генетик в беспардонной гимнастерке
среди коров на линии огня
лечил кротов выкапывал им норки
и закопал меня
но я ждала где небо исчезало
плела сады и делала любовь
а по утрам на льдинах погибала
выращивая кровь
он уходил такой благополучный
платочки расплетая и маня
раскучивая трепетные тучки
окучивал меня
а я ждала инопланетной болью
терзая его крохотный оскал
и долго люди находили поле
где он упал
Элизабет в городе цистерн
Мне б такие города
Чтобы в них машины
Как бы счастливо тогда
Люди жили!
Нам бы горы кораблей
И копны железа
Это было бы ей-ей
Ой-ёй небесполезно!
Нам бы сахарный прокат
И обрез плаката
Лучше б было в много крат
Правда же, ребята?
Элизабет на башне трубы
Это какая-то сказка из прошлого
Тонкие ключики ваших цепей
Как я тогда вас невинно опошлила
Мой ненасытный пучок-сельдерей
Веткой несмелою всех вас наделаю
Но не вернется уже никогда
Та ненаглядная блядь опустелая
Кисленькой корочкой льда
Элизабет в семейной позе
Извержение вигвама:
Дочка-сын и дочка-мама
Приходили в небеса
Перепутав адреса
Рядом господи на блюде
И невидимые люди
Назначают анапест -
Не то робот, не то крест
Одноглазые как блюдца
На луне слоны ебутся
Затмевая в полный рост
Миф о путанице звезд
И никто их не осудит
Как все было, так и будет:
Папа сходит в небеса
И уснет на три часа
Элизабет в номинальных объятьях
Нет другой такой конструкции в моем репертуаре
Где бы сразу были овцы, топоры и городки
Вот мой суженый выходит в безупречном пеньюаре
Как прозрачны его перстни и педали коротки
Он – не брошенное нечто, из неведома летящий
Я спрошу его по праву: ты ли солнце, ангел мой?
Раз никто не усомнился, значит облик – настоящий
Плачь, дружок, и плачь, подруга, ваша пища – неживой
А моя лихая поросль через небо исчезает
В незапятнанные дали, где в цепях среди витрин
Неопознанный, нездешний поглощает стаи чаек
Мой единственный всемирный неизбежный господин
Элизабет носит галстуки морю
Чу! Прошуршало туманное древо – отнюдь ли?
Чаю ли? Тешу ли? Радость ли кем-то молю?
Знают ли тело увядшего низкие люди?
Знает ли тело, кому я так страстно стелю?
Не разбуди его, папенька, в свой муравейник,
Не загрусти его тонкостями бытия,
Я накопаю для милого крохотный веник
И утоплю его… впрочем, о чем это я?
Элизабет вечного пути
Пускай ты съеден весь. Пускай тебя не будет
Пускай огонь не огнь, не щур, не дщерь,
Я буду ты как в масле сыра бубен
Как лакомая птица коростель
Как ты – такие не: не умирают, не голосят,
Не простодушный пыж,
Бреду в бреду, земля еще сырая,
Ты съедена, но до сих пор не спишь.
Ответь мне! Из тумана выползая,
Холодный червь касается небес,
Бреду в бреду, земля еще сырая,
Но ты уже живешь в стране чудес…
Элизабет внешне похоже XVIII века
Надумаешь строить дом, или копать яму, или разведать месторожденье –
Это все суть одинаковые телодвиженья,
Послушай давнее поученье:
Поперву найди где солнце прочнее восходит и бесспорней,
Выкорчуй все деревья, пока неясны их оккультные корни,
Лопатой двигай с чувством и попроворней
И не связывайся с расово нечистой дворней,
Люк клади не просто так, а поверх штольни
Чтобы сделать штольню позови немецких инженеров,
Они знают, что это такое,
Впрочем, возможно это только модное суеверье.
Агнцов заблудших гони со всей дури клюкою
(Спроси у старцев, клюка – они знают, что это такое),
Если какой помрет – побрызгай красной, желтой и зеленой водою,
Ежели не поможет – значит народная медицина бессильна.
Вот собственно и все, остальное – детали,
В конце концов все делается не ради результата,
А ради чистоты эксперимента,
И это научно.
(Спроси у главврача – он знает, что такое научно).
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
