Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность


Опята
Книга первая



Глава седьмая
СОСТАВ  ПРЕСТУПЛЕНИЯ


43. Осмотр на месте с дознанием и пристрастием


- Это не я, - пролепетал он жалобно и для себя нетипично.

- А кто? - грозно осведомился сопровождавший их Мувин. Он вынул телефон. Подумал, и сменил его на рацию. - Ваш дублер?

- Между вами была незаконная связь, - Амбигуус-старший шагнул поближе к Гастрычу.

Младший Артур, весь в слезах, скрылся в лаборатории - так и оставшейся в состоянии разгрома после визита тогда еще не до мозгового ствола, но уже отчасти медноголового Билланжи.

- Стойте и ни к чему не прикасайтесь, - приказал полковник. - Шестой! У нас два трупа, - он продиктовал адрес. - Да. Груз двести. Нумером два. Захватите респираторы, здесь нечем дышать. Да, все там же. Веселая семейка. Читали в детстве писателя Носова? Не читали? Прочтите... Там про цыплят... Как их в пионеры выводили... тьфу, пионеры за... излупляли... Нет, не приказ - просьба... - Он приступил к Гастрычу, приостанавливая старшего Артура Амбигууса, постепенно наливавшегося кровью, будто клоп, качая ее из обстоятельств небытия. - А вы возьмите себя в руки. Проверьте ваш отхожий огородишко - не завяло ли чего, не убавилось... Посмотрите, сколько осталось декокта для хозяйственных нужд... Ведь все же пьют, негодяи, даже хозяйственные жидкости.

- Они настоящие, - прошептал хозяин. - Дубликаты, если рубить им головы, растворяются.

- Да я и сам вижу, что настоящие, - согласился Мувин. - Я, гражданин хороший, повидал такое количество убиенных и недобитых тел, что в состоянии отличить одно от другого даже в случае вашего технологического прорыва... Они - настоящие. Кто-то, совсем незадолго до нашего прибытия, побывал здесь, застиг... м-м... прошу прощения, доктор: застиг вашу жену в постели с любовником, тоже доктором, что делает вам, докторам, честь и славу, и это почему-то заставило его взяться за топор. Теперь неизвестный занимается потусторонним, сверхъестественным сексом и, может быть, даже не заметил перемены (при этих словах Гастрыча сладко и предвкушающе передернуло; в желудочной душе потянуло сладким и вечным - неужели ему уготовано, по внутренней склонности, на том свете, да такое блаженство). Где он, кстати спросить, этот топор?

Нарколог привалился к стенке.

- Ищите сами, - сказал он глухо. - Я пойду к сыну. Работайте. Это же ваша работа, в конце концов.

- Я вас понимаю, - Мувин похлопал его по рукаву. - Но и ваша тоже, не забывайте. Ведь с некоторых пор вы считаетесь Универсальным Агентством...

- Оно создавалось с другими целями, - мертвым голосом молвил Амбигуус.

- Нет, не с другими. Я почти наверное убежден, что головы рубил двойник... А, вот и топор!...

Топорище торчало из головы окулиста, которая, в свою очередь, валялась рядом с обагренным и оскверненным супружеским ложем. Лезвие прочно засело в затылочной части, где расположены зрительные центры.

Мувин прошелся, пытаясь восстановить картину случившегося.

- Любовник был сверху, отрабатывая римско-католическую камасутру; его ударили первым, да так, что лезвие краешком вышло со стороны лица и перерубило переносицу вашей супруги. Ударом в лоб ее убили только потом. Ну, это запишут криминалисты... Потом отрубили головы... к чему? зачем эта излишняя демонстрация ужасов? нагнетание кошмара? По-видимому, в этом кроется некий намек... да, я догадываюсь. Убийца намекает на свои контакты с головорубами, встречающимися чаще в южных регионах страны... Он охотится за рецептом и дает нам понять, что пойдет на любые жертвы... и даже террористические акты.

...В этот момент отец и сын (полковник, рассуждая, не заметил даже, что слушает его только подозреваемый Гастрыч), обнявшись, сидели среди перебитых колб и поваленных штативов.

- Ничего им это не даст, - злобно, сквозь слезы, говорил младший, шмыгая носом. Он пока знать не знал, что погром - в отличие от убийства - учинил Билланжи. - Рецепт известен только мне...

- Ну, не плачь, - Амбигуус-старший погладил его по голове, перенасыщенной мыслями пополам с диковинными соображениями.

- Все-таки мама! - огрызнулся сын. - И доктора жалко. Хороший был, хотя и вредный.

- Вот доктора мне почему-то не жалко, - пробормотал отец в сторону. Ему самому было странно: они, развлекаясь с копиями, настолько привыкли к перекрестным изменам с инцестами, что реальные события, казалось им и козлилось, не должны были вывести их из состояния душевного равновесия.

