Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




ОДНА  ИСТОРИЯ  -  ВОЙНА  ОДНА


История человечества знает превеликое множество войн. Но ни одна война не начиналась ни с того, ни с сего, на пустом месте. У каждой был и есть свой "период созревания" - период дестабилизации общества, когда в воздухе витает беспокойство, страсти накаляются, агрессия растёт, в общем, создаются определённые условия, появляются предпосылки для начала вооружённого конфликта, который может перерасти в большую войну.

Роль интеллигенции, естественным образом, в такие моменты многократно возрастает, особенно интеллигенции пишущей, которая задействована, хочется ей этого или нет, на идеологическом фронте, и выполняет функцию обслуживающего персонала определённых группировок, как бы они ни назывались - партии, объединения или же руководство той или иной страны. В такие моменты идёт усиленная идеологическая обработка населения, то есть, внутри страны, взявшей, может быть ещё не совсем осознанно, курс на войну, начинается смутное время: борьба мировоззрений, идей и политических направлений.

Даже если говорить о событиях в жизни какого-то одного человека, можно смело утверждать, что в сиюминутном происходящем ему не всегда удаётся чётко оценить сложившуюся жизненную ситуацию, и сразу разобраться, что он должен делать дальше. Путь эмпирический здесь неизбежен. Какую стёжку-дорожку он изберёт - единственно верную, или совсем наоборот - и ему самому, и всем окружающим станет ясно несколько (или много) позже. То же самое можно сказать о процессах, переживаемых обществом: что происходит с народом, куда идёт страна, то ли к всеобщему благоденствию, то ли к крутому обрыву, для современников эти вопросы всегда остаются открытыми.

Великая Отечественная война, ставшая частью мировой бойни - Второй мировой - в этом отношении не была исключением. Курс на войну был взят, конечно же, не 22 июня 1941 года, и даже не 1 сентября 1939 года, а гораздо раньше. Это произошло почти одновременно в обеих странах, явившихся главными противниками в этой войне, и бросившими в пасть безжалостного чудовища миллионы своих подданных - в Советском Союзе и в Германии. И это не смотря на то, что для одной страны война являлась освободительной, а для другой - захватнической.



* * *

Нападение Германии на Советский Союз было внезапным, и именно на эту внезапность и списывалось вся тяжесть поражений первых лет войны. Война, действительно, объявленной не была, но, как ни парадоксально, внезапной она тоже не была. Другое дело, что руководство страны было чрезмерно озабочено политической подготовкой армии, и совсем не удосужилось подготовить технику, материальную часть. Но это уже другой разговор.

Ещё в 1930 году, с созданием Ленинградского объединения Красной Армии и Флота, появляется литературный цех, обслуживающий армию. Выходят периодические издания: "Литературная газета", журналы "Знамя", "Звезда" "Залп". Во всех отделах литературы и искусства на территории всего Советского Союза заняты настоящие профессионалы. Если вспомнить фильмы, песни, стихи тридцатых годов, пролистать романы и повести, то военно-патриотическая, оборонная тема занимает далеко не последнее место - тема ожидания войны прослеживается во всех жанрах, достаточно вспомнить широко цитируемые строки К.Симонова:


"Слышишь, как порохом пахнуть стали
Передовые статьи и стихи! "

Пропагандистским духом пронизана вся советская литература и искусство того времени. Населению давалась установка на непобедимость, никаких сомнений и пораженческих интонаций не допускалось. Противник изображался бестолковым, глупым, ему уготовано быстрое поражение, ведь наша армия расправится с ним в одно мгновение. Примеры такой пропагандисткой продукции - выпущенный в эти годы фильм "Послезавтра война", в литературе это повесть сегодня всеми забытого Н.Шпанова "Первый удар".

Очень сомнительно, что все авторы по зову сердца писали подобные произведения. Такова была жёсткая установка тоталитарного режима: внедрять в сознание героическое, при этом поощрялись бравурность и бодрое шапкозакидательство. К тому же, поставленная на широкую ногу борьба с внутренним врагом должна была способствовать усилению бдительности по отношению к врагу внешнему.

"До войны мы читателю подавали будущую войну в пестрой конфетной обертке, а когда эта конфетная обертка двадцать второго июня развернулась, из нее вылез скорпион, который больно укусил нас за сердце, - скорпион реальности, трудной большой войны. "Никем непобедимым" пришлось долго и унизительно пятится. Воюющему соотечественнику пришлось справляться не только с танками, которые на него лезли, с самолетами, которые валили на его голову тысячи тонн рваного железа, но и вытравлять из души конфетную "идеологию", которой мы его обкормили" 1 .



* * *

В тоже самое время в западной Европе происходило следующее: век Веймарской республики был недолог, и она, раздираемая распрями, приказала долго жить. На политическую арену Германии выходят новые силы, национал-социалисты, которые приобретают всё большее влияние в обществе. Поначалу они общаются с народом через листовки, где доступным языком, без использования явных политических лозунгов, простым людям ненавязчиво объясняется их превосходство над другими, и что никому иному как немцам уготована историческая миссия. С приходом А.Гитлера к власти в стране начинается открытое господство националистической идеологии. Новая власть не отягощает себя старой моралью.

"Духовное обновление" немецкого искусства и литературы начинается 10 мая 1933 года сожжением книг. Пропагандистская машина набирает обороты: ставка делается на коллективную идею единения, которая должна стать гарантом несокрушимости немецкого духа, людям обещают заботу правительства и убеждают их в необходимости насилия. Ведь всё очень просто: в первую очередь надо избавиться от внутренних врагов, препятствующих наступлению всеобщего благоденствия. До боли знакомый сценарий.

В 1935 году составляется официальный "Список вредной и нежелательной литературы", в который попали книги не только социалистической или демократической направленности, но и некоторые классические сочинения немецких мыслителей, которые просто не пришлись к нацистскому двору.

Писателям еврейского происхождения, а также полукровкам было запрещено заниматься творческой деятельностью. Тем не менее, их произведения, занявшие своё место в национальной литературе, запрещены не были, они продолжали существовать, но без упоминания имени автора. Пример тому стихотворение Г.Гейне "Лорелея" - положенное на музыку, оно исполнялось, как народная песня.

Влияние немецкой как части мировой литературы, которая занимала в своё время умы граждан Веймарской республики, нивелируется. Вместо непреходящих гуманистических ценностей, головы молодёжи Третьего Рейха подвергаются обработке националистической литературой. Большими тиражами налажен выпуск, так называемой литературы "Земли и крови", идеализирующей героику войны и солдатского подвига, воспевающей чистоту расы, восхваляющей фюрера. Изо всех сил внушается мысль о непобедимости немецкого духа, которому сам чёрт не брат, перед которым не устоит ни один враг - стоит только немецкому солдату топнуть ногой, как блицкриг уже в кармане. Кроме того издаются исторические романы, произведения о малой родине и о прилежном немецком крестьянстве.



* * *

В СССР сразу после начала Великой Отечественной войны многие писатели были мобилизованы. Окунувшись вместе со всем народом в хаос и ужас всего того, что принесла с собой война, они имели возможность наблюдать в экстремальных ситуациях людей, которые отстаивали свою землю, свой дом. И вовсе не всегда это были чудеса беззаветной солдатской храбрости, здесь были и человеческая несостоятельность, и трусость, и подлость.

Писатели и поэты говорили правду о том, что пережили сами - поначалу на фронте не знали идеологических директив и распоряжений, тематику создаваемых произведений диктовала сама война. Но так было только до конца 43 года. Потом писательская вольница закончилась, и комиссары взялись за свои старые методы. Ни для кого не новость, что в годы войны были созданы многие высокохудожественные произведения. Имена писателей и поэтов того времени всем хорошо известны, их много. Упомяну только нескольких: Платонов, Твардовский, Гроссман, Ахматова, А. Толстой, Фадеев, Симонов.

Сталин знал цену печатному слову, качеству выпускаемых материалов придавалось огромное значение. Журналист Н.Сотников, сын писателя-фронтовика, отмечает, что однажды в архиве "натолкнулся на сухую протокольную запись о заседании в Доме писателя имени В.В.Маяковского в 1942 году (!) с такой повесткой дня: "О литературном уровне военных газет Ленинградского фронта".... Прибывший с фронта драматург и очеркист Н.А.Сотников в своем выступлении касался вопросов литературного мастерства, стиля и языка газет и радовался тому, что влившиеся в состав редакции газет писатели поднимут литературный уровень периодики. Вот, оказывается, о чем шла речь в нетопленном Доме писателя в блокадную зиму второго года войны!" 2 

Писатели были задействованы не только в тылу, но и на передовой. "Некоторые писатели на войне собственно в офицерском штате газет не состояли, а иногда печатались как поэты, авторы коротких рассказов и реже - как журналисты.... Встречались подлинные энтузиасты, любимцы бойцов и командиров. Например, ленинградская поэтесса Людмила Понова служила в 13-й воздушной армии. Когда однажды она у своего начальства попросила разрешения выступить в другой армии, то при ней был строгий звонок и резко заявлено: "Никуда она не поедет! Она со своей-то армией не справляется, а вы тут ее от дел отрываете!" Вот такой парадокс, а ведь в нем - высочайшая оценка роли наших литераторов на войне, в Победе! Убеждён, что ни водной армии мира такой роли литераторы не играли и играть не могли. Да, были в немецкой армии газеты, были так называемые "военные писатели",... но только у нас, в СССР, была официальная военно-учетная специальность "писатель", и только у нас в газетах, начиная с армейской и выше, должность - "писатель в газете".... Спецкором мог быть и рядовой корреспондент, выполняющий особое задание, а "писатель в газете" имел иные, более широкие и более творческие полномочия" 3 .



* * *

После прихода нацистов к власти в Германии репрессии не заставили себя долго ждать: проходит волна арестов коммунистов и либералов. Закрываются писательские организации. Те литераторы, которые поняли опасность национализма и открыто заявили об этом, оказываются в первых рядах преследуемых. Одни, как Э.Мюзам и К. фон Осиецкий, уничтожены в концлагере, другие, как А.Зегерс и Л.Ренн, сидят в тюрьме, третьим, более чем 250-ти писателям, в том числе Б.Брехту, А.Дёблину, Г.Манну, удалось эмигрировать. Все покинувшие страну были лишены гражданства, а их имущество экспроприировано.

Многие немецкие писатели, не сразу отделив зёрна от плевел, тоже попали под влияние фашистской идеологии. Такие как Х.Каросса и Г.Бенн поначалу восприняли новый режим как возрождение немецкой нации, но вскоре поняли, что ошиблись, и ушли в так называемую "внутреннюю эмиграцию": не вступая в открытую борьбу с режимом, они замкнулись в себе. Сразу после окончания войны в литературных кругах разгорелась очень жаркая дискуссия между писателями-эмигрантами - внешними и внутренними, разбирались, кто есть кто.

Среди пишущей интеллигенции находятся, и таких довольно много, которые не за страх, а за совесть служат фюреру. Запятнали себя поэты Й.Вайнхебер и К.Эггерс, писатели Л.Ф.Бартель, В.Феспер.

Об одной одиозной фигуре, Э.Э.Двингере, хочется сказать отдельно. Русский по материнской линии, с детства говоривший по-русски, Двингер в 1915 году попадает в плен, в Россию, где позже присоединяется к армии Колчака. Возвратившись в 1921 году в Германию, начинает писать.

Основная направленность его романов - укрепление немецкого духа, священно-исторический характер создания и сохранения Восточной немецкой империи. С 1929 по 1932 выходит его трилогия "Немецкие страсти", где он живописует жестокости на территории России во время гражданской войны. В 1935 году Двингер получает статус честного свидетеля массовых убийств, совершённых (только!) красными, и становится сенатором в имперской палате по культуре - одним из пропагандистов нацистской идеологии. В 1936 вступает в ряды СС и делает там карьеру. Через год он уже член Национал-социалистической партии. В 1939 году широко печатаются его репортажи "Испанские силуэты", в которых он освещает события в Испании, конечно же, с нацистских позиций.

В 1941 году Двингер попадает на восточный фронт в качестве военного корреспондента с особыми полномочиями СС. Вскоре выходит его книга "Свидание с Россией. Дневник восточной компании". Он пользуются большой популярностью. Но к 1943 году в его сознании что-то происходит: то ли его русская половина вдруг дает о себе знать, то ли эсесовец почуял - конец нацизма не за горами. Он подвергается домашнему аресту по двум причинам: из-за того, что вдруг (это в году 43-м!) Двингер начинает протестовать против объявления нацистами русских людьми низшей расы - унтерменшен, а так же из-за того, что властям стало известно о его контактах с другой одиозной фигурой - генералом Власовым. Этот факт даст ему впоследствии, после войны, возможность доказывать, что он был связан с участниками покушения на Гитлера 20 июля, что он, яко бы, недопонял политику фюрера, и никаким националистом он вовсе не был, а был "пламенным революционером-антикоммунистом". По слова мписателя, он представлял себе, странным образом, нацизм без расизма. Эта теория шита белыми нитками, но, тем не менее, вывернуться ему удалась. Он был признан всего лишь сочувствующим. После войны Двингер не смог расстаться с военной тематикой, и продолжал писать книги в националистическом духе, которые, к счастью, так и остались неизданными. Как и имена многих других писателей, сотрудничавших с преступным режимом, Двингер был внесён в список литературы, подлежащей изоляции. Этот список был составлен в 1953 году в ГДР, по аналогии со списком Вредной и нежелательной литературы, фашистской Германии, в этот обширный список был внесён даже J.В.Гёте.



* * *

Многие русские писатели и поэты встретили войну в эмиграции, большинство из них, в том числе такие известные личности как И.Бунин, Н.Тэффи, Б.Зайцев стали в ряды оппозиционеров нацистской идеологии. Интересный факт: французское антифашистское движение "Сопротивление" обязано своим названием подпольной газете с таким же названием, издававшейся группой русских эмигрантов под руководством Б. Вильде. Многие русские писатели, в частности княгиня З. Шаховская, Вл. Корвин-Пиотровский, Г. Газданов, были активными участниками этого движения. Г. Адамович и Н. Оцуп служили во французской армии.

Многие из писателей русской эмиграции не дождались победы: Б.Вильде и Б.Кац были расстреляны гитлеровцами, Е. Кузьмина-Караваева (мать Мария), Е.Гессен, Ю.Мандельштам, Н.Фельден, Р.Блох погибли в фашистских концлагерях.

Э.Хемингуэй в речи, произнесенной в июне 1937 года на II Конгрессе американских писателей после своего возвращения из Испании, говорил о писателях, побывавших на войне:

"Писать правду о войне очень опасно, и очень опасно доискиваться правды.... А когда человек едет на фронт искать правду, он может вместо нее найти смерть. Но если едут двенадцать, а возвращаются только двое, - правда, которую они привезут с собой, будет действительно правдой, а не искаженными слухами, которые мы выдаем за историю".

В советском Союзе из ушедших на фронт писателей не вернулся каждый третий. Индустрия мифотворчества тоталитарного режима, которая диктовала писателям свои условия в последние годы войны и после неё, сослужила хорошую службу сегодняшним дельцам от литературы, которые горят непреодолимым желанием переписать всю историю заново - чёрным по чёрному. Многие из этих желающих охотятся за книгами нациста Двингера.

Дальше Хемингуэй в своей речи сказал: "Есть только одна политическая система, которая не может дать хороших писателей, и система эта - фашизм. Потому что фашизм - это ложь, изрекаемая бандитами. Писатель, который не хочет лгать, не может жить и работать при фашизме.... Фашизм - ложь, и потому он обречен на литературное бесплодие. И когда он уйдет в прошлое, у него не будет истории, кроме кровавой истории убийств, которая и сейчас всем известна, и которую кое-кто из нас за последние несколько месяцев видел своими глазами".

Эта речь была произнесена ещё до начала Великой Отечественной, и даже до начала Второй мировой войны, но, как ни странно, даже спустя столько лет после окончания жестокого кровопролития, возникает печальная необходимость напоминать об этих словах писателя-очевидца.



    ПРИМЕЧАНИЯ

     1  Из речи А. Суркова на съезде писателей 22 июня 1942 г.
     2  Н. Сотников. Вдохновенный конспект по истории. "Нева" 2009, N2.
     3  Там же.




© Раиса Шиллимат, 2012-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность