ТЕНИАДА
Миниатюры
Музыка Катуни
Днём Катунь – обычная река, играющая своей волной и рассыпающая на солнце искры. Но стоит загореться звёздам в небесах, как Катунь преображается. Из молчаливой реки превращается она в говорунью. Законы физики утверждают: ночь усиливает звук. А если помнить, что Катунь только что спустилась с горы и богата перекатами, можно представить себе, как ночью она шумит.
Я живу на берегу в небольшом домике, который построил себе сам, и каждую ночь слышу звук Катуни. Ровный, казалось бы, гул, как шумит станок на заводе. О чём тут, казалось бы, говорить, и в какие размышления вдаваться? Наблюдай звёздную ночь, мигающую тебе огнями праздничной иллюминации, и молчи!
Но однажды, когда я проводил медитацию на веранде, произошло нечто необыкновенное. По мере углубления в себя я стал слышать не монотонный гул, издаваемый рекой, а музыку