил. – Степан подошел к неподвижному телу на полу. Толкнул несильно ногой. – Ну, что теперь нет желания целоваться? – и закричал, страшно сверкая глазами. -Ты, сволочь, ты украл её у меня. Ещё и обрюхатил! Мою девочку! Дрянь! Я не позволю брать моё. Слышишь МОЁ! – Обернулся, посмотрел на Марину. Подошел в плотную. Его тонкие губы почти касались ее щеки. – Ты не представляешь с каким трудом я вас нашел, как долго добивался назначения. Пришлось даже устранить претендента. – Отстранился, пристально оглядел застывшую фигуру. – Вот смотрю на тебя и не пойму, что в тебе такого особенного? Обычная девчонка. Чем ты меня зацепила?! – Его побелевшие губы кривились и нервно подрагивали. – Не пытайся связаться с землей. Я лампы забрал из приемника. Даю тебе этот день, попрощаться с ним, – кивнул в сторону неподвижного тела. – Не зверь все таки. Понимаю. Завтра отвезу его в море. Потом доберусь до Новикова. Там потолкаюсь и к вечеру вернусь. И еще даю день, чтобы пересмотрела отношение ко мне. Придется быть ласковой со мной. Иначе твой маленький ублюдок будет там же, где его отец. – Он почти ласково погладил Марину по голове.

Ее душа тряслась от липкого страха, переходящего в озноб всего тела. Девушку сковал ступор предельного отчаяния. Рыдания не выходили наружу, они застряли в горле, рождая хриплые булькающие звуки, не давали вздохнуть. Она задыхалась.

– Но, но, успокойся, – Степан не сильно, но хлестко ударил ее по щеке. – Не хватает, чтобы тебя удар хватил. Подумай о сыне. Да, попрощайся с этим, – Степан махнул рукой в сторону лежащего на полу, уже безучастного Тимофея. – И приберись. Не люблю грязь. Не думал, что все так просто! – Он вышел из комнаты, захлопнув дверь.

Всю ночь Марина просидела рядом с Тёмой. Гладила его волосы, лицо, губы. Что-то спрашивала и что-то отвечала. Иногда можно было различить еле уловимое, как вздох – "Помоги". Наконец, под утро слезы нашли выход. Они лились по щекам, и их тихое течение было не остановить, ни иссушить волей.

Зашел Степан.

– Все пора, – Марина вздрогнула. – Тебе не стоит смотреть, как я его упакую. Иди к сыну. Покорми, а то он орет.

Слезы высохли на щеках. Надо быть сильной. Она в ответе за маленькую жизнь.

* * *

Через час Степан погрузил брезентовый кокон, имеющий форму человеческого тела, в моторную лодку. Отчалил и скоро лодка скрылась за отвесными скалами острова. Марину тотчас сорвало с места. Она носилась из комнаты в комнату, собирая рюкзак. Фонарик, теплое одеяло, пеленки, подгузники, вода, миска для Лиса, теплый свитер для себя, оказывается, все было продумано.

– Надо не забыть два поплавка, веревку, две веревки, детскую пластиковую ванночку, каремат – Марина говорила вслух, а может быть Лису, который крутился рядом. Присела. – Все, пора. Лис, рядом. – Они вместе побежали в спальню, где спал ребенок.

– Лис, нам с тобой повезло, сегодня вода тихая. Это не делает ее теплой, но ничего мы справимся. Лис, я на тебя рассчитываю. Без тебя никак. Всего то проплыть двести метров. Мимо скал, а дальше уже по берегу. – Марину лихорадило от нервного напряжения. И говорила она скороговоркой, укладывая в детскую ванночку спящего сына, рюкзак, каремат. Затем привязала два поплавка к собаке с двух сторон от ее тела. – Так тебе будет легче. – Потрепала по рыжей голове, заглянула в доверчивые любящие глаза. Затем привязала еще веревку одним концом к ошейнику, другим к ванночке, предварительно сделав в борту отверстие. Марина сняла с себя всю одежду, сложив ее на берегу. В воде она ей не понадобится. Себя она тоже привязала к ванночке, обмотав веревкой талию. – Лис, ты должен плыть рядом. Веревка должна быть натянута. Надеюсь ты понял. Вперед! Рядом! – Последовала ее команда.