Младший Артур нашарил грязный носовой платок, высморкался.

- Им нужен только я, - проговорил он. - Вот что я скажу. Они убьют вас всех, чтобы я признался. Тебя, Гастрыча, и даже Мувина...

- Ну, ты совсем расклеился, - молвил Амбигуус-старший, делая то же самое и скорбя по своей глуповатой, непутевой, но привычной и милой жене. - Этому не бывать. Меня еще ладно, хотя и в этом случае у них коротки руки. Знаешь, какими приемами я владею? Как-нибудь я покажу... А уж Гастрыча с Мувиным... при чем здесь Мувин?

- Что-то вертится у меня в голове, - признался сын. - Какая-то деталь, подробность, которую я упустил. Убийца - откуда он знал, что придет Извлекунов? Ведь знали только мы...

- Он мог и не знать...

От этих слов студент расплакался еще горше, ибо тогда выходило, что злодей направлялся к маме одной... или, действительно, дубль злодея...Теперь этих дублей могло быть уже очень много - пока нестойких, с небольшим запасом отвара во внутренностях, и все же...

В комнату постучался полковник Мувин. По его словам получалось, что он был недалек от истины. В городе Сочи, где ночи темные, совсем недавно нашли очередные трупы: супруга Кушаньева и супругу Кушаньеву. Их только что выпустили из местной каталажки, и они подумывали продолжить отдых в каком-нибудь другом престижном месте. Их соударили лбами, лишив последнего сознания, а после оттащили в кусты возле самой милиции и преспокойно задушили.

- Вот это точно дублер! - встрепенулся Гастрыч. - Начальник, побойся Бога, не моих это дело рук. На что мне такое? Да мне бы и не успеть обернуться.

- Хрен вас знает, - вяло ответил Мувин. - Посмотрите - топор не ваш?

- Топор мой, - угрюмо признался Гастрыч.

Полковник достал наручники, пристегнул Гастрыча к сортирному стояку.

- Заодно займетесь удобрением, гражданин. Не серчайте, я думаю, что дело тут в чем-то другом, хотя вашу квартиру, мы, конечно, обстоятельно изучим...

Гастрыч заскрежетал зубами. Квартиру его прежде изучали, но невнимательно, халтурно, наспех спустя рукава и, бывало, прочее тоже.

Подоспел милицейский наряд.

Вошедшие присвистнули.

- Кто это их так? - спросил старший.

- Не видно разве?

Полковник Мувин указал на кровавую надпись, сделанную на потолке, которая пока что почему-то еще не сделалась предметом обсуждения, хотя с нее даже капало на иных проходивших мимо, как будто кровавая птица справляла нужду.

Через весь потолок было написано: "КУККАБУРРАС".

Старший понимающе кивнул:

- Петляют, отвлекают, следы заметают, наводят тень на плетень.

- Конан Дойля перечитайте, - посоветовал Мувин. - "Этюд в багровых тонах".

- Есть! - ковырнул старшина.

- А то и Эдгара По, - задумчиво продолжил полковник. - "Убийство на улице Морг!" Плюс "Украденное письмо" в структуре внештатного чтения!

- Служу Отечеству! Перечесть, увы, не могу. Не читал. И не имею в наличии.

Полковник Мувин, ожесточившись на последние слова, принял либеральное решение.

- Всех под домашний арест, - объявил он собравшимся.

- За что, товарищ полковник? - искренне обиделись милиционеры.

- За идиотство, - разъяснил Мувин. - Потому что к вам это не имело никакого отношения. Но теперь имеет. С вычетом из зарплаты и последующей проверкой на следы - я подчеркиваю: следы! - алкоголя. Под арест идут Амбигуусы, сын и отец, а также их сосед, гражданин Гастрыч, в квартиру которого мы сейчас перейдем. Это для вашей же безопасности, - обратился он к арестантам. - Перейдите в лабораторию, захватите с собой перекусить, удобрите оранжерею - предварительно. Наведите порядок, - приказал он, удостоверившись, что все фотографии сделаны. Не пытайтесь выходить наружу, я поставлю охрану. Ключи, - обратился он к Гастрычу.

Мувин почесал в коротко-стриженном, лакомом для окопных вшей и разрывных пуль затылке, после чего задумчиво предложил устроить здесь памятный бункер, штаб-квартиру. А в прочем смысле - съезжать поскорее.

- Мне надо перетереть с начальством, - он хитро, как зачастую умел, подмигнул и вернулся к обычной мимике. - Это не дело, когда пункт государственной важности оборачивается местом преступления, да и вообще расположен прямо в городе и в частной квартире. Надо бы вынести пункт за городскую черту...

Гастрыч нехотя, но послушно вручил Мувину ключ от квартиры, судорожно прикидывая, что бы такое там могло оставаться, что не удастся представить продуктом распада дублей. "Однако криминалистов он не вызвал, - удовлетворенно отметил Гастрыч.- Хотя и подумывал. Пригласил одного фотографа. Значит, с мелкими пятнами можно и проскочить..."

Кроме того, он бездумно боялся, что тронут его никому не нужную коллекцию дешевой посуды. У Гастрыча в собственности были, к примеру, чашка-дурашка, кружка-подружка, фляжка-миляшка и стакан-братан. Так уж устроен человек, и Гастрыч сильно нервничал из-за ерунды.

- Если обнаружится что-нибудь непонятное, мы пригласим вас отдельно, - предупредил полковник Мувин, поправляя галстук и принимая ключи от Амбигуусов. Внезапно с него слетел весь лоск. Он кинулся на Гастрыча с пронзительным визгом, метя в глаза двумя пальцами; перепонка между пальцами омертвела от напряжения:

- Колись! Колись, сука! Ты делал копию? Бабу приревновал? Мокрушничать приказал?...

- Нет-нет-нет, - закрестился сосед.

- Хорошо, - не прошло и секунды, как Мувин стал прежним, учтивым человеком. - Ждите нас. Сержант, будьте бдительны. В сортир - по одному. Учтите: они могут размножаться.

- Я тоже могу, - расцвел румяный сержант.

Артур Амбигуус-младший грыз ногти. Гастрыча увели, в прихожей прохаживался сержант, умевший размножаться.

- Батя! Зачем Эл-Эм нас мочит? Повязали столько людей! Уже известно во всех зонах, централах, на каждом этапе...

- Вот он и торопится опередить своих будущих сокамерников, - старший Амбигуус стоял у окна и барабанил пальцами по стеклу.

- Пап! А это не ты?

- Что - "не я"?

- Ну, раздвоился и пошел разбираться с мамкой.

- Нет, не я. У меня для этого было много лет, - вздохнул нарколог. - Как в анекдоте: сейчас бы уже вышел. С чистой совестью, да на свободу.

- И не я, - подхватил младший Амбигуус. - Она ж мне мамка. Тогда кто?

Наступила пауза.

- Папа, я начинаю догадываться, кто, - сказал студент. - Но очень смутно, и не пойму, почему это все. Неужели он такой трус?

- Ты просто переутомился, - Амбигуус-старший осторожно толкнул сына в грудь, опрокидывая на разоренную кушетку. - Кто трус? Потом приберем. Выспись, и все само собой разляжется по полочкам. Догадываться - это три четверти дела. Последняя - взять живым и с поличным.




44. Прожорливый Стерегущий


Младший Амбигуус отлично выспался, невзирая на то, что Стерегущий, оставленный в коридоре, чтобы перекрыть вентиль - скорее, в отличие от героев-матросов, стояк в оранжерее при случае неучтенной катастрофы - совершенно безобразно себя вел.

Он топал, харкал, бубнил какие-то невразумительные угрозы, метался к двери, заглядывал в сонное помещение, и ходил любоваться пятнами крови.

В конечном счете, одурев от скуки, он выпил на кухне декокту, раздвоился, пришел в восторг и сел близнецом, раскидав ноги, жрать сырые грибы прямо в оранжерее - по животному наитию, а вовсе не зная, что дело в них, и что сырье нуждается в дополнительной обработке.

Гастрыч, прикованный к стояку, смотрел на него и ржал, как Толкай, которого Тянут.

- Земеля! - говорил он Стерегущему, двуликому Янусу. - Ты че делаешь, дурик? Ты же кони двинешь! Здесь мудрость, пойми!

- Помалкивай, ты, - отзывались сержанты с набитыми ртами. - Дай сыроежек поесть, задержанный. Жалованье задерживают. А таких, как ты...

- Еще бы! - глумился Гастрыч, стараясь притупить и согреть свой желудочный холод: азот, сочившийся, доползавший из его квартиры по полу, которую в данную минуту досматривали; азот, проникавший в желудок-дубленку. - Куда вам еще жалованье! Вы поперек себя шире! Весь огород разорите!

Настоящий Стерегущий быстро смекнул, что дублеру можно и приказать. Это дело он любил несказанно.

- Нарежь ему в бубен, - велел он двойнику.

Тот шагнул прямо в поганки, однако нога у Гастрыча, оставшаяся на свободе, осталась и достаточно мобильной, чтобы разнести череп надвое.

Сержант, жуя, вскочил и потянулся за кобурой, но тут обратил внимание на все, что стало происходить с его убитым - и убитым-то не назовешь - напарником. Раздавленным - вот правильное слово.

Все поганки хлынули из его желудка обратно, на грядки, поближе к Гастрычу.

- Вот это дело, - хвалил его тот. - Взял бы лучше вон ту длинную палку и размешал.

На шум из оскверненной злодеянием спальни вышел Артур Амбигуус-старший и чуть не поскользнулся на расползавшихся останках.

- Дайте спокойно полежать, - сказал он жалобно.

- Так я и стараюсь, - огорчился Гастрыч. - Ты простыни сменил?

- Кажется... кажется, да, - пробормотал недавний нарколог.

- А ну, поворотись.

Старший Амбигуус повиновался. Слияние двух лун, кровавых; иня с янем, полумесяца и креста явственно отпечаталось на его несвежей рубашке.

- Все в порядке, - успокоил его Гастрыч. - Так и надо.

- Так и надо, - согласился Мувин, входя в квартиру. - Студент еще спит? Будите его. Что у вас тут происходит? - он скривился. - Да, - обратился полковник к Гастрычу, чья душа, хотя и была широкая, вполне помещалась в пятках - тоже, правда, размера медвежьего. - Не то, чтобы что-нибудь было найдено, но есть ряд замысловатых вопросов...

- Какие могут быть вопросы, командир? - Гастрыч пришел в нескрываемое и даже отчасти несмываемое изумление. Он решил упредить полковника и перейти в нападение. - Что - ванна моя не глянулась? Так вон я какой здоровый... Ты бы меня лучше отцепил, а то у меня в глазах уже двоится, в огороде-то на цепи... Я надышался, а твой-то сокол натрескался...

- Даже условное имечко выдал, Соколов, - брезгливо бросил Мувин. - Отстегни его.

Освобожденный Гастрыч, дыша блаженством, заполнил проем теплицы.

- Однако, Гастрыч, - продолжил полковник, - меня, пускай мы пока и не нашли в квартире ничего откровенно криминального, она весьма впечатлила.

- Что, ванна большая? - зациклился и осклабился Гастрыч.

- Да не маленькая, и не слишком уютная. Потом: все, даже потолок, у вас оклеено моющимися материалами...

- Так ваши же и приучали к чистоте... еще и флот... велят, бывало, надраить палубу, как фишку-плешь... затачивать якорь, натирать медному всаднику яйца....

- Еще нас поверг в изумление богатый набор колющих, режущих, рубящих, пилящих и размалывающих инструментов, - не останавливался полковник. - Такого стального Сияния я не встречал даже в книгах, да и на севере, в небесах... Правда, инструменты все разрешенные...

- К чему? - угрюмо поинтересовался Артур Амбигуус-старший.

- К хранению, - хладнокровно ответил Мувин. - К ношению...

- К обладанию, - сладострастно протянул Гастрыч. - Шли бы вы все в комнату, а я тут хлебну для дубликата минут на десять, чтобы извергнуть накопившиеся чувства... Излить их...

- У вас же мужской дубликат, - в очередной раз удивился полковник.

Хозяин махнул рукой.

- Пройдемте в горницу, господа... самообманчивый гомосексуализм с примесью нарциссизма. "Некоторые любят погорячее" - видели этот фильм? Там в джазе не только девушки.

Полковник Мувин ненадолго задумался.

- Да, знаете - это дело нас как-то сроднило. Надо выработать план действий. Первое: защитить интеллектуальную собственность молодого Амбигууса. Потому что эта собственность, захвати его кто вторично, неизбежно попадет в тюрьмы, а там приготовят такой чифирь... Да что там, уже готовят. Во всяком случае, малявы уже и так ходят... Гуляют по воле, перелетают в плевках. Во-вторых, нам надо обозначить круг подозреваемых.

Они уже расположились именно в горнице.

- Обозначишь их, как же, - прокряхтел из кухни Гастрыч, которому все было слышно. - Зуб даю, что это дублер. Может, по чьему наущению...

- Возможно, - полковник не стал возражать. - Но после распада копии нередко остаются хоть какие-то следы... вроде тонкой прозрачной пленочки... корочки... вроде слюды... Мы не нашли таких корочек, хотя поиски, разумеется, будут продолжены... В третьих, за что их убили? Из ревности? К вашей жене? - обратился он к Амбигуусу. Тот сплюнул:

- О чем вы говорите, тут такое творилось...

- Или к окулисту...

- Крайне неправдоподобно, - усомнился нарколог. - Но как мне его жаль! - не постеснялся он соврать, совсем недавно мысля обратное. - Вылизывал соринки пациентам... высасывал абсцессы...

- Вылизывал? - переспросил потрясенный Мувин.

- Представьте себе. Мы, доктора... всякое пробуем на вкус... рискуя жизнью...а так ведь недолго и бленнорею поймать...

- Кого-кого ловить? - полковник вынул блокнот.

- Это глазная форма гонореи.

- В глаза? - не веря ушам, Мувин откинулся на спинку стула.

- Иди, покажу, я как раз делаю, - позвал из кухни Гастрыч. - Божья роса.

Полковник держался пуританином, как мог.

- Мы отвлеклись. Итак, преступник мог что-то увидеть. И, совершив злодеяние, написать на потолке имя подозреваемого...

- Глупая выходка. Глупее может быть разве, если он сам написал...

- Ну, почему же, - пробормотал Мувин, думая о чем-то своем. - Ладно, это второстепенный вопрос.

- Сдается мне, что нет, - возразил ему младший Артур.

- Почему же?

- Потому что это действительно странный жест - либо признательный, либо отвлекающий маневр. Но Куккабурраса мы так и так подозреваем... Зачем ему дразнить нас дальше?

- Активно ищем, а не подозреваем, - уточнил Мувин. - В-четвертых, нам нужно много отвара. Для пополнения личного состава, привлеченного к поискам. В пятых, мы нашли на лестнице следы крови... В-пятых - почему топор все-таки ваш, уважаемый Гастрыч?

Гастрыч, застегиваясь, вернулся из кухни. Позади что-то булькало и растворялось.

- Уфф! - выдохнул Гастрыч во все свои легкие. - Потому что именно я вложил в эту теплицу столько сил и средств... понятно, мне понадобился топорик... Полочки, плинтуса, мостки. Краснобрызжая их сразу сломала... - он осекся и не стал продолжать.

Артур Амбигуус-старший улегся в ладони лицом.

- Так мы никогда не дознаемся, не доберемся до нити...

А младший добавил:

- Но если виноват не дублер, то преступник исключительно расторопен и оперативен. Ведь окулист, насколько я знаю, улетел на вертолете к маме совсем незадолго до нас с вами.

- А до тебя, курсант, мы еще доберемся, - шутливо и подчеркнуто погрозил ему пальцем полковник Мувин, обдавая сверху донизу бесполезным, но зябким, уже приевшимся каким-то азотом. - Когда бы не твои растения... попивали бы мы мирно... чаёк, - уже совсем невпопад и некстати докончил он.




45. Посиделки как разновидность отдушины


Бдение затянулось далеко за полночь; Соколова положили в коридоре дышать парами оранжереи, так что он быстро уснул от несения караульной службы и дважды удобрил поля. Его звали кушать, но он промолчал, мечтая вдруг о любом другом месте - хоть на губе, в карцере или на нарах.

Да и считай, что всю ночь просидели, чаевничая и делясь воспоминаниями о недавних событиях.

- Меня, конечно, отменно выставили, - жаловался, но уже благодушно, Амбигуус-старший, на какое-то время позабыв об оказании печальных ритуальных услуг, но уже другим агентством. - Я, собака, поленился пойти на службу. Хлебнул стакан, и вышла вполне сообразительная копия. Полный набор медицинских познаний, но, увы - только в теории. Вроде си-ди, энциклопедии. Он, этот братан, оказался настолько умен, что дошел своим гиблым рассудком: не попробуешь - не поймешь. Ограбил меня подчистую, пропил все, с самого утречка - есть тут у нас такое местечко, на заре открывается...

- Есть, - понимающе и одобрительно вставил Гастрыч. Он подсматривал за кофе, как у себя дома. Дома Гастрыч отдыхал мозгами: смотрел сериалы, кофе, питаясь в рекламных паузах микродозами покойного писателя Касареса.

- Принять меры? - полковник Мувин полез за блокнотом.

- Ни боже мой! - вскричали остальные. Особенно вопил и топал Артур Амбигуус-младший - совсем, как в детстве, когда папа по каким-то причинам вдруг прекращал читать ему обещанную за кашей сказку. Так и сейчас: он ждал лишь продолжения рассказа.

- Я понимаю, - произнес Мувин, сочувственно глядя на измотанное общество.

- Мало того, что он опозорил меня в глазах обслуживающего персонала - увы, хорошо и давно мне знакомого, - продолжил старший Артур. - Плевать на него сто тысяч раз. - Нахамил, попытался обжулить, жаловался на недолив, смял и бросил стаканчик в чужую, пусть и ничейную - не полезла, но не вылезла же - закуску... Он осрамил мое имя в автобусе, где меня вообще знает каждая собака - я столько лет езжу в нем на работу... Водителя занесло от спиртных паров, и он поставил музыку, какой-то "лесоповал". И я вообще раскраснелся... В диспансер я прибыл на корточках, гусиным шагом: мне почему-то казалось, что это хоть и неудобное, но более устойчивое положение... Вошел в вестибюль, и меня, - Амбигуус начинал путать себя с двойником, и кое-кто подумал, уж не возводится ли на копию напраслина, - и там меня, - подчеркнул он, - пихнули прямо мокрой половой тряпкой в рыло, потому что подмывали лестницу и все остальное. И сразу же перед глазами этот кошмар, эти плакаты... Зеленый орел, выклевывающий печень посиневшему от суррогатов Прометею с атрофированными мышцами. Клюет давно, потому что у Прометея - цирроз, и печень как каменная... тверже скалы, к которой Прометей прикован. Орел уже клюв расплющил и гадает, кого же в итоге наказали жестокие олимпийцы. "Водка - страшный яд!" - такой транспарант предстает его круглым очам. Он пытается встать и обрушивается прямехонько в объятия к моему пациенту, которого я лечил полтора года и уже вылечил, он явился на заключительную, профилактическую беседу и ждал меня с нетерпением. Но, ощутив меня в объятиях, он моментально заболел старой болезнью. Из чувства нетрезвой мужской солидарности он уложил меня на банкеточку, калачом, а сам написал три неприличных слова в жалобной книге, обещал повеситься и убежал лечиться... А я ему, вдогонку, про путевку в жизнь... Его доставали из карьера экскаваторным ковшом... было грязно, глинистые почвы, он полз, паскуда... ползти - силы были, а вынули - кончились. В реанимацию его привезли, чего-то выпил в ларьке бытовой химии. Быт ведь у нас химический, - Амбигуус-старший еле сдержал слезу.

- Печальный случай, - полковник не возражал. - Но все же должно было разъясниться? Распад копии, лужа...

- Копия распалась, но очень быстро, как в ресторане (Мувин насторожился), этого никто не заметил, ее смыли мыльной водой с хлоркой. А про меня сказали, что я обоссал банкетку и убежал, хотя это продукт моего разложения - морального, как потом выяснилось - просочился на пол, банкетка была мягкая, не кожей обитая... Не кожей единой живем...

Гастрыч нашел чипсы и жрал их самозабвенно.

- Никогда, ни в каком важном деле нельзя доверяться чужаку, - наставительно молвил он, перекрикивая бодрые хруст и хряп. - Вот и мы с мальцом не доверились.

- Это о первом деле? - встрепенулся нарколог. - Сынуля, неужели ты не побрезговал после него? я зуб даю, что первым он тебя не пустил.

И тут же лишился зуба, который Гастрыч мастерски выбил ему вместе с соседним. Было почти не больно и без крови, разве чуть-чуть. Но к виду, запаху и вкусу крови с дерьмом здешняя публика давно привыкла, еще даже не ликвидировав Давно.

- А чего ему брезговать? - удивился Гастрыч. - Гон... простите, гражданин начальник, презервативы я делаю сам, из маслят. При специально обработанной шкурке, спрессованной, да с брусничным листом... я вам пришлю. Пантокрином обработанные. Соком, значит, молодых рожек...

- Чьих? - холодея, спросил полковник.

- Натуральный препарат, - успокоил его нарколог. - Оленьего производства, повышает звероящерную потенцию.

- Заходим в нашу самую первую квартирку, - продолжил Гастрыч, - и что же видим? Наш заказчик, оказывается, просто хотел, чтобы бы мы за его супругой следили и ему докладывали. А сам переоделся в ее белье, расстелил постель и ждет кого-то с рюмочкой ликера в руке. Ему только и нужно было, чтобы она где подальше каталась, - расширив глаза, втолковывал Гастрыч. - Ну, а крики были самые натуральные! Мы трудились поочередно и по очереди снимали из окна для сыскной достоверности и преданности розыскному делу. Да вы их видели, эти снимки. Когда он доел белье, мы ушли...

Артур Амбигуус старшего поколения мрачно молчал - тем более, что вдруг вспомнил про обезглавленных спутников жизни и трудовой деятельности.

- Про твои подвиги я слышать не хочу, - он так и заявил своему сынуле, распоясавшемуся вконец.

- Да Гастрыч, почитай, едва ли не все рассказал, - смутился тот. - Можно еще про экзамен... все же успехи, чествование...

- Вы и профессора повидали, замечательный сосед? - отец поставил локти на стол.

- Не имел удовольствия, - искренне сознался тот.

Слушая весь этот ужас, Мувин имел вид весьма и глубоко подавленный.

- Рассвет уже на носу, - буркнул он. Позвонив куда-то, он добавил: - Посторонних отпечатков не найдено, все свои.

И, оставив сержанта как доброе напоминание о себе, полковник покинул подозреваемых. Он все же позволил себе выразить упрек в полном уничтожении своего аппетита.

- Они ж дублируются, - крикнул ему в спину студент, имея в виду отпечатки. - И даже неповторимые ушные завитки - тоже... Между прочим, - продолжил он, когда Мувина выпроводили, - дублер мне помог в ином... Он, папа, помог мне наладить отношения с моей первой любовью. Вернее, разладить их.

- У тебя была первая любовь? - изумился отец. - До чего же ты скрытен, сынок.

- У всех бывает первая любовь, - заметил Гастрыч, зачем-то поглаживая нож.

- И в чем же тебе помогли? - Амбигуус-старший взялся за блюдечко.

- Она заявила, что я импотент, - и Артур вытаращил глаза. - Я построил специальную копию, на десять семяизвержений. Она заявила, что нуждается в одиннадцати с половиной, а потому нам придется расстаться...




46. Палл-Малл


Поздним утром, когда все выспались, а сержант уже бродил, наподобие есенинского сторожа с мертвой, чтоб намертво, колотушкой, выяснилось, что мобильная связь с полковником отсутствует.

Домашний автоответчик Мувина - полковник прилепился к компании, подобно тому, как все тот же азот прилагается к другим компонентам вдыхаемого и выпускаемого воздуха - гнусавым голосом оповещал, что владелец тяжело простудился и трубку не снимет.

- Столько же дел! - убивался студент. - Следствие! Побег Эл-Эм’а! Двойное убийство! Массовое убийство! Массовое захоронение! Заготовительные пункты! Надо бы ему на службу позвонить! Что-то мне слабо верится....

Сиротство только теперь начинало мутить его редкостный разум.

Гастрыч, понятно, уже явился в изорванной, но свежей, с ароматом лимона, майке и полосатых цирковых штанах - половине пижамы. Он схватил Амбигууса за шкирятник и с укоризной насел:

- Козлиться собрался? Может, его баба за ватой послала, и он теперь, как тот сыскарь, на скрипке играет с тоски... Мало ли, что бывает у человека?

Артур Амбигуус-младший стушевался:

- Собственно говоря, у меня родился план, который решит все проблемы... Мы вполне в состоянии обойтись без помощи Универсальной Спецслужбы. Ведь мы же - Универсальное Агентство! Прежде всего, нам нужно установить основное звено. Все наши беды начались с появлением Куккабурраса. Послушав полковника, я пришел к одной довольно необычной мысли...

Артур Амбигуус-старший, заснувший под газетой, шебуршал, пытаясь сориентироваться в окружающем месте и времени суток по заголовкам статей. Сквозь бумагу просвечивало холодное солнце.

- Яишню уж ели? - полюбопытствовал Гастрыч.

- Нет, Гастрыч, - вернемся к столу, - вздохнул недавний нарколог. - Видимо, нам от тебя никуда не уйти...

- Ну, готовь яишню, - разрешил тот. - А где же все-таки полкан, если забыть о скрипках и роялях?

- Мы ему отзвонились. Полкан сипит автоответчиком, что болен. Простудился - не иначе, на выезде.

- Мне бы его в баньку, - мечтательно закатил глаза Гастрыч. - Вы знаете, что моя ванна превращается в чудесную баньку?

- Гастрыч, - устало вздохнул старший Амбигуус. - Вы... ты хотя бы сознаешь, что тебе все едино, что ты - бисексуал?

- Не би, а три, квадро! - заносчиво молвил тот. - Какая мне разница, с кем или с чем? Ведь это все не со зла, а от широты души.... Ее девать не в кого... Вот на днях, спросонок, гляжу - бегает что-то живенькое, плачет, убивается по мамке... прости, студент, - он погладил Артура по плечу. - Не хотел бередить рану. Маленькое такое, ночью, как зверушка, топочет ёжиком; вроде бы человек, но только нижняя половина, и плач из нее такой нутряной, всю душу рвет... Это, голуби мои петушистые, называется экзистенциализмом. Брошенность в мире, покинутость в безбрежном космосе... Ну, я встал, попал в тапочки...

- Чем? - одновременно спросили отец и сын.

Яишня шкворчала.

- Покамест ножками... Словил его в банное полотенце, погладил, положил себе под бочок, оно и пригрелось, и даже стало двигаться соответственно... Что худого я сделал?

Амбигуус-младший покраснел.

- Что ты развеселился, когда в доме траур? - взревел отец. - Неадекватная реакция начинается? Признавайся - твоя работа?

- В порядке опыта, - повинился Артур. - Я передал дорогому Гастрычу поясной поклон.

- Что такое?

- Ну, не стал мастерить целого клона, а сделал полуклон, оказал уважение. Вытяжкой из мамки... - тут его глаза наполнились слезами. - Получилась половина клонИхи. Сил глядеть на нее у меня не было, и я... в общем, выпустил на лестницу... эту книжную недотыкомку... и подпустил соседу. Сам научил! - крикнул, защищаясь, Артур, демонстрируя Гастрыча его же, соседа, фомку. - Давайте лучше о Куккабуррасе... и его первом заказе Давно.

- Давайте, - сказал Куккабуррас, стоя в дверях и поигрывая точно такой же фомкой.

Он действительно стал неузнаваем, но это был все тот же Л. М. Сухой и стройный, при подвижных пальцах, начисто и наголо выбритый, в штучном костюме - и с тростью.

- Странное у вас Агентство, - заметил Куккабуррас. - Вы собираетесь строить мне козни. А я организовал для вас бизнес, понадарил торговых точек и посевных земель... а также пахотных... отдачи, правда, пока не видно... большого отката... но я не теряю надежды. Я понимаю: суп варится. И вот пришел сделать вам очередной заказ.

Старший Амбигуус пригласил его в спальню, указал на потолок:

- Ваша работа?

- Конечно, нет. Нашли головореза. Мне мстят. На меня наезжают. Вся, какая есть, мафия, пронюхала про рецепт и особенно интересуется таблетками продленного действия.

Младший Артур напрягся, вспоминая, кому он уже успел разболтать о существовании таких пролонгированных таблеток. Наверняка многим, ибо не всегда бывал в здравом уме. О концентрированном варианте, благодаря поучительному случаю с Билланжи, и так знали все. И кое о чем еще, в том числе, как это ни ужасно, Куккабуррасу. Он решил помалкивать, ибо истина начинала проясняться в его сознании, где химикат мешал химикату, а темное подсознание резвилось, играя с моральными принципами.

- Короче говоря, не будем разводить тут всякую туфтень, - Эл-Эм с изяществом присел на краешек стула. - Пока что я делаю вам заказ на Долю. Потом заказов не будет, я буду брать товар сам и пользоваться им ровно столько и с помощью тех, кого сочту достойным исполнителем - и держать на крючке. Но с Долей я обязан разобраться сам... мой дублер. Он, падла, окончательно съехал с катушек. Гуляет на свободе, угрожает мне постоянно, требует грибов, а на предложение гробов отмечает мелким шантажом, да экскрементами в местах моих жизненных интересов... которые еще не переделаны в старые, где только чокаются да ложки ко рту подносят....

Характер этого лесного шантажа был ясен младенцу. Дело шло не о ложках. Куккабуррас нуждался в видеозаписях лесополосатых утех, где его сняли во всей красе.

- Разберитесь с ним, - приказал Куккабуррас. - Заодно я опробую на себе препарат новейшего поколения, - не считаясь с семейной трагедией, Эл-Эм весело подмигнул убитому горем сыну. Гастрыч и старший Амбигуус внимали молча.

- Да, кстати, - вдруг совершенно неожиданно изрекла крыша. - Попрошу вас больше не называть меня Эл-Эм’ом.

- А как же вас величать? - с недостаточно скрытой издевкой спросил тяжелый на руку Гастрыч. Ему тоже внезапно и, может быть, тоже кстати, пришла в голову мысль, что он ведь тяжел на руку.

- Палл-Малл, - строго и чопорно ответствовал Куккабуррас. - Я теперь курю только этот сорт. Палл-Малл, Лайтс энд Стронг. Это похоже на "паммал", "поймал", а я поймаю всех и каждого... - Босс нес явную околесицу. - Этого злыдня я лично сожру...

Тут стало ясно, что преображенный Куккабуррас нарезался в дребадан.

- Вы низко себя ставите, - подал голос старший Амбигуус. - Вы сами поразделаетесь со всеми вашими недругами. Прилягте, отдохните, - он указал на супружескую кровать. - Долю мы, так и быть, возьмем на себя...

- Да? - нерешительно спросил Палл-Малл. - Нет, - решительно отрубил он. Я буду убивать сам. Растите грибочки, штампуйте пилюли. Это вы правильно решили, братки. Сам. Вот этими руками... Я пойду туда вот с этими руками....

И он поднес трясущиеся руки к лицу, как будто состоял во всей королевской рати.

Гастрыч предупредительно распахнул дверь.

- Не задержать ли его? - шепнул он.

- Нет, тут серьезное дело, - ответил студент. - Пусть убирается.

Телохранители, стоявшие на площадке, по привычке потянулись поддержать Куккабурраса, но тот оттолкнул их.

- Сам, - прохрипел он.

- Это хорошо, что он решил начинать с Доли, - сказал младший Артур. - Просто приятно. Только Доля невменяем... вот и еще с одной проблемой разберемся. Единым махом. Вокруг посадим людей...




Продолжение: Глава 8. ДОЛИНА ДОЛЯ

Оглавление




© Алексей Смирнов, 2005-2024.
© Сетевая Словесность, 2005-2024.





Словесность