О дольках апельсина в городе Большого яблока
Мальчик, пассажир метро, рисует слона на лыжaх. Его - и слона - движения неторопливые, тщательные, но слон устал, а мальчику это в радость: растирать пальцем следы карандаша, чтобы тень легла правильно. Казалось бы, июнь - какие лыжи? Особенно приходится возиться с ушами слона. Они большие, сложной формы, в них много складок, к тому же их треплет ветер. Рисунок-то не с натуры - слона в вагоне нет. Другие пассажиры мальчику ничего не советуют, хотя кто-то задает вопросы. Куда идет слон? Ему нужно четыре лыжные палки. Мальчик добавляет толщину, но лыжи все равно скрипят. Вагон легко раскачивается, а слону тяжело. На другой стороне карандаша - стирательная резинка, мальчик пользуется ей осторожно, чтобы слону не было больно. Далеко ли еще идти? Казалось бы, июнь - какие лыжи.
* * *
В сабвее я уступил место женщине. Еще подумал, вставая: она же, если и старше меня, то ненамного. Мог бы продолжать сидеть. Но встал.
Задумался, а когда опять посмотрел на ту женщину - то не узнал ее. Губы ее стали ярче, волосы - курчавее, нос принял менее резкую форму. Она продолжала работать над своим лицом: достала кисточку, и, окунув ее в пудреницу, гладила щеки. Потом вынула из сумочки другую кисточку, побольше, потом еще одну, совсем большую, и тоже доставала ими разные труднодоступные места на лице. Какой же огромной будет следующая кисточка, подумал я - но новая оказалась меньше предыдущих. Экстраполировать здесь нельзя, понял я.
Женщина продолжала меняться, чуть выросла, уменьшила вес и возраст.
Она ловко, будто из воздуха, достала маленькую машинку, похожую на сороконожку, которая быстро и аккуратно массировала брови, то выравнивая их, то делая асимметричными, приподнимая ту или иную, чуть их пощипывая, и, казалось, смысла в этом не было, но смысл был. Машинка жужжала еле слышно, хотя громче, чем настоящая сороконожка.
Женщина посмотрела на меня и тоже не узнала, а ведь я-то не изменился.
- Садитесь, - с уважением, которого обычно достойны старшие, сказала она. - Я постою.
* * *
Двое сидят прижавшись, дремлют, раскачиваются в такт поезду. Они шевелятся легко, будто невесомые: голову на плечо - нет, чуть выше, - руки подрагивают, пальцы нежно ищут знакомую уже мелодию. Наверное, они недавно вместе, еще не знают острые углы друг друга и особенности движения про поворотах. Дремлют, прижавшись.
Двое других - мужчины. Тот, кто постарше, объясняет что-то важное на непонятном испанском языке, но больше - жестами. Он скрепил большие пальцы, а кистями рук пытается вращать. Это какая-то шестеренка должна заработать после сцепления. Второй - слушатель уточняет - одной рукой снизу, другой сбоку задает вопрос.
Который объясняет - улыбается, соглашаясь с временным непониманием, не из-за нерадивости ученика или малоопытности учителя, а потому что предмет сложный. Он двигает руками более энергично, чтобы сущность описываемого процесса стала яснее.
Напротив сидит мальчик с футбольным мячом, тихо поет, но чувствуется, настроен решительно перед состязанием или тренировкой.
Учитель проводит в воздухе полуокружность, а потом более сложные фигуры. Замысловатые движения стороннему наблюдателю не раскрывают, в чем сейчас основной смысл. Вот очеречен параллелограмм, и руки взмываются вверх-вниз, как у пловца, вот расходятся в стороны, но чем-то, пока невидимым, еще соединены, а вот он будто дирижирует: в конце концов, все объяснение - условность. Ноги учителя тоже начинают двигаться, и догадливый ученик копирует его и подключает голову к расширяющемуся полю обучения, но тот, который постарше делает знак: рано еще.
Песня мальчика однообразна. Который ученик - не устал, и хочет понять - какой-то кусочек жизни понять, полезный свод правил, сцепление важного. Мальчик на тренировке тоже ведь будет работать с мячом, а не репетировать объятия после забитого гола. Это - потом, если случится.
Учитель делает такие, почти невероятные жесты, которые все же допустимы в вагоне поезда, но для восприятия непросты. Наконец показывает ладонями: все пока. Те двое, невесомые, прижались друг к другу крепко, наверное, нашли оптимальное для этого вагона положение, мелодию его. Едем дальше.
* * *
На женщине была футболка с черно-белыми квадратиками - как шахматная доска. Я пригляделся: клеточки, восемь на восемь. Вагон слегка раскачивало, фигурки на доске стали шевелиться. Интересная позиция, можно попробовать провести комбинацию. "Смотрите в другую сторону", - посоветовала мне женщина. Ладно, ничья.
Другая пассажирка читала книгу, на обложке которой была изображена блондинка с растрепанными волосами. "Нет, есть что-то неприятное, - не выдержала читательница, - в женщинах, которые убивают своих мужей и пытаются скрыть это от полиции". Как с этим не согласиться?...
Сидящий старик держал на коленях клетку, накрытую газетой со статьей о международном положении. Из клетки доносились тихие звуки, будто кто-то читал с неохотой эту статью с другой стороны.
- Это курица, - пояснил старик. - У меня домашнее животное - курица. Вот едем в Бруклин, хочу океан ей показать.
Тут мнения пассажиров разделились. Нет, про бульон никто, конечно, не вспомнил - но некоторые считали, будто океан курице не нужен. Курица, мол - что она сможет там увидеть, разглядеть, понять? -Человек тоже ведь не видит весь океан, - возражали им оппоненты, - а только свою часть океана - для удовольствия и печали.
Курица высунула голову из клетки, пытаясь, возможно, тоже высказаться и посмотрела на шахматную доску. - Она меня не укусит? - кокетливо спросила женщина, слабо разбирающаяся, оказывается, не только в шахматах. Старик ничего не ответил на этот нетактичный вопрос, а другая женщина по радиотрансляции объявила название следующей станции. Поезд как поезд, только немного медленный в этот раз.
* * *
Мой сосед читал поэтическую книгу с картинками, и многие рифмы были понятны, хотя текст шел в основном китайский. Слово "шел" здесь уместно, потому что сосед был соседом по двигающемуся вагону.
Девушка напротив медленно подворачивала джинсы, освобождая больше пространства для непосредственно ног. Она старалась добиться абсолютной симметрии и красоты, поэтому ей приходилось начинать несколько раз все сначала. Вдумчивая такая, упорная и медлительная девушка.
Поезд остановился на станции, откуда доносилась громкая музыка. Это мужик колотил руками по предмету, похожему в данном случае на барабан. Потом дверь закрылась, но руки его виднелись через стекло, они двигались быстро, будто стараясь догнать то, что догнать невозможно, и это тоже было красиво.
И тут в книге моего соседа я заметил еще одну рифму, с этими картинками: ноги - руки.
* * *
В вагоне сидят средних лет мужчина и женщина, у обоих - мобильные телефоны. Он одним пальцем печатает, она положила ему руку на колено, водит пальцем, будто тоже хочет передать какое-то сообщение.
А другая пара разговаривает по-русски:
- Как вы думаете, если бы каждый раз люди вместо телевизора включали пылесос, они были бы счастливее?
- Наверное. Во всяком случае, в мире было бы чище.
* * *
В вагоне очень тесно. Молодой человек прижат к двери с одной стороны, а на следующей остановке ему надо выходить с другой. Что делать? За спиной у него музыкальный инструмент, похоже, что контрабас.
- Извините, - говорит молодой человек. - Пропустите, пожалуйста.
- Мы не можем, - отвечают люди вокруг. - Мы бы рады, но мы не можем пошевелиться. Мы даже дышим в одну сторону, одновременно, иначе не получается.
- Но мне надо выйти, - говорит молодой человек, - и обязательно с контрабасом. Это задача у меня такая сейчас. У меня много важных мероприятий намечено.
- Это мы понимаем, - говорят люди вокруг. - В любом возрасте - свои мероприятия, и у нас тоже, вот мы и едем, бывает, что и толкаемся. А мероприятие с контрабасом - это прекрасно. Но пошевелиться мы не можем. И вообще - поезд стоит между станциями, совсем не двигается. А контрабас на месте.
- Контрабас на месте, - отвечает молодой человек. - Мы с ним накрепко друг к другу прижаты, и я прошу прощенья, если он еще кого задевает.
- Это ничего, - отвечают люди вокруг, - музыка должна задевать, если по-настоящему. Послушай, а ты сыграй нам что-нибудь важное. Все равно мы стоим, не двигаемся. Сыграй на своем контрабасе, вот и будет тебе мероприятие. Мы сейчас повернемся к тебе ушами, каждый - своим, но тоже только одновременно. Давайте, ребята, на счет три.
- Погодите, - говорит молодой человек. - Как же я сыграю, если инструмент - в футляре?..
- Это тяжело, - соглашаются люди вокруг. - Но ты попробуй, мы ведь все равно стоим. Ты тогда сыграй и за себя, и за свой инструмент.
- Ладно, - соглашается молодой человек.- Я не знаю, что получится, мне надо подумать, настроиться.
Люди вокруг уважительно замолкают.
Молодой человек недолго готовится - вот и музыка слышна, музыка.
Поезд начинает двигаться, под музыку-то, подъезжает к следующей станции.
Люди вокруг выпускают молодого человека, улыбаются. Он уходит, а музыка остается, слышна еще.
* * *
Экспресс в метро - это не когда поезд идет очень быстро, а когда пропускает остановки. Соседка по вагону достает из сумочки очищенный апельсин. Съедает дольку, остальное заворачивает в мешочек, кладет в сумочку. Снова достает из сумочки мешочек, разворачивает его, отламывает дольку, съедает. Остальное заворачивает в мешочек, кладет в сумочку, думает, достает из сумочки, из мешочка одну дольку, съедает, думает, заворачивает, кладет.
Поезд как поезд. Смотрю на часы: до следующей остановки - пять долек.
* * *
Пошел в гости к поэту Б., но перед этим, согласно неприхотливой логике, оказался в винном магазине.
"Из России? - спросил продавец. - У вас, русских, когда вы приходите ко мне, такой одухотворенный взгляд. Один покупатель красиво сказал, сейчас вспомню... а, что верх бутылки "Абсолюта", когда ее откручивают, похож на папаху, которую колеблет ветер. Что это - папаха?" "Головной убор", - сказал я.
Кстати, о голове. Мой сегодняшний парикмахер был из Эквадора. По телевизору показывали женский баскетбол Чикаго - Нью-Йорк, и в самые интересные моменты парикмахер прекращал работу, смотрел на девушек, и мое кресло тоже поворачивал к экрану. У него, оказывается, был знакомый из Москвы, который научил его словам, - ему кажется, что неприличным. "Вот, например, что обозначает это слово?". "Это связано с половой ориентацией, - объяснил я, - но в переносном смысле". "А это?" - спросил он. "Да ладно... Я вот вспомнил, что одного вашего президента когда-то отстранили в связи умственной..." "Это не у нас, - перебил меня он. - Это в Венесуэле."
А продавец винного магазина, китаец, когда покупателей мало, играет на скрипке.
* * *
Мама-китаянка фотографировала своего ребенка спящим в коляске - казалось бы, никакой особенной ценности этот снимок представлять не мог. Невдалеке стоял рабочий в зеленой каске и с веревкой, и будто бы думал, что ему делать дальше.
Ребенок проснулся, улыбнулся, и его мама сделала еще десять или двенадцать фотографий. Рабочий решил поесть, так же как и я, -но вдруг он показал каской в кусты. В них мяукало неизвестное животное. Мама-китаянка подвела коляску к этим кустам и сказала по китайски: "Смотри, это кот". Не то чтобы я хорошо знаю китайский - но не так много вариантов, что можно сказать малышу, показывая на кота в кустах.
"А вдруг он потерялся" - сказал я, и тут мы все увидели оглядывающего по сторонам человека с портфелем. Рыжий кот вылез из кустов и побежал к нему, как к близкому родственнику. Человек поставил портфель на землю, раскрыл его, и кот аккуратно залез в самое большое отделение.
- Ты же домашний, - сказал человек. - Почему убегаешь?
Никто из нас не ответил. Наверное, это был сложный вопрос.
Кот держался лапами за края незакрытого портфеля и раскачивался как в лодке. Малыш в коляске тоже раскачивался и запоминал на все лады, как по-китайски слово кот. Рабочий в каске готовился к работе, складывая веревку. И у меня обеденный перерыв кончился.
Тут я вспомнил, как когда-то другой, наш, ребенок, говорил другому, нашему коту на другом, русском языке: "Зачем ты меня укусил, неприятный такой". Потом они, конечно, помирились.
© Михаил Рабинович, 2015-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2015-2024.
Орфография и пунктуация авторские.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