Аккуратно поставила пластиковую ванночку на воду. Они вместе с собакой погрузились в море. Мокрый холод обжог, заколол тысячами ледяных иголок.

– Ничего мы привыкнем, вперед. Поплыли. – В душе опасная тревога, почти паника. Страх убивает решимость. Марина старается отметать его, думать, что ждет впереди. – Все будет хорошо, – твердит в уме, как молитву. Холодная вода заливается в рот, в нос и уши, ванночка с бесценным грузом тянет назад. Над головой истошно кричат птицы. Марине кажется, что она не плывет вперед, а барахтается на месте в этой ледяной воде, как в кошмаре. Иногда она поглядывает на берег, а там скалы, скалы. Когда же они кончатся! Лис старается держаться рядом, тянет веревку, но видно, что он устал, выбился из сил. Видимо, она выглядит не лучше. Вода стала теплее. – Ага, – радостью мелькнула мысль. – Значит, заплыли в Анивский залив! Лис держись уже скоро.

Когда приплыли к берегу, без сил рухнули на мокрый песок. Первым пришел в себя пес. Он лизал лицо Марины, как бы говоря – Пора. Не для того мы плыли, чтобы тут загорать!

Марина натянула теплый свитер на голое мокрое тело, надела рюкзак, привязала к нему каремат. Ребенок проснулся и щурил глаза на бесконечную голубизну небо. "Покормлю потом. Сейчас надо бежать" – решила Марина. Она спешила, как могла, Лис забегал вперед, оглядывался, ожидая. Вот и приметный валун в виде черепахи. Теперь наверх. Круто, очень круто. Первая часть подъема сыпучие острые камешки вперемешку с землей, они режут в кровь босые стопы. На это некогда отвлекаться. Марина одной рукой держит ребенка, другой опирается на склон. Выше откос порос жесткой травой. Где-то здесь вход в пещеру, за кустами голубики. Вот он, наконец! Девушка на коленях, держа одной рукой малыша, пробирается вовнутрь. Собака не отстает. Внутри довольно просторно и сухо. Марина расстилает каремат. Садится на него и решает покормить сына.

– Какой ты спокойный, малыш. Как будто понимаешь, что иначе сегодня нельзя. Конечно, было бы лучше дойти до поселка, но нам не успеть. Степан перехватит. Ребята, я не могу с вами остаться. Надо завершить дело. Но я вернусь, обещаю! – Она завернула сына в теплое одеяло, положила на каремат. И повернулась к Лису. – Пес, у тебя очень трудная задача – быть рядом с Тимом. Согревай его. Охраняй! Я вернусь, иначе нам всем конец! – она держала собачью морду в ладошках, смотрела ей в глаза, такие преданные, понимающие. – Все, мне пора. Надо еще ванночку спрятать в камнях. Лис охраняй. – Последний раз взглянула на сына, собака улеглась рядом с шерстяным свертком. Спускаясь вниз, Марина руками заметала свои следы на сыпучей поверхности склона.

Обратный заплыв был легче, потому что не надо было тянуть за собой импровизированную лодочку. Вот и Сивучья скала. Марина нашла свою одежду на берегу. Дрожа всем телом, то ли от холода, то ли от напряжения оделась. Степана и моторной лодки не видно, значит она успела. Теперь надо ждать. Девушка забралась на самый верх башни. Села на балкончике со старыми перилами, свесила ноги в пустоту. Захотелось кричать, выкричать из себя весь гнев и страх, и она кричала что было сил. По звериному, сначала без слов: "А -а -а -а...". Крик рождался где-то в животе, он вырывался наружу пронзительным призывным воем, сливаясь с завыванием ветра. Потом подняла голову и стала звать Тёму, обращаясь куда-то наверх к небу.

– Помоги мне, не бросай, я без тебя не справлюсь. Слышишь, Тёма! Он же убьет нас! Что мне делать? Я не могу без тебя! Помоги! Спаси! – От ее крика чайки совсем ошалели. Носились вокруг, чуть не задевая лицо крыльями и орали, вторили её крику. А ветер крутил, путался и бесновался в ее рыжих волосах. Наконец, Марина обессилила. Сидела молча, собираясь с силами и ждала возвращения Степана.

Его лодка появилась неожиданно из-за скал острова. Ветер ласково пробежал по спине, успокаивая, но Марина все равно вздрогнула и нервно приподняла плечи.

* * *

Запыхавшийся Степан ворвался на круговую галерею, где Марина от страха вжалась в теплую шершавую стену. Он был в бешенстве. Его перекошенное побелевшее лицо было ужасно. Карие глаза горели углями.

– Куда ты их дела?! – придвинулся вплотную, тяжело дышал в лицо. – Ты же знаешь, что найду. Тут негде спрятаться! И тогда им не несдобровать! Ты что совсем спятила?! Лучше скажи, тогда, возможно, у них будет шанс! Ребенка надо кормить, я просто буду следить за тобой. Куда ты денешься!

– Ты не найдешь. Они в надежном месте, – еле слышно прошептала девушка, глядя куда-то в сторону. Ей было страшно смотреть на этого обезумевшего человека.

– Смотри на меня, паскуда! Ты еще смеешь мне возражать! – Степан схватил Марину за шею. Сильно сжал, приподнял. Кончиками босых ног она пыталась достать пола. Ее ноги дергались и бились о стену галереи.

– Нечем дышать, нечем дышать. – С хрипом вырывалось изо рта. Наконец, Степан бросил свою жертву, и Марина рухнула на пол, зашлась сухим натужным кашлем.

Степан подошел к краю балкона и стал всматриваться в скалы внизу.

– Дура, найду же. – Марина налетела сзади и стала кулачками бить по его твердой, как камень спине. Мужчина медленно повернулся лицом к ней

– Ну что ты можешь?! Смирись. Или я заставлю. – Он слегка ухмылялся, тонко и хищно. – Хочешь, чтобы опять придушил? Я буду это делать всякий раз, когда ты ослушаешься. Кто знает, может как-нибудь не рассчитаю своей силы. Как знать... – придвинулся ближе.

Марина задрала голову к небу и что было сил закричала:

– Тёма, помоги! Где ты?! Сейчас...

Степан отстранился и захохотал громко и страшно, как в кошмаре.

– Ты хочешь знать, где он сейчас? Глупенькая. Его сейчас раздирают на части рыбы и крабы. Не думаю, что это привлекательное зрелище! Ты бы не захотела сейчас его целовать!

Кулачки девушки опять заколотились по груди Степана. Спокойно и осмысленно мужчина сжал шею Марины. Он явно забавлялся ситуацией.

– Тёма....– прохрипело призывно. И тут налетел откуда-то взявшийся сильный порыв ветра. Он швырнул в лицо мучителя горсть песка. Степан резко отпустил Марину и закрыл лицо руками. Девушка, упершись о шершавую стену галереи, что было сил ударила его ногой. Степана отбросило к перилам, он размахивал руками, пытаясь сохранить равновесие. Марина остервенело толкнула его в грудь, не давая опомниться. Ветхие перила не выдержали, проломились под тяжестью мужского тела. Последний раз Степан взмахнул руками, мелькнули безумные глаза, и все пропало. Только дикий вопль прозвучал и исчез, заглушаемый истерическими криками чаек. Девушка бессильно сползла по стене. Она не помнила, сколько так просидела. Потом встала, подошла к краю балкона и посмотрела вниз. Там далеко на скалах лежало неподвижное ненавистное тело. Марина посмотрела вдаль на море, немного вверх на небо.

– Спасибо тебе, Тёма. Без тебя бы я не справилась. Не покидай меня. – Она подставляла свое лицо легкому теплому ветру. А он бережно играл ее рыжей копной волос, гладил лоб, щеки, целовал закрытые глаза, оседал солёным поцелуем на губах. – Сейчас возьму лодку и поплывем за Тимом и Лисом. Теперь все будет хорошо! Мы всегда будем вместе.




© Наталья Мартынова, 2022-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2022-2024.
Орфография и пунктуация авторские.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность