ГОЛУБОЕ  КАКАДУ

Мы вроде бы разумные. Мы как будто бы искушенные в этой жизни. Мы идем так легко, так уверенно, что не замечаем, как падаем в канализационный люк. И хорошо, если ты занимался когда-то спортом, и твое пузо соответствует нормам общежития, а иначе желтые круги сомкнутся над головой, и вряд ли тебе кто-то поможет.

Он пришел ко мне среди ночи - галстук набок, белые губы, глаза куда-то за плечо и бутылка дорогого пойла. Вваливается и дышит своим чистым дыханием в ночь, а потом долго ревет, как белуга. Наконец Костя, так его зовут, приходит в себя. И сербает виски пополам с соплями. Что случилось, поди добейся. Наконец он объясняет: жена его родная свела шашни с водителем, а сын торчит на игле и того... голубой. И Костя воет, таки воет, а не плачет: а как мы начинали, старик, и неужели все это... горбатился, горбатился, и для чего?! - Костик, блин, ты рамки попутал, идиот! Начинал ты с подземного перехода, что в народе называют Трубой, с малиновых пиджаков, посыпанных перхотью, и двенадцатилетних шлендр, которые потом тебе выписывали псевдобеременности по пятьсот баксов трижды в месяц, и еще со многого другого.

Да, Костя - герой. Как сейчас помню: он стоит, широко расставив ноги, в переходе, с гигантским полиэтиленовым кульком, полным рублей, и горланит: "Я вас, суки, порву!" И таки порвал.

Костя родился шестипалым. Еще при Советах. Это позволило его матери отдать сына в интернат для слаборазвитых детей. Костя пробыл там до 16 лет. В 18 он уже имел сеть шашлычных на трассе Киев-Харьков, бойко торговавших якобы свининой. Накрыл Костю случай: корейская делегация от всей души, в сопровождении чиновника, поблагодарила за вкусную собачатину и попросила у повара и Кости ее рецепт. Чиновник наш, естественно, сразу побежал за кусты, а Костя начал паковать теплые вещи и готовиться в путь - на Лукьяновку. Через три месяца он вышел и вскоре открыл кофейню "Голубое какаду". В пресс-релизе значилось, что блюда из "голубого какаду" продлевают жизнь, поднимают потенцию, и женщины могут рожать даже в 90. Возят "голубое какаду" пароходом из Бразилии.

Успех нагрянул вместе с конкуренцией. На этот раз Костя завис на Лукьяновке чуть ли не на полгода. Выйдя, он торговал девками, сплавляя их по турпутевкам в Югославию. На этом и поднялся. Потом он исчез из моего поля зрения. По слухам, держал подпольный клуб для кикбоксеров, где тренировался на бомжах. Но собачатина не оставляла его - напившись, они с корифанами отстреливали псов по пустырям. Вот так он и жил - никогда не подавал бедным, таскал несовершеннолетних дурочек, которые его умело шантажировали. Лечил нервы в Павловне, ну и постепенно влез в депутатское кресло.

И вот он плакал, пил взахлеб и жаловался на жизнь. Одна только дочка его, Настя - хороший ребенок, да-да, только она его понимает. Иначе бы он - характерный росчерк ладони под горлом. Ага... я зевнул, выпил полстакана виски, выпроводил Костю и лег спать. Настя шастнула из кухни, примостилась рядом и зашептала над ухом: "Я думала, ты выдашь меня этому придурку". И мы заснули.

Где-то через год, в Стамбуле, консьерж наткнулся на достаточно странную картину: солидный седой мужик, в чем мать родила, крепко вцепился в водопроводную трубу руками и голосит на весь пятизвездочный, что он - голубое какаду. Все это сопровождалось дикими криками и отдаленно напоминало Киевский зоопарк, но не джунгли. Когда полиция отрывала его руки, Костя вцепился в трубу зубами. Операция заняла не меньше двух часов. Наконец его стащили - по частям: сначала Костя, а потом -его вставная челюсть. В санитарной машине он продолжал кричать, что он - голубое какаду, вымахивал руками, как крыльями, и порывался взлететь. Последнее ему удалось в госпитале. Он юзанул с третьего этажа под восхищенное завывание стамбульских придурков. И остался жить. Его дальнейшая судьба неизвестна, да и, думаю, интересна. Мне его не жаль. Жаль лишь времени.

© Александр Ульяненко, 2008-2023.
© Евгения Чуприна, перевод, 2008-2023.
© Сетевая Словесность, 2008-2023.

Книга отзывов

НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"

Михаил Бару: Концерт для двух гобоев с оркестром [На завтрашнее утро, друзья, назначена психическая атака нашего отдельного, орденов Мандельштама и Бердяева, батальона московской интеллигенции...] Эмилия Песочина: Звёзды, яблоки, дожди [Вот и нанизан рассыпанный бисер / Слов на непрочную ниточку строчки. / Все мы рифмованных криков лоббисты. / Лига дошедших до ручки, до точки.....] Анна Арканина: Мы – лишь звуки [Стихи тихи – их время поглощает. / Восходит пустоглазая луна. / Войну в меня старательно вмещают, / но вся не умещается она...] Андрей Бычков: Достопочтимый директор [Четыре профессора выстрелили из четырех пистолетов четырьмя пулями. Одна из них попала мне в голову, и я побежал...] Андрей Мансуров: Щенок акулы [Крохотные зубки не казались опасны – не больше, чем плоскогубцы: пока не сунешь пальчик и не сожмёшь, больно не будет!..] Сергей Пахомов: Ощущение пустоты [Прошу у жизни малость, став проще и мудрей: / Чтоб клёна ветвь касалась никчёмности моей, / Чтоб листья шелестели резные надо мной / В забытом богом...] Читайте также: Владимир Алейников: Посреди междувременья | Изяслав Винтерман: Стихи из книг | Андрей Галамага: Портрет отца | Александр Грановский: Импланты: и Сэнсей | Надежда Жандр: Время ждёт, играя тетивой | Владимир Мялин: На шпалерах осени | Елена Севрюгина: В поисках своего кита: О книге Нины Баландиной "Поплавки стихов" | Ольга Кравцова: "Не стенать на прощанье и влюбляться навек": о поэзии Александра Радашкевича | Андрей Мансуров: Начистоту – о рассказах А.И. Куприна | Алексей Миронов: Сомнительный автограф | Леонид Негматов: Улица Леннона | Айдар Сахибзадинов: Третья осень в Урюме | Георгий Чернобровкин: Качание эпох | Динислам Алтынгузин: Когда закончится поэзия | Сергей Арутюнов: Вот в этих самых днях