Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



ДВЕ  МАЛЕНЬКИЕ  ПОЭМЫ





      ВОЗРАСТ

      1.

      Если я разбогатею, что вряд ли,
      если научусь тратить на себя,
      что совсем уж маловероятно,
      я куплю себе небольшой домик
      на побережье. Перевезу пыльные книги,
      расставлю по полкам, вовек не открою.
      Буду сидеть на захламленном балконе,
      выходящем на океан. Поверх босых
      ног на перилах, буду вглядываться
      в единственную книгу на единственном языке,
      который хотел бы постичь. По бесконечной
      странице катятся косые строчки,
      мгновенно образуются, мгновенно пропадают
      смыслы, быстрее, чем успеваешь -
      не осознать, куда там. - просто запомнить.
      Вопрошания птиц, шепоток ряби,
      ритмы волн, импровизация пены,
      драма заката, колебания штиля,
      скептицизм песка, неуклонность влаги,
      твердолобость камня, извилистость моллюска, -
      все слова ясны, все слова делимы.
      Посмотри на волну как на целое. Попытайся
      уловить все подробности. Пену и брызги,
      углы и покатости, серость и зелень,
      солнечные точки, темную глубину, -
      запоминай скорее, пока не изменилась,
      не умерла, не распалась, оставив на песке,
      мгновенно высохшем, алюминиевую банку,
      словно заметку на полях. На балконе
      становится прохладно. Укрываешься пледом,
      то ли дремлешь, то ли задумываешься
      о языке, который сам рассказывает,
      что такое время и что такое вечность.


      2.

      Есть вещи, которые понимаешь с возрастом
      хуже. Загадочные сущности, типа:
      деньги, амбиции, явление отца Гамлета,
      заявление на имя высочайшей инстанции,
      перечисления, вообще обобщения. С возрастом
      красота становится почти неосязаемой,
      но удивительно конкретной. Как облако,
      это, не давешнее, и не следующее.
      С возрастом мгновение останавливается, когда
      хочет, наливается самозваной жизнью,
      выпуклой и чувственной, как глаза влюбленных.
      С возрастом вещи тускнеют, перестают
      привлекать внимание. Люди, впрочем, тоже.


      3.

      Это, парень, ещё только зрелость.
      Знаешь ли ты, что такое старость?
      Маленький отдых перед большим отдыхом,
      Легкое рассеяние перед полным забвением.


      4.

      Я любил. Я и сейчас люблю.
      В этом мало самолюбования.
      Больше обреченного сознания того, что
      любовь превратилась в пожизненную привычку,
      в необходимое условие существования.
      Как понятно из части первой,
      я способен на одиночество.
      Наверно я мог бы любить на расстоянии,
      долго и безответно, радуясь редким
      весточкам, случайному смайлику в письме
      по деловому поводу. Этому не случиться.
      Вспомним Сократа: мы любим то, чего
      у нас нет. Любовь моя деятельна,
      как я мечтателен. Конкретна, как я
      философичен. Она меня добьется.


      5.

      Дела. Их постепенно становится все больше.
      Отсюда, наверное, тоска по домику
      на побережье, по большому отдыху.
      Пишешь на коленке. До стола не добегаешь.
      Время уменьшается. Долг растет.
      Это нормально. Говоришь себе: это
      нормально. Пробирающий утренний туман
      касается крылом безымянного двора
      с коротко постриженной желтоватой травою,
      с единственно видной, нарочито яркой
      каруселью. Туман заливает комнату,
      и ты, поеживаясь, пробегаешь в душ,
      чтобы проснуться и начать действовать.


      6.

      Я написал эту строчку в автобусе.
      Меня укачивало. И строчку укачало.
      Эта строчка пишется в душном поезде.
      Эта в еще более душном отеле.
      Эта записывается в пустом классе,
      в ожидании сына. Я написал
      эту строчку дома, почти уже вечером.
      К этой строчке я никак не мог придумать
      интересной рифмы. Разве что "приду, мать".
      Эту строчку мне писать не следовало,
      а следовало заниматься работой. Во сне
      пришла строчка, проснулся - позабыл,
      лишь аромат остался. Эту строчку
      напела любимая из части четвертой.
      Эту строчку навеял ветерок.
      Эта строчка получилась сама.
      У этой строчки вообще нет автора.
      Этой строчки нет.


      7.

      Прошлого нет. Настоящего нет.
      Будущего нет. Есть только память.


      8.

      Наверно, единственное, что приходит с возрастом,
      Это способность жить в собственной памяти.
      Воля съеживается. По сравнению с ней
      память разрастается до размеров океанских.
      Это главное. Теперь ты наблюдатель
      на балконе, и без тебя захламленном,
      с видом на побережье собственных, но будто
      чужих воспоминаний. Как они приходят?
      Как понимать эти наплывы и спады,
      солнечные точки, темные глубины?
      Это было с тобою, говоришь себе,
      но это тебе уже не принадлежит.
      Память смешивает, помимо воли,
      запах сена с запахом вокзала,
      вкус дождя со вкусом земляники,
      радость озарения с радостью обновки,
      хаос сборов с хаосом первой ночи.
      Времена склеиваются, события рвутся,
      люди рассыпаются и уходят в песок.
      Женщина склонилась над твоей коляской.
      Ветер гуляет по паромной палубе.
      Сынишка летит с вихляющего велосипеда.
      Человек сидит на балконе над морем,
      пятки на перилах. Он думает о том,
      как, в незаметной точке равновесия,
      память становится равной забвению.

      _^_




      АРГЕНТИНЕЦ

      0.

      Действие происходит в моём Копенгагене,
      пасмурной осенью. Здесь поезда
      красные, словно пожарные машины;
      медленные, словно все уже сгорело.

      1.

      Поезд замедляется, потом останавливается.
      Двери раздвигаются. Гуськом выходят:
      нестарая женщина с потухшим лицом
      и заклееной головой; обритый наголо
      жесткий господин в отглаженных брюках;
      невзрачный парнишка, неловко закладывающий
      книжку; две сестры, полных и добрых;
      дяденька с бородкой, тоже, видно, добрый;
      помятый выпивоха. В поезд заходят:
      полноватая девушка в жокейских рейтузах;
      усатый растрепа, слушающий мобильник.
      Пауза. Поезд ожидает сигнала.
      Мальчишка, выскочивший из подземного перехода,
      влетает в двери, завершив посадку,
      поставив точку в списке. Двери захлопываются.

      2.

      Девушка снимает бесполезные наушники:
      села батарейка. Сразу совершенно
      нечем заниматься. За окошком скучно.
      Пассажиры вокруг кажутся знакомыми,
      только недоделанными (легкая близорукость):
      вон почти ее университетский лектор;
      вон герой вчерашнего сериала,
      немного подпорченный (она увлекается
      игрой); вон кассирша из соседнего Нетто,
      а может и вправду кассирша; вон напротив
      парень, похожий на... никак не вспоминается,
      под кого он выструган - а ведь похож же!

      Парень, между тем, на нее уставился.
      Дурацкие рейтузы. Полные ноги.
      А, неважно, все на всех похожи.
      Темные волосы - видно, иностранец.
      Похож на аргентинца. Вороные волосы
      с неуместной проседью. Влажные глаза.
      Не парень - мужчина. Смотрит на нее.
      Смотрит на нее. Очень интересно.
      Она, не замечая, своего движения,
      наклоняется ему навстречу. Он...
      Он неожиданно берет ее за руку.
      Оба, видимо, обалдевают
      от налетевшего человеческого вдохновения.

      3.

      Из поезда выходят уже вместе.
      Она ведет его за руку.
      Что она делает, что она делает?
      Это не важно. Подумает потом.

      Она живет в нехорошем районе.
      Единственный нехороший район Копенгагена.
      Душные квартирки снимают студенты
      и проститутки. По дороге домой
      непременно минуешь витрину секс-шопа.
      Затхлая витрина с пластиковыми игрушками.
      Ведомый, кажется, не обращает внимания.
      Смотрит на нее. Потом утыкается
      в витрину. Шарахается, хватается за рукав.
      Теперь побыстрее проскочить остальные
      местные достопримечательности: церковь, у которой
      околачиваются ширики; едальню, пропахшую
      жареным маслом; совсем уж вонючую
      пасмурную подворотню - и вот мы дома.
      Ты, дурачок, ничего и не заметил.

      4.

      В комнате, как и на улице, не прибрано.
      Здесь живет одинокая студентка.
      С порога шибает давешним кофе.
      В окно доносится Рождественская оратория.

      Скажите, что можно делать с незнакомцем,
      слов не понимающим, в маленькой замусоренной
      студенческой мансарде? Только лечь вместе.

      Он раздевается как-то нерешительно,
      будто только что догадался.
      Она стаскивает надоевшие рейтузы
      привычным жестом: всё, как обычно.

      Ложится, закрывает глаза, улыбается.
      Бывает, чувствуешь, что все получится.
      На секунду ей становится страшно.

      5.

      Ты собиралась потом подумать.
      Вот оно, потом. Думай, наконец.
      Что это было? Что это было?
      Ведь не любовь - любовь темна.
      Не случайная случка - скорая, напористая.
      Напротив, что-то, медленное, глубокое, ровное.
      Экспозиция, разработка, реприза, кода.
      Разлука, встреча, прощание, разлука.
      Зима, весна, далее по списку.
      Альфа тире омега. Ноль тире бесконечность.
      Не спрятаться за образ, не укрыться за метафору.

      Что-то случающееся однажды
      и неспособное повториться.
      Меняющее образ. Решающее судьбу.
      Не оставляющее желать большего.

      Когда случилось? Когда решилось?
      Когда дыхание вошло в ритм.
      Когда она закрыла глаза.
      Когда и он сподобился раздеться.
      Когда на лестнице встретилась кошка.
      Когда от витрины отразилось солнце.
      Когда рука оказалась упругой.
      Когда выбирала духи на сегодня.
      Когда в вагон зашел человек,
      дышащий рядом - а может быть, другой.
      Когда она родилась. Когда
      родилась ее мать. Когда человек
      произошел от обезьяны. Произошел. Точка.

      Ну расскажи мне, кто ты, что ты?
      Молчит, глядит, одно слово - иностранец.
      Спрашивать бесполезно, как преданного спаниэля
      (дурацкое, двузначное слово "преданный").

      Что делать с тобою, счастье мое,
      краткое, пугающее, словно оклик
      из темного леса? Куда с тобой деваться?
      Бросишься вслед - только заблудишься.

      Кто мы такие? Почему мы такие?
      Как наше счастье оборачивается страданием?

      Прости меня.
      Прости меня.
      Прости меня.
      Скоро придут гости.

      6.

      С тех пор, как он оказался на лестнице
      (схваченный в охапку, наскоро завернутый
      в помятую одежку, чмокнутый напоследок),
      он сидит почти неподвижно.
      Примостился подоконником выше,
      изучает вмятины на перилах,
      потеки краски поверх извечных
      ругательств, сигаретные пятна, разводы
      пыли на открытой форточке. Наблюдает
      приход гостей. Из сумрачного воздуха
      лестничной площадки по очереди вырисовываются:

      два веселых хлюпика со звякающим баулом;
      некрасивая девушка с усталыми руками;
      еще одна, готическая, без связи с предыдущей;
      спортивная парочка, за руку, с одинаковыми
      румяными носами, в одинаковых джинсах;
      напоследок - опоздавшая, расфуфыренная, долго
      плачущая на лестнице в изящный мобильник.
      Вытирает щеки. Приходит в себя.
      Звонит. Натягивает улыбку. Входит.

      Дверь подрагивает. Глазок сияет.
      Ватно бумкает тяжеловатая музыка.
      Невнятные возгласы становятся громче.
      В детстве заставляли ложиться рано,
      и он долго лежал один, в сумерках,
      думая о своем, невольно прислушиваясь
      к выплескам шума из соседней комнаты.

      Промокшая кошка прибегает с улицы.
      Пристраевается рядом. Ждет, пока погладят.

      7.

      Текст не окончен и продолжен не будет.

      _^_



© Александр А. Шапиро, 2010-2024.
© Сетевая Словесность, 2010-2024.




Словесность