ОпятаКнига первая
Эпилог
Суд состоялся, но при закрытых дверях, и выглядел довольно странно. Были пострадавшие, но у каждого подозреваемого имелось железное алиби.
От показаний Куккабурраса, временно помещенного в одиночную камеру, с хохотом открестились. Смеялся даже судья, не поверивший ни слову ни о грибах, ни о грибном отваре.
Защитники с прокурорами хихикали в кулаки.
Однако трупы были налицо, и приходилось учитывать, что семейству Амбигуусов, а также их соседу Гастрычу, угрожает неясная, но реальная опасность. По неслыханному и ни разу не применявшемуся в полном объеме распоряжению Спецслужбы всю их компанию взяли под программу защиты усиленного режима.
Им дали новые имена. Извлекунова хотели сделать Запихаловым, да вспомнили, что нет уж его.
Что касается младшего Амбигуууса, то ему выписали документ на имя "Сартур Гуммигаммус", а старшего нарекли, чтобы не путать, Сатурном.
- Не бойся, не сожру, - мифологически заулыбался отец.
Гастрыч стал Кастрычем. Им поменяли паспорта; их отправили в южный и достаточно беспокойный город, куда вместе с подзащитными, поначалу обвинявшимися невесть в чем, откомандировали подполковника Зазора, и если точнее - на Ставрополье. Они, набравшись опыта в операциях с декохтом, даже слегка изменили себе внешность, а младшему Амбигуусу выделили целую лабораторию. Нет нужды говорить, что туда же перебралось и агентство АУУ, куда однажды, направленный неизвестным доброжелателем, явился человек невзрачного вида. Это была вылитая копия Мувина - для придания достоверности сведениям, подобная живому паролю.
Он задержался ненадолго, они попили чаю и поболтали о том и о сем. Гуммигаммусы и Кастрыч услышали много приятного: то, например, что Хорошей Милиции становится все больше и больше, а кривая преступности вытягивается в струну, укладываясь в гроб. Севастьянычи множатся и размножаются, не сетуя на короткую жизнью. Не удержавшись, ликующе грянули:
- Единица - вздор, единица - ноль!
Голос единицы - тоньше писка!
Кто ее услышит? Только жена!
Да и то, если не на базаре, а близко!..
|
Бывали и курьезы. При обыске, к примеру, в логове покойного Доли, нашли много видеопленок, за которые большому числу людей, гулявшим в лесополосе, пришлось либо сесть, либо отправиться на лечение; за особенные заслуги исключение в виде частного определения сделали только для Гастрыча. Но вышел маленький казус: впопыхах захватили и разрешенные кинопрокатом художественные фильмы известного режиссера-некрореалиста, после чего долго разбирались, где же происходили заснятые страшные дела. И выясняли степень их достоверности, потому что съемка велась как бы в документальном режиме, да впридачу любительской, старенькой кинокамерой.
- Но есть и другие, плохие новости, - сказал, наконец, посланец - чей? Зазора? неизвестного влиятельного лица. - Я бы назвал их тревожными. Возможно, вам придется на какое-то время вернуться. Эти известия передал мне один барыга, очень жадный и скупой человек по прозвищу Угостиньо Нету...
Конец первой книги
Книга вторая: ПРОЛОГ о бесноватом барыге
Оглавление
© Алексей Смирнов, 2005-2024.
© Сетевая Словесность, 2005-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
