Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



ИЗ  АВСТРИЙСКОЙ  ПОЭЗИИ

– Роберт Шиндель –
– Людвиг Фельс –
– Петер Туррини –
– Ингеборг Бахман –
– Георг Тракль –





Роберт Шиндель
Robert Schindel
(род. 4 апреля 1944, Бад-Халль)

Австрийский писатель и поэт.Родился в семье евреев-коммунистов; отец погиб в концлагере Дахау, мать пережила заключение в Освенциме. По окончании гимназии работал в области книжной торговли, был близок к маоистским студенческим группам. В 1970 г. опубликовал первый роман, "Кассандра". Работал библиотекарем, редактором ночных новостей для агентства Франс Пресс, вёл групповые тренинги для безработных. С 1986 г. занимается исключительно литературным трудом.


      РЕКВИЕМ  НА  ОДНУ  ДРУЖБУ

      Гость мой умер, все ниже и ниже он спускается в ущелье,
      Я все еще вижу его, вижу как даль спутывается с его волосами.
      И ночью когда первая звезда дает о себе знать, серпентинится,
      Серпентинится его эхо в моем сердце, гость мой умер.

      Смех, обувь, скрипка от наших встреч,
      Мы сидели и пили вино, или спали в новых словах,
      И у нас были мгновения, когда мы выпутывались
      Из трясины времени; и тогда мы могли это осознать.

      Теперь он где-то впереди, имя его нашло отдых, нашло
      Отдых время его. Я высвобождаю свои ноги из ущелья и иду
      Назад по тропе, ее узость и ширина отзываются вместе с эхом
      Я и ничто, мой частый гость с той стороны.

      Бывают ли здесь другие пейзажи, спрашивают дети иногда.
      Я выношу из ущелья камни и дарю каждому из них
      Серпентин, серпентины, и они берут их будто яблоки или мак.
      Ведь однажды мы уснем в словах, которые взломали однажды.


      Серпентин (от лат. serpens - змея) - горная порода темно-зеленого цвета
      с характерным "змеиным" рисунком. Считается сильным энергетиком, создающим
      для владельца ощущение защиты и душевного равновесия.



      ОБЛАКА

      Я веду речь об убийстве нескольких человек

      Там дым создал из себя облако
      А внизу пасутся телята, перед тем как их съедят
      Там где теленок создал из себя теленка

      Там внизу я веду речь об убийстве нескольких человек
      А сверху слово находится в своем убежище
      Там где его идея создала из себя облако

      Там внизу пасутся дети перед тем как
      Увидеть внуков детей
      Там где ребенок создал из себя ребенка

      Я веду речь о словах в их убежищах
      Я веду речь о газете которая прочтет меня до дыр
      Там где тьма создала из себя человека

      Там внизу он затягивает свои путы
      Перед тем как увидеть зиму
      Там где ребенок создал из себя теленка

      Там внизу я веду речь о газете которая прочтет меня до дыр
      А сверху находится убийство нескольких слов
      Там где их идея создала из себя дым

      Там внизу зима
      Которая смотрит на своих внуков
      Там где убийство создало из себя облако

      Я веду речь об убийстве нескольких человек


      ЧУЖДЫЙ  САМОМУ  СЕБЕ

      Чуждый самому себе я стал.
      В такте шагов, смеха,
      Мгновений.Чуждый самому себе.
      Сижу, на плечооблокотившись, и коротаю время.
      Хожу на работу, влюбляюсь, мелькаю на заседаниях,
      Общаюсь при встрече с друзьями. Сижу, на плечо облокотившись.

      Внешний мир отмежевался.Овраги улиц
      Сужаются и начало лета наполнено мечтами.
      Чудесный внешний мир отмежевался и мурлычет мне на ухо.

      Никаких конфликтов.Будто пью вино из щавеля глоток за глотком.
      Все зарубежные страны живут в моем сердце. Заклятые враги
      Вымирают один за другим. Я стал таким мягким. Никаких конфликтов.

      Вот так и живу без особой радости. Только политика
      Разве что не позволяет мне умереть. То, что не имеет никакой надобности
      Все еще меня интересует. Вот так и живу.


      ГЛУБОКОЙ  НОЧЬЮ

      Глубокой ночью лежу внутри себя,
      Снаружи бушует западный ветер
      И планета наталкивается в темноте на мой
      Заледенелый нос.
      Внутри меня на сезам закрытый океан,
      Состоящий из миллионов частиц,
      И эти частицы проплывают во мне,
      Пока я, бездумно улыбаясь,
      Лежу в своей обители.
      Я лежу на спине
      И на животе,
      Когда сновидческий шторм
      Меня переворачивает


Людвиг Фельс
Ludwig Fels
(род. 27 ноября 1946, Тройхтлинген)

Немецко-австрийский писатель и поэт. Выходец из мелкобуржуазной немецкой семьи. Рос без отца. После окончания школы занимался живописью. С 1964 г. сменил ряд работ, начиная от работника пивоваренного завода и закачивая машинистом поезда. В 1970 году переезжает в Мюнхен, где работает упаковщиком на заводе. С 1973 г. занимается исключительно литературным трудом. С 1983 года - член ПЕН клуба Германии. С 1983 года живет в Вене.

Смотрите еще стихи Людвига Фельса в "Сетевой Словесности".


      ПОПЫТКА  СТАТЬ  БЛИЖЕ

      (еще раз для Рози)

      На юге твои золотистые волосы тебе к лицу.
      Там солнце все больше их высвечивает,
      здесь же снег окрашивает их в серый.

      На пляже и среди морской воды
      ветер прижимается к твоей обнаженной коже.
      А дома тебя жду только я.

      Отдохнувшей появляешься ты
      перед незнакомыми блюдами
      с непривычной едой
      и рассказываешь все то,
      о чем тебе приходится умалчивать на фабрике.
      В безмятежном свете
      ты быстро заводишься
      и мне не вспомнить уже,
      где именно мы сейчас с тобой пребываем.
      Несколько дней в году
      ты задумываешься о вечном
      и мечешься между счастьем и горем.
      Мы платим по счетaм и по-прежнему благодарны.
      В этом и вся разница
      между здесь и там.
      В каждой ракушке,
      под каждой песчинкой
      тебе открывается любовь.
      А ночью луна прячется.


      НЕМЕЦКИЕ  СТИХИ

      Больше ничего нет между строчками,
      нет места между строчками,
      бумага полностью исписана
      пустотой Дня сегодняшнего.
      Всегда слишком мало
      крови в венах, всегда
      слишком холодно.
      Всегда один и тот же пустой перезвон,
      уловки, чтобы руки двигались,
      но не работали,
      и душа от неизбежности сжимается,
      пытаясь обмануть тень.
      я говорю это именно так, это лучше, чем никак.
      И есть предмет, с края которого все еще в такт
      доносятся голоса. Там все еще сражаются
      и проигрывают, там все еще есть та самая
      страсть проигравших и все та же
      лживая улыбка любви.


      ЛЮБОВНАЯ  ЖИЗНЬ

      Будто взрывом разъединенные
      лежим мы рядом друг с другом,
      разрозненным взглядом
      терзаем наши сердца.
      Сотни раз мы видим во сне
      одно и тоже слово:
      любовь, думаем мы.
      Надежно укоренившаяся в плоти
      секунда счастья,
      замкнутая под покровом волос
      на фоне звучания музыки
      - а может это звери
      плачут поблизости.
      Полностью одетые
      лежим мы прикованные
      к своей постели,
      прощаясь друг с другом,
      окрылено шагая,
      преисполненные печали,
      каждый в углу
      своего собственного мира.
      Там, где позади зеркала
      садится луна.


      АХ  ДА,  И  ВПРАВДУ

      Ах да, и вправду я написал
      несколько книжек, едва ли
      куда-то выезжал, был
      всегда здесь,
      просто всегда здесь,
      где ничего не было
      и никогда не будет,
      нет ничего, что стоило бы дороже, чем слово.
      Ах да, и вправду, стихи, чертовски
      забавная штука, когда на тебя обрушивается
      вся тяжесть этого мира.


Петер Туррини
Peter Turrini
(род. 26 сентября 1944, Волфсберг)

В 1963 г. окончил торговую академию в Клагенфурте. С 1963 по 1971 г. занимался различными профессиями, с 1971-го свободный художник, живёт в Вене (Австрия). Пишет пьесы, киносценарии, стихи, эссе.

Смотрите еще стихи Петера Туррини в "Сетевой Словесности".


      НА  КРАЮ  ГОРИЗОНТА

      На краю горизонта
      горит огонь.
      Я вызываю все пожарные машины
      что находятся поблизости
      и спешу вместе с ними
      на место пожара.
      Я не вижу там ни горящего дома
      ни хлева , ни стога.
      Там стоишь ты.
      Улыбаясь
      ты достаешь свое пылающее сердце
      и предлагаешь мне
      точно также зажечь мое.
      Кажется я вызвал недостаточно много
      пожарных машин.


      ТО  САМОЕ  НЕТ

      То самое нет
      которое я хочу в конце концов сказать
      я продумывал сотни раз
      с готовностью формулировал
      и ни разу не произнес.

      Оно пылает у меня в животе
      отнимает у меня дыхание
      измельчается моими зубами
      и покидает мое тело
      радостным словом да.


      ЛЮБОВЬ  СЛЕПА

      Говорят
      что любовь слепа
      и в таком случае я
      вступлю
      в Сообщество Слепых
      и стану одним из
      тех кого называют
      людьми со слабым зрением.
      Заведу себе
      собаку-поводыря.
      Обустрою свою квартиру
      в соответствии
      со своей слепотой.
      И ночами
      буду практиковать
      шрифт брайля
      на возвышенностях твоего тела.


      В  КАФЕ

      Ми сидим с тобой в кафе
      и ты рассказываешь мне
      на чем в твоем представлении
      зиждется любовь.
      Самое важное
      по твоим словам
      это искренность и верность.
      И я готов целиком и полностью
      принять твои аргументы
      если только
      твое колено
      никогда не прекратит
      касаться
      моего.


      КОГДА  ЗАКОНЧИТСЯ  ЛЮБОВЬ

      Когда закончится любовь,
      начнется мое великое Начало:
      Я покорю Эверест.
      Отпраздную первое сентября.
      Спасу страну от какого-нибудь стихийного бедствия.
      Больше не оплошаю в математике.
      И обращусь с воззванием к Соединенным Штатам.

      Но все это и так будет происходить
      пока я отдыхаю
      на твоем плече.


Ингеборг Бахман
Ingeborg Bachmann
(25 июня 1926, Клагенфурт - 17 октября 1973, Рим)

Австрийская писательница. Родилась в Каринтии, в учительской семье. В 1945-1950 годах изучала философию, психологию, филологию и право в университетах Инсбрука, Граца и Вены. Работала на радио, в начале 1950-х годов стала писать радиопьесы. Вошла в литературное объединение "Группа 47" (1953), тогда же впервые приехала в Рим, где прожила до конца своей жизни.


      ВРЕМЯ  ДО  ВОСТРЕБОВАНИЯ

      Наступают суровые дни.
      Время, отложенное до востребования,
      виднеется на горизонте.
      Вскоре придется зашнуровывать обувь
      и отзывать собак в болотные земли.
      Ведь на ветру внутренности рыб
      стали холодными.
      Едва заметно горят своим светом люпины.
      Твой взгляд прокладывает путь в тумане:
      время, отложенное до востребования,
      виднеется на горизонте.

      На той стороне твои возлюбенные погружаются в песок,
      он взбирается по ее развевающимся волосам,
      он сбрасывает ее в слово,
      он приказывает ей молчать,
      он называет ее смертной и готовой забыть о нем
      сразу после прощального объятия.

      Не оборачивайся.
      Зашнуровывай обувь.
      Отзывай собак.
      Возвращай рыб в море.
      Туши люпины.

      Наступают суровые дни.


      ПАДАЙ  СЕРДЦЕ

      Падай, сердце древа времени,
      падайте, его листья, с остывших веток,
      которые однажды обнимало солнце,
      падайте, будто слезы с заплаканных глаз.

      Все еще непрестанно ветер уносит пряди волос
      в сторону смуглого лба бога земли,
      под рубашкой ладонь зажимает
      ныне открытую рану.

      Будь поэтому крепок, когда хрупкие спины облаков
      однажды прижмут тебя к земле,
      забудь о Гимете, вновь заполняющей твои соты.

      Как мало крестьянину в засуху одного колоска,
      так мало и нам одного лета.

      О чем твое сердце дает тебе знать?
      Между вчера и завтра трепещет оно
      безмолвно и непостижимо,
      и его стук -
      падение с вершины времени.


      Гимета - гора в Аттике на которой по преданию зародилось солнце.


      ЗВУКОВОЙ  БАРЬЕР

      Звуковой шлейф, широкий и громогласный,
      тянется за тобой,
      то, что звучит все сильнее, все это
      звучит и звучит громогласно,
      заставляет дрожать
      все твои дома,
      каждый шаг
      в твоей голове,
      все твои владения
      мысли, воспоминания,
      что проносятся
      со скоростью,
      которая никогда
      не стала бы твоей,
      этот мираж, он не
      больше, ничто не больше,
      не больше и не дальше,
      чем яркая вспышка,
      которая тебя заставляет склониться
      над собой, вверху, ты
      прорываешься сквозь звуковой барьер,
      вверх.
      Ты склоняешься, ты уже
      на самом верху и
      начинаешь свое путешествие,
      искрясь лоскутами одежды,
      обшивкой тела
      с разорванными швами
      и верой в мираж,
      преодолеть которую не позволяет
      слишком мягкое небо
      и слишком твердая земли.


      ПРОМОЛВИТЬ  ТЬМУ

      Подобно Орфею я играю
      смерть на струнах жизни
      и среди всех красот Земли
      и твоих глаз, которыми владеет небо,
      я лишь способна промолвить тьму.

      Помни, что и ты, внезапно,
      в то утро, когда постель твоя
      была еще влажна от росы и гвоздика
      спала на твоем сердце,
      увидел, проплывающую подле тебя
      Черную реку.

      Натянув струны молчания,
      в ожидании кровавого прилива
      я держу в руках твое сердце,
      наполненное музыкой.
      Пряди твоих волос вплетаются
      в гриву ночи.
      Черные хлопья тьмы
      застилают твое лицо.

      Ныне я тебе не принадлежу.
      Мы с тобой оплакиваем друг друга.

      Но подобно Орфею
      я способна увидеть жизнь
      за чертой смерти.
      и мне синеет
      твой навеки закрытый глаз.


      ПАРИЖ

      Спят утраченные
      на хвосте унесшейся ночи,
      в гремящих коридорах внизу,
      там где мы, там свет.

      Наши руки полнятся цветами,
      мимозами всех наших дней;
      с одного моста на другой бездыханно
      падает позолота в реку.

      Холоден свет,
      еще холоднее у ворот камень,
      и чаша источника
      уже пуста наполовину.

      Чем станем мы, когда по родине тоски
      лишимся, оказавшись на краю волоса,
      здесь оставаясь и спрашивая: чем станем мы,
      когда красоту преодолеем?

      Взойдя на колесницу света,
      уносятся утраченные от сна прочь,
      среди улиц гениев, вверху
      там где нас нет, там ночь.


Георг Тракль
Georg Trakl
(3 февраля 1887, Зальцбург - 3 ноября 1914, Краков)

Австрийский поэт. Тракль родился и провёл первые 18 лет жизни в Зальцбурге. Учился в католической начальной школе. В зальцбургской гимназии изучал латынь, древнегреческий, математику, в 17 лет начал писать стихи. В 1908 году переехал в Вену, чтобы изучать фармакологию в университете. Там он сблизился с венской поэтической и художественной богемой и впервые смог опубликовать свои стихи. С началом Первой мировой войны был мобилизован в австро-венгерскую армию, затем был переведен в Краков и госпитализирован. 3 ноября 1914 года покончил с собой в больничной палате, приняв смертельную дозу кокаина.


      СОН  СЕБАСТЬЯНА

      В луну побледневшую мать ребенка укладывала,
      В древо ореховое, в столетний бузинный куст,
      Сок маков испив вместе с плачем дрозда;
      Склоняясь безмолвно
      В своем состраданье над лицом бородою обросшем

      В оконном безмолвии темном; ветхая часть интерьера
      Отец
      Лежал в своей немощи. А рядом любовь и осенние грезы.

      И был мрачный день в том году, и печальное детство,
      Мальчик безмолвно спускался к серебряным рыбам в холодное озеро,
      В покой и облик застывший.

      На лошади темной он неистово мчался,
      И в серой ночи над ним восходила звезда его.

      А может несла его мать на продрогших руках
      К осеннему кладбищу Святого Петра поздним вечером,
      И тело лежало уютно в своей темной нише.
      И каждый над ним поднимал свое хладное веко.

      А он был крошечной птицей в душе обнаженной.
      Звон колокольный длился ноябрьским вечером.
      Голос отца, он спускался по лестнице сумрачной, не имевшей перил.


      ВЕЧЕРНЯЯ  ПЕСНЯ

      Вечером, когда мы бредем по темным тропам,
      Перед нами возникают наши блеклые призраки.

      Когда нас мучает жажда,
      Мы пьем мутную озерную воду,
      Сладость нашего печального детства.

      Приняв смерть, покоимся мы под бузинным кустом,
      Глядя на серых чаек.

      Весенние облака поднимаются над сумрачными городом,
      Крыши которого умалчивают о величии былых времен.

      Я держал твои тонкие руки в своих
      И округло глаза твои приоткрывались.
      Это было давно.

      Но когда благозвучность вечера наполняет душу,
      Ты возникаешь, цвет блеклый, в долгожданном осеннем пейзаже.


      МАЛЬЧИКУ  ПО  ИМЕНИ  ЭЛИС

      Элис, крик дрозда в черном лесу ознаменует
      Твою кончину.
      Губы твои пьют прохладу горного источника.

      Когда твой лоб кровью окрасится, это станет
      Частью легенд
      И мрачных знамений парящих птиц.

      И ступаешь ты ныне мягкими шагами в ночь,
      Что полна багровых виноградин,
      И руки свои хрупкие ты в синеву простираешь.

      Колючий кустарник поет свою песню,
      Там где глаза твои лунные сейчас пребывают.
      О, как давно ты умер, Элис.

      Твое тело превратилось в гиацинт,
      К которому монах прикасается восковыми пальцами.
      Наше молчание это черная пустота

      Из которой порой выходит единорог
      И медленно опускает тяжелые веки.
      На сон твой капает черная роса,

      Последняя позолота упавшей звезды.


      ЛЕТО

      В вечернем лесу утихают
      жалобы кукушки.
      Все ниже нагибаются стебли
      кукурузы и мака.

      Черная буря собирается
      над холмом.
      Давняя песнь сверчка
      замирает в поле.

      Навеки засыпает листва
      каштанов.
      По винтовой лестнице
      шелестит твое платье.

      Спокойно горит свеча
      в темной комнате;
      рука серебряная
      тушит ее;

      ночь без ветра и звезд.


      К  ЗАКАТУ  МОЕГО  СЕРДЦА

      Наступает вечер и слышен крик летучих мышей.
      Две лошади вороного цвета скачут по полю.
      Дуб красный шелестит.
      Путник находит скромное пристанище в придорожном трактире.
      Прекрасны на вкус орехи и молодое вино.
      Прекрасно: напившись нетвердо шагать в лесу на заходе солнца.
      Сквозь черные ветви звучит траурно колокол.
      Капает роса на лицо.


      DE  PROFUNTIS

      Вот колышется на поле рожь, на нее капает черный дождь.
      Вот дерево коричневое , стоящее в одиночестве неподалеку.
      Вот шепот ветра окутывает пустующие дома.
      Как скорбен этот вечер.

      Сироты беспечно
      Собирают скудные колосья, проходя мимо деревни.
      Их глаза, округлые и золотистые, блуждают в сумерках.
      Колени их пребывают в ожидании небесного суженного.

      Возвращаясь
      Пастухи находят сладкое для мух тело,
      Что разлагается под колючим кустарником.

      Я тень очертаний далеких крыш.
      Божественное молчание
      Пью я в источнике рощи.

      Холодный метал соприкасается с моим лбом,
      Пауки выискивают мое сердце.
      Вот свет, что гаснет у меня во рту.

      Наступает ночь, я лежу на вересковой поляне,
      Заворожено глядя на звездную шелуху и пыль,
      В ореховом кустарнике
      Снова поют хрустальные ангелы.


      De profuntis (лат.) - Из бездны



© Ал Пантелят, перевод, 2012-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2024.




Словесность