не включая звучания
музыку шорох речь
не пытаясь затеплить
светильник ночник свечу
аки тать за спиною в нощи
тишину стеречь
замереть
подбородком прильнув к твоему плечу
спи
шарахнет разрыв капели
ничком-о-жесть
замерцает в испуге прижмуриваясь фонарь
только б Лету не смял не сморщил
ни cтон ни жест
да не бухнул в набат
встрепенувшийся пономарь
затаишься
и в прорубь времени
сон скользнёт
невесомо-кисейным велением плавника
ошалев от апреля
форель разбивает лёд
и на горных порогах
с камнями бранясь, река
кружева рукава на косые лоскутья рвёт
пляшет флюгер над крышами
бюргерский городок
залихватская полька
вот-вот перебьёт гавот
плёс расстелен как плед
у осочьих девичьих ног
клавесин рассыпает на площадь
монетки нот
cпи
ты чувствуешь
как теченьем кружит наш плот
как стремительны стрелки
как сердце летит в галоп
как срываясь с озёр
словно завтра уже цейтнот
сотни диких гусей
поднимаются на крыло
как по жилам деревьев
бежит ускоряя ритм
тот же сок, что пульсирует присно
в любом из нас?..
спи,
осталось недолго
полоска зари горит
за окном рассветает
ты слышишь? уже весна...
"Неперелётными созданы люди.
Боже! за что нелетальности месть?.."
(с) Т. Бориневич
здрав ли ты в палестинах дальних, любезный Постум?
есть ли час для эпистол?
в провинции нынче ливни,
и строка для стишка, шелестя, прорастает в воздух -
цвет вишнёвый завидишь ли, тронешь ли куст крапивный
или белым туманом в прорехах истерик чаек
добредёшь до брабантских манжет полосы прибоя,
где анапест стишка налетает, как шквал, качая,
по лазурным барханам щепой унося с собою
вплавь до стен белокаменных (Рим твой красив, как риф, но
строг, как чудище мавров - обло, озорно и лаяй)
... а строка у стишка догорает, взрываясь рифмой:
вспоминаешь друзей и светлеешь лицом, скучая,
и печаль ворошит на просушке пустые верши,
и вот-вот одолеешь проклятую нелетальность -
но стишок запускает в песок корешок и держит,
и врастаешь в провинцию крепче, чем в дюну тальник,
привыкая к неспешности волн, поцелуев, слога
и, к эфиру прильнув, будто ртом к саксофонной трости,
выдыхаешь стишок
монологом - к тебе и Богу.
слышно ль там, в палестинах дальних,
любезный Постум?
такое хреновое лето тринадцать прохла
да северо северо зябкий семнадцать в секунду
порывисто треплет простуженный плащик
пола
азартно транжиря последние крохи тепла
косит на лету по-вороньи фальшивым корундом
застёжки
и хлещет по голени шанс прозева
в Париж отлететь или к тётушке скажем в Саратов
гулять по полям улыбаясь гортанным "са ва"
а лучше бы грузди в бору собирать в кузова
и хрусткую сладость черешни срывать воровато
в соседском саду
замерев провожать парапла
на миг потеряться в слепящей просторности свода
беспечно доверившись хитросплетеньям узла
но нити основы трещат истрепавшись дотла
и падает пуговка брызнув осколком стекла
ничком
в леденящий сквозняк високосного года
cалве, мин херц
нас опять занесло в тупик
мы с тобой доки
играючи
находить их
снова летишь на свет
а в итоге - пшик
холод и пепел
такой вот сердитый диптих
и, натурально,
опять виноват весь мир
(сиречь, театр -
абсурда и погорелый)
роли зачитаны
задник протёрт до дыр
да и пророку
в отечестве нехрен делать...
хочешь рецепт?
не хватает тепла - раздай
вещи из шерсти - в церковь
крупу - синицам
сёcтрам - по серьгам
а снится потерянный рай -
на ночь согрей молока:
это всем здесь снится...
так и спала бы
ладонь на груди забыв
мерным дыханьем
качая медузу сна
да по смоленской дороге
гудят столбы
да предрасстрельно по окнам
луна, луна
так и смотрела бы в ночь
самолёту вслед
впрочем не суть
каравану ли кораблю
да разрезает
рассвета стальной стилет
нить
неуёмного шарика цвета блю
так и жила бы
даром, что сладу нет
с шелестом ливней
в мелькании юрких дней
только тоскует
заезжий трубач в окне
только стигматы рябин бередят
сильней
день ото дня проступая
в вершинах крон
и над пожарищем
радуясь и скорбя
льётся адажио
сбив капюшон, Харон
мокнет у лодки
окурок втоптав в бетон
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]