"И, ВЗЯВШИСЬ ЗА РУКИ, ШЛИ ДВОЕ..."
О книге: Борис Гриненко. Признание в любви. Роман. –
ЭКСМО, 2024
Автор и герой "Признания в любви" – один и тот же человек, Борис Гриненко. Многие персонажи также выступают под собственными именами. Это немного непривычно. Правду жизни ощущаешь кожей, а всё рассказанное Борисом – чистая правда. События, описанные в романе, образуют трёхмерную ось: время – пространство – личность. Это "тотальное" повествование. Раскрывая частную историю жизни и любви одного человека, эта проза затрагивает разные времена и сферы жизни. "Жизнь – книга: ты её пишешь сам (бывает, что и не сам), пишешь задумываясь или не очень", – говорит Борис Гриненко. Он пишет сам. Жизнь – шкатулка, где есть всё – и хорошее, и плохое, нежданные радости и внезапные утраты.
"Признание в любви" можно с полным правом считать книгой поэтической. Борис Гриненко – одновременно и поэт, и прозаик. Когда хочется исповедаться, появляются стихи:
Мы встретились на перекрёстке
Открытых временем страниц,
Где прячет эхо отголоски
От шелеста твоих ресниц.
Где буквы-дочки жмутся к точке
У строгой матери-строки,
И мыслям грустно в одиночку,
Как людям, в омуте тоски.
|
Повествование Бориса Гриненко чем-то напоминает мне фильмы Федерико Феллини. У автора – цепкая память, которая выхватывает, с подробностями, разные эпизоды жизни. Герой "Признания в любви" словно бы ходит со скрытой видеокамерой, которая фиксирует его передвижения и разговоры. Повесть кинематографична даже там, где перемещения героев ограничены замкнутым пространством. Это поток сознания с внутренним фиксатором, это взгляд художника. Борис Гриненко внимателен к самым мелким деталям: "Метро от работы недалеко, но иду я, как всегда, быстро. На перекрёстке возвышается дом-аристократ. На другую сторону улицы вместе со мной переходят несколько человек, спешим. Я оглядываюсь – "аристократ" салютует окнами. Не мне – солнцу. Непривычно оно для Ленинграда: ясных дней в году у нас едва наберётся на пару месяцев. А вот у зданий в городе привычка завидная – быть красивыми". Крохотный фрагмент, а сколько в нём содержится важной информации! Мы узнаем, что действие романа начинается в Питере, до распада СССР, поскольку в тексте это ещё Ленинград. Петербург – город с особой историей, особым климатом и неповторимой геометрией улиц и каналов. Неслучайно его называют Северной Венецией.
А вот что Борис Гриненко рассказывает о себе: "По гороскопу-то я Весы, поэтому, наверное, и качаюсь туда-сюда. Весы – идеалист и ещё романтик". Ему свойственно неиссякаемое жизнелюбие. Он умеет дружить, знает, как любить: это характерная особенность всех Весов. Борис играет в шахматы, волейбол, баскетбол, настольный теннис, занимается плаванием, гиревым спортом. И везде – на хорошем уровне, который позволяет ему побеждать коллег-любителей. Развитый и духовно богатый человек должен уметь всё. У Гриненко – "обострённое чувство сострадания, с ощущением собственной вины за всё, случившееся рядом с тобой. Ты же отвечаешь... перед собой, а это самое главное. И самое трудное". Он мыслит правильно, у него есть Бог в душе. Помогает и чувство юмора:
– У меня остался один вопрос. Какие были проблемы с докторской?
– Если имеешь в виду колбасу, то проблем не было: закусывали. С диссертацией их тоже не было.
Юмор – объединяет. В "Признании в любви" встречаются юмористические переделки известных советских песен, есть смешные полезные советы. Например, инструкция о том, как отучить говорящего попугая от нецензурной лексики. Книга Гриненко – и событийная, и философская. В этом, на мой взгляд, главное её достоинство. Она учит состраданию и любви.
А начинается всё как служебный роман. Это увлекательная сага, с прелюдиями и увертюрами. На работе надо ухаживать за коллегой-женщиной так, чтобы никто не догадался, что она тебя интересует. Иначе пойдут пересуды – и всё испортят. "На следующий день появляюсь ненадолго – Иру не вижу. Вызвать к себе – обязательно спросят, зачем. Не хочет ведь она, чтобы подумали, будто начальник домогается". Надо всё взвешивать и смотреть вокруг себя на 360 градусов. Иначе неприятности достанутся и девушке, за которой ухаживаешь.
Лихорадка служебных будней едва не заканчивается для Бориса Гриненко трагически уже в самом начале повествования. Автор подробно описывает состояние пассажиров в падающем самолёте. В час опасности люди ведут себя совершенно по-разному. Удивительно, но герой успевает разглядеть в этот критический момент, что делают в самолёте другие люди. Человек, который мог умереть и счастливо избежал этого, получает прививку духа, которая помогает ему переосмыслить жизнь и вывести её на новую орбиту. В жизни Бориса Гриненко таких случаев было несколько. Среди них – пожар и землетрясение в Греции: но там он уже был не один, а вдвоём с Ирой.
Ирина, возлюбленная Бориса, – красивая, интересная, необычная женщина. День рождения у неё один раз в четыре года – 29 февраля. А ещё Ира оказалась хорошим деловым партнёром для больших проектов, соратницей. И у неё "страсть к литературе"... Она любит хризантемы и гиацинты. Увлекается японским языком. Мы узнаём, что в японском "солнце" и "хризантема" пишутся одним иероглифом. Ира много знает, но никогда не показывает своё превосходство в эрудиции. "Без любви и жизни настоящей нет", – говорит Борис. Стержневое здесь слово – настоящей. "Любовь как воздух: ты спешишь к любимой, чтобы она могла дышать".
Любовь Бориса и Ирины – самоотверженная с обеих сторон. Вот что ощутили наши герои в Барселоне, городе Антонио Гауди: "Созвездия и звёзды опустились на город, между ними мерцают и наши с Ирой звёздочки. Их видят те, кто рядом, мы радуемся свету друг друга. В глазах Ирочки тоже искры, от пламени любви". "Одному – радуги можно только коснуться. А вдвоём – взяться за руки и идти по ней босиком". Поэзия в романе "Признание в любви" – везде и во всём: "Вставало солнце над землёю, / Ещё окутанной туманом, / И, взявшись за руки, шли двое / Вперёд без абриса и плана. / Они шли просто и беспечно, / Как далеко – мы не узнаем, / Ведь жизнь для них казалась вечной, / А мир вокруг казался раем". У Бориса и Иры – "телепатическая" любовь. Когда он перевернулся на машине, плохо стало ей. Просто стало плохо – ни с того ни с сего, за десятки километров. Такой любви можно завидовать, это великая любовь, которая стала "теплотой памяти". Через всё повествование проходит щемящее чувство ускользающей жизни, словно бы в радости изначально заложен привкус ещё не наступившей горечи.
Книга Бориса Гриненко – энциклопедия житейской мудрости: "Никогда не знаешь, какое неожиданное знакомство может всё изменить. Хорошо, если к лучшему". "Что такое мера? Другому определяем её со своей колокольни". "Жизнь состоит из случайностей. Повезёт, если они совпадут". "Когда тебя покидают близкие, только тогда и осознаёшь, как скоротечна жизнь. Никто не знает, когда она закончится. И сколько внимания ты уделял человеку на самом деле, понимаешь после того, когда оказывать его уже некому". "Самое непостоянное, что есть у всех, – это время: его то девать некуда, то не хватает". "Птица – душа, она не может томиться в клетке, она свободна". "Ничто так не согревает, как надежда". "Яркие цветы на подоконнике не дают толком разглядеть тучу, из которой идёт дождь", – это высказывание воспринимается как метафора бытия. И таких крылатых фраз очень много.
Борис Гриненко, без сомнения, мастер афоризма. "Философия общества: подняться наверх можно только опираясь на других, справедливее сказать – подмяв под себя". "Третейский судья в споре – собственное сердце". Мне даже подумалось, что афоризмы Бориса Гриненко ничуть не хуже изречений Ларошфуко или Лабрюйера. И они в книге не "голенькие", как у именитых французов, – они вписаны в сюжет. Умная, событийная, эмоциональная книга – путешествие по волнам памяти. "Признание в любви" – это ещё и признание автора в любви к нам, читателям. Человек у Гриненко – извечный путник:
Уходит осень облаками,
Дождём прощаясь затяжным,
И время, тикая часами,
Горчит, как жжёных листьев дым,
Пока живёт в лучах заката
Надежда, путника причал,
Всё хочется спешить куда-то,
И кажется, что опоздал.
|
Книга интеллектуальна и энциклопедична. Перед нами встаёт вся история России, с её взлётами и падениями, с драматическими моментами. Можно почерпнуть ответы на многие животрепещущие вопросы нашей истории. Гриненко называет Петра Первого "главным перестройщиком России". А вот что автор пишет об эмиграции и репатриации: "Кто-то вернулся домой удачно, как Алексей Толстой, а кто – на трагическую гибель, как Цветаева". "Признание в любви" – тёплая книга о настоящем с экскурсами в прошлое. Местами повествование выходит за рамки биографии Бориса Гриненко, прирастая эпизодами из жизни его знакомых и родственников. Перед нами проходят события Отечественной войны, сталинских репрессий, путча 1991 года, другие эпизоды из нашей истории.
Жизнь для Бориса Гриненко – большое путешествие. В юности он работал в Новосибирске. Присутствовал на знаменитом фестивале бардовской песни в Академгородке в 1968 году, где с протестными песнями выступил Александр Галич. О случившихся в том же году событиях Пражской весны автор говорит так: "Редко кто проходит дистанцию от понимания до активного протеста". Борис Гриненко обратил внимание: раньше за границу уезжали от плохой жизни на родине. А теперь уезжают те, "кому на Руси жить хорошо". Некрасовская фраза, лишённая вопросительного знака, обрастает неожиданным смыслом. Автор посмеивается над шаблонами нашего мышления.
Но вот подступает трагедия. Борис Гриненко использует датированный дневник в критические моменты своей жизни. Дневниковость записей хорошо отражает динамику развития болезни Ирины. Болезнь подкралась незаметно и вначале "пряталась", выдавая себя за другую. Поэтические пейзажи в книге хорошо отражают переживания героев: "Осень на исходе, неожиданно потеплело. На деревьях листьев мало, яркое солнце подчёркивает, что у каждого листочка – свой цвет, и все – красивые. Поддаются они тихому ветру, отрываются и медленно опускаются, выбирают, где остановиться. Насовсем. Как люди. На земле расстелен яркий ковёр". Борис изо всех сил, порой за счёт своего здоровья, борется за жизнь любимой, но этого оказывается недостаточно. Его любовь – великодушна и отчаянна: он просит Господа отдать ему болезнь Ирины, лишь бы только она вылечилась. Ведь он старше её на 17 лет, и то, что она может уйти раньше него, в высшей степени несправедливо.
Как беззащитен человек перед волей рока! Больничные страницы у Бориса невозможно читать равнодушно – "дождь плачет музыку слезами". Я сам провёл около трёх лет в различных госпиталях, прежде чем вылечился, и всё эти мытарства хорошо мне знакомы. Здоровый человек сам себе хозяин. Больной зависим от всего на свете: от бытовых условий в палате, от личности лечащего врача, наконец, от того, как сам он переносит эти нескончаемые тяготы. Восстановление здоровья – путь долгий и не всегда успешный. Каждый пациент переживает осложнения, связанные с болезнью, по-своему. Кому-то не хочется знать всю правду, чтобы оставалась надежда. "Невозможно привыкнуть, даже если заранее готов, что окончится то, что тебя радовало. Когда хорошее уходит, время чувствуешь особенно остро, внутри щемит. Грустно от неизбежности", – пишет Борис Гриненко.
У Бориса и Ирины огромное количество друзей, которые делят с нашими героями и радости, и беды. "Мушкетёры" из Академгородка, родственники из Израиля приезжают по первому же зову или даже без зова, по велению сердца: "Есть люди, для которых сострадание и помощь – состояние души. Возлюби ближнего твоего, как самого себя – глубоко личное отношение с Господом". Читая книгу Бориса Гриненко, понимаешь: настоящая дружба – есть. Как и настоящая жизнь, настоящая любовь. "У каждого должны быть друзья, которых не приглашают, – убеждён Борис. – Близкие люди – это витамины для души".
Грустная, тяжёлая исповедальность больничных страниц перемежается с воспоминаниями о радостных и познавательных поездках героев в другие страны. Долго держать ноту безысходности нельзя. Некоторые истории, рассказанные Борисом, стали для меня откровением: например, рассказ об античном театре в Эпидавре. Театр, построенный древними греками, вмещает больше, чем Большой театр, а по акустике даже превосходит его – это ли не чудо дохристианской архитектуры? Борис и Ирина – завзятые театралы. Как же много увлечений у этих замечательных людей! И они отдаются им сполна.
Что меня удивило в этой книге? Люди из мира науки, Борис и Ирина, настолько хорошо знают искусство, что дают фору даже иностранным экскурсоводам. И всё время пополняют запасы своих знаний. Всемирной отзывчивостью русских людей можно гордиться. В книге мы видим подробные описания стран и городов, в которых побывали герои. Вообще, в заграничных поездках Ирина и Борис очень активны. В одном из путешествий они повенчались: в православной церкви высокогорного храма в Петре. В Тунисе Ирина спасает жизнь местному мальчику, вовремя сделав ему искусственное дыхание... Они много успели поездить, и всё это Борис Гриненко описывает не хуже, чем Ипполит Тэн в своих итальянских книгах. Я как будто сам побывал в Венеции, в Израиле, в Греции, в Таиланде, в Камбодже, в Париже и других интересных местах. Элементы других культур вызывают у наших путешественников неподдельный интерес, поскольку "всякое путешествие – оно же и путешествие к себе". Совместные путешествия Бориса и Ирины стоят в книге особняком, как маленькие жизни-матрёшки, вложенные в одну большую.
Сочетание художественности и правды делает роман уникальным. Он требует медленного чтения. Гриненко использует перекрёстное повествование, когда больную лежачую Ирочку с исколотыми венами сменяет другая Ира, здоровая и жизнерадостная. Рассказывая о путешествиях, Борис также использует свои стихи. Вот несколько его строк, посвящённых Японии:
Цветы и аромат – на время,
Весной нет сакуры прекрасней.
Жизнь – брошенное в землю семя.
А вдруг – напрасно?
|
Нет, не напрасно. Ничто стоящее не исчезает, "рукописи не горят". "Время измеряется страданием", Это великая история любви, похожая на историю графа Николая Резанова и Кончиты у Андрея Вознесенского: "для любви не названа цена – лишь только жизнь одна". Мужской мир Бориса облагорожен присутствием в нём любимой женщины. Герои стоически переносят свои хождения по мукам – из больницы в больницу. Ирина демонстрирует непоколебимую стойкость перед лицом болезни: "Слёзы капают внутрь... вот чему я научилась". Борис и Ира стараются беречь друг друга даже тогда, когда физические страдания невыносимы. Читатель сочувствует автору книги – сильному мужчине невыносимо, если он не в состоянии помочь любимой.
Орфей вернулся из ада, но потерял свою Эвридику. Пройденные испытания дают человеку бесстрашие и способность смотреть на пройденный путь с высоты. Когда душу переполняет страдание и изъясняться прозой становится невмоготу, автор переходит на поэзию: "Она ушла / безликим утром / В изгибе / полноводных рек, / Глаза закрылись / перламутром / прозрачных век. / Она была. / Мне не заменит / Её ни Бог, / ни человек". Порой хорошим людям достаётся слишком много страдания. "Что такое память? / Это то, что манит. / Что такое память? / Это то, что ранит".
Автор излагает мысли, важные для понимания сущности жизни. Нельзя "забальзамировать" мгновение, даже если оно длится долго. Любящий человек не всегда способен быть реалистом: мы всячески гоним от себя мысли о возможном или неизбежном несчастье.
Эта книга стала для автора смыслом жизни. Написать и издать её – подвиг. Это книга-долг – живого перед ушедшей. Писательское мастерство оказалось у Бориса Гриненко на высоте его жизни. "Чувство любви позволяет нам в полной мере понять и объяснить самим себе смысл жизни", – говорит автор. Он сделал свою жизнь беспрерывным признанием в любви... Последние главы книги – "репортаж с петлёй на шее". Читатели испытывают катарсис. Трагедия от жизнерадостного человека сражает наповал. Казалось бы, жизнелюб не должен об этом писать, это не его тема и не его дар. Но жизнь – за него – решила иначе. Моцарт тоже вначале радовался жизни – а потом, на контрасте с предыдущим творчеством, написал "Реквием". Борис был старше своей возлюбленной на 17 лет, а первой ушла она. Всё ли он смог, всё ли успел для неё сделать? Этот вопрос не даёт ему покоя. В финальных главах стихи у Бориса Гриненко почти совсем вытесняют прозу:
Нет встречающих – это проводы,
Время вынесли на крыльцо,
И не будет другого повода
Посмотреть мне в твоё лицо.
|
"Я тут, ты рядом, а между нами самое большое расстояние, какое может быть только между людьми, – моя оставшаяся жизнь". Теперь, в "Признании в любви", они навсегда вместе. Эта книга никого не оставит равнодушным.
© Александр Карпенко, 2025.
© Сетевая Словесность, публикация, 2025.
Орфография и пунктуация авторские.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Так возвышает родина, поверь... [Стихи лакских поэтов Руслана Башаева, Миясат Шурпаевой, Патимат Рамазановой, Мирзы Давыдова и Патимат Штанчаевой в переводах на русский язык.] Виктория Орлова. "Увидеть Париж" и другие рассказы [Ох, как же дружно жили они! Небогато, даже на море никогда не были, всех сокровищ – библиотека, хрущёвка двухкомнатная да дача-сарайчик на шести сотках...] Александр Карпенко. "И, взявшись за руки, шли двое..." (О романе Бориса Гриненко "Признание в любви") [Эта книга стала для автора смыслом жизни. Написать и издать её – подвиг. Это книга-долг – живого перед ушедшей...] Наталья Захарцева. Улица Троллейбусных Скворцов [Ведь всё, что воздаётся, всё – добро. Мы лучшие конструкторы миров. Вы просто не пытайтесь их разрушить...] Владислав Китик. Я весны моей всё ещё пленный [Пробуждённую ночь я приму, / Помогая атлантам, на плечи. / У неё я на память возьму / Трудный дар человеческой речи...] Ольга Гурилёва. Всё то, что случилось с нами [Так тут и было веками, / Как в самом начале всего: / Только любовь и бог – / Всё то, что случилось с нами.] Михаил Ковсан. Гроб некому вынести, или Улыбка Гагарина [Улыбка Гагарина стала не такой широкой и белозубой, как раньше. Поговаривали, что его и вовсе одноцветно закрасят, только деньги найдут. Но пока деньги...] Ольга Самарина. Внучка Ава [Ава, крошечная, но настоящая Ава, уже умудрилась захватить нас в свой плен. Навсегда. Она не путалась в ролях и оказалась самым адекватным человеком в...] Николай Хрипков. Любовь с первого слова [Ну, мир! И что мир? Что же, интересно, о нем наразмышлять можно? Мир – он и есть мир. А Бог? А что Бог? Бог – он и есть Бог. А человек? Две руки, две...] Юлия Великанова. Будь его Солнцем, или Мы просто об этом не думаем (О романе Андрея Кошелева "Валери") [Наше бытие во многом рассчитано на глаза и зрение, на зрительное восприятие. Процентов 70 информации мы получаем и воспринимаем глазами. Зачем задумываться...] Дом вынимает пламя (О книге Веры Полозковой* "Lost and found") [Новая книга Веры Полозковой – собрание стихов, короткой прозы и фотографий – сильный эстетический опыт противостояния смерти...] Владимир Ив. Максимов. Ничего не требуя взамен... [Любой календарь – не без вычета, / Но тёплая осень – особенна: / Она, словно гречка, рассыпчата, / И солнечным маслицем сдобрена...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
