НА ПОРОГЕ

Тогда Юрий Петрович сказал: "С вами большая беда, Люба: вас ожидают костыли". И стал что-то объяснять про неизбежное повреждение миелиновой оболочки периферических нервов. Невролог был слишком деликатным человеком, поэтому информацию о грядущей инвалидной коляске и памперсах Люба узнала уже из интернета. 37 лет. И -? Блиииин. Только выдохнула, защитила диссертацию, сына стало не нужно всюду за ручку водить – уже школьник... Блииин. Ну, хоть сына успела родить. Что ещё успела-то? Что с собой возьмёт на памперсное сиденье, а потом в царствие небесное? Прииидет ко Господу со своей "Поэтикой циклических форм в книге Андрея Белого "Пепел"". А Господь такой: "Твой цикл завершился, циклическая форма, а в твоей руке лишь горстка пепла. Что ты мне принесла, кроме своих разрушенных миелиновых оболочек?" Вот так спросит (уже спросил) Господь, а Люба ответила: "Ну, во-первых, у меня есть сын. Во-вторых, я вела практические в универе по Серебряному веку, влюбляла студентов в стихи. В-третьих... блиииин..." – "Ты ко мне поплакать пришла, Любовь?.."

Люба раскисать не хотела. Нужно просто обдумать, что делать, как красиво завершить свой последний отрезок жизни. Вот в артхаусных фильмах герои узнают о своей неизлечимой болезни (счёт идет на недели), выходят от доктора – и ну гештальты закрывать, находить близких и говорить им слова, которые от гордыни раньше не говорили, а потом ехать к океану, потому что всю жизнь мечтали об этом, и на берегу огромного океана, глотая таблетки и теряя последние жизненные силы, смотреть на него счастливыми глазами. А потом – титры на фоне пенных волн и простора.

Но Люба терялась, не знала, за что хвататься. От мужа она два года назад ушла сама. Просто как-то надоело. Океан – хорошо, но лучше она сыну с уроками больше поможет. Океан в фильме и так показали. Найти единственного и любимого? Уж обыскалась. Где какое мероприятие с мужчинами – Люба тут как тут. Даже уставала, бывало, убеждая себя, что открытие выставки "Ростов казачий" – это интересно и что Новый год весело отпраздновать в антикафе. Спать хочется, а в антикафе "Мармелад" программа до 4 утра. И делаешь как дура счастливые селфи. Мол, живу полной жизнью. Но любимый ни на выставках, ни в антикафе, очевидно, не бывал или бывал в другое время. А Люба уже цикл передач о тантрическом сексе посмотрела. Там тантрик сказал: "Если умеешь любить, то любовью можно заниматься с любым мужчиной. Через него открытым сердцем можно почувствовать вселенную". В каждой передаче показывали, через какие места можно почувствовать вселенную. У Любы при этом сбивалось дыхание, выделялась слюна. Впрочем, то же самое было при просмотре обычного порно. Ну, не совсем тупого, конечно. Самое главное, чтобы он неожиданно и уверенно вынул член и притянул девицу к себе. Андрей Белый бы так точно не смог. Она иногда пыталась вообразить, как это делал Андрей Белый, но сразу останавливалась: виделось что-то жалкое и поэтому по-настоящему непристойное.

Завтра нужно было идти на МРТ, но она решила пойти в другое место: с объявления на сайте "Самопознание.ру" плеснуло на Любу волной её океана. Позвало что-то – и всё тут. "Продвинутые техники орального секса с профессиональным сексологом". Позвало – нужно идти. А позже на "Тиндере" главное – не привередничать...

Серёжа с "Тиндера" был женат и обделён сексом. Он был третий по счёту. Предыдущие два не подошли: один оказался с тараканами, другой не очень-то Любу хотел. Серёжа пригласил её в ресторан, сказал, что разводиться не собирается, но скучает по женской ласке. "А что нужно тебе, Любовь?". Ей хотелось тепла и чувствовать вселенную разными частями тела. Он посмотрел на неё с интересом. Когда подавал пальто, то незаметно заметно прикоснулся к её бедрам ладонью. Это было волнующе, но мало. Однако, если бы чуть больше, то было бы слишком много.

По пятницам после обеда он уходил раньше с работы и снимал номер в небольшом отеле под названием "Цветы". Там в каждом номере на стенах было фото какого-то цветка в рамке. Обычно Серёжа снимал номер с лилией. Он ставил Любу лицом к фотографии. Последнее, что Люба видела, это распахнутые, чуть вывернутые персиковые лепестки и тычинки с темноватыми бархатными рыльцами. Глаза у неё закрывались.

Она чувствовала проникающий между губ Серёжин язык. Глубже. Она начинала его посасывать, а он двигался глубже и чуть назад. Рот наполнялся слюной. "Какая ты вкусная", – говорил Серёжин голос. Портал во вселенную открывался. Она чувствовала, как в мякоть ягодиц погружаются его грубоватые ладони. Ещё. Она отдавалась его мнущим, сжимающим пальцам. Потом ладони оказывались на плечах Любы, и какая-то сила неожиданно и уверенно опускала её вниз, на колени. Она слышала знакомый мокроватый запах, который и отталкивал, и был желанным. Рот уже тосковал по гладкому, упругому. Момент проникновения плоти в себя она любила. Стон Любы звучал плотно, протяжно и влажно.

Как-то так выходило, что она не могла пройти в портал дальше. То плоть слишком раздражала горло, то Любино тело оказывалось в другом положении, не вполне удобном, и новый сладкий момент вхождения не спасал от рассогласованных ритмов Серёжи и её. Он останавливался, ласкал её грудь, Люба стонала уже обычным женским стоном. Потом она понимала, что и в этот раз, даже если она дойдет до того, что внутри неё что-то сожмёт Серёжу, как обычно, четыре раза и, как обычно, будет горячо, а потом безвольно, спокойно, – даже если дойдёт до того, она всё равно останется на пороге вселенной. И останется у неё шиш, то есть секс, который для Господа, может, хуже диссертации. Блииин. Она стонала поэнергичней, чтобы ощутить ещё несколько быстрых Серёжиных толчков внутри себя, услышать: "Хорошо!" (он почему-то всегда так говорил в финале) – и открывала глаза.

Даже лилия со своими тычинками выглядела счастливее и оказывалась на недосягаемой для Любы высоте. Однако Серёже всё очень нравилось, и он дарил Любе то духи, то карту покупателя в магазин косметики.

А миелиновые оболочки тем временем медленно разрушались. И этот факт толком не уравновешивала ни поэзия, ни благодарные студенты, ни любимые Любой деревья в роще неподалёку. С деревьями, стихами и людьми портал немного приоткрывался, но Люба не могла пройти дальше порога. Дольше всего на пороге она задерживалась с сыном.

Однажды она подходила к дому и увидела, что впереди идёт Андрюша с одноклассником. Наверное, последним уроком у них была физкультура, так как шли они какие-то растрёпанные, с кое-как заправленными рубашками. У друга ещё и шнурок развязался. Их растрёпанность умилила её, как и то, что у Андрюши есть друг.

– Так как твою маму зовут? – спросил мальчик.

– Любовь, – ответил Андрюша.

– Любовь – это не имя, это чувство, – сказал друг.

– Имя отдельно, любовь отдельно, – сказал Андрюша. – А ты бы хотел, чтобы тебе подарили квадрокоптер?

– Да, с него всё видно, только это дорого, родителям на него долго зарабатывать.

Конец

© Наталья Сухорукова, 2023.
© Сетевая Словесность, публикация, 2023.
Орфография и пунктуация авторские.

Книга отзывов

НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"

Ирина Фельдман: Посланница Божественной Любви [Я еще не умею любить, но уже смотрю любви в лицо. Только это не романтическая любовь. Я люблю людей, которые читают мои истории. Людей, которые встречаются...] Анна Аликевич: Религия добра (о сборнике стихотворений Марии Фроловской и Натальи Захарцевой "Антоновка с Авалона") [Радование жизни, способность ощущать счастье цветения и свет надежды прежде всего – отличают творчество героинь материала. Должна ли настоящая поэзия...] Павел Сидельников: Из книги стихотворений "Долгое дыхание" [Восходит солнце. Тем и хороша, / быть может, ночь – наутро оставляет / минуту на прощанье. О, душа! / Сойти б с ума, да ум не позволяет...] Олег Горшков: Пришествие печали [Печаль в твоём вине, твоих стихах, / и в музыке, и в запахах, и в детях. / Избыта боль, куда-то канул страх, / и лишь печаль господствует на свете...] Елена Сомова: Пять рассказов [Не спеши отдавать Божью милость, самой тебе дарованную в виде любви, даже когда просчиталась. Не отдавайся ошибке и не отчаивайся...] Любовь Берёзкина: "Круглый стол" на тему "Тенденции и проблемы современной поэзии", Часть I [Наша задача: попытаться показать литературный процесс изнутри. Для этого совершенно разным, не знакомым между собой представителям литературной среды...] Людмила Свирская: Покой не наступает на Земле [Покой не наступает на Земле, / В весну не открывается фрамуга – / В глухом, непроходимом феврале / Сидим, молчим и смотрим друг на друга...] Пётр Старцев: Билет на море [Наши роботы нас никогда не простят, / Наши роботы нас не осудят. / Наши роботы нам надонатили стяг, / Под которым нас выведут в люди...] Читайте также: Андрей Баранов: Невостребованные | Екатерина Вольховская: Форма взаимодействия | Наталья Захарцева: Корми моих драконов | Владислав Китик: Дыханье, входящее в речь | Наталья Козаченко: Сашка, молчи! | Андрей Мансуров: Храбрость | Константин Морев: Екатерина Басманова: "Миллионы не моего отца" | Эмилия Песочина: "Здесь колдовские чары" | Сергей Комлев: Неба синего из Дону испить | Владимир Луг: Ностальгия по земному раю | Мария Мельникова: Как приручить тотемного зверя | Алексей Смирнов: Три рассказа | Наталья Сухорукова: На пороге: и Заикание | Виктор Хатеновский: Здесь даже камни пахнут морем | Владимир Алейников: Книга стихотворений "Плаванье" (1968 г.)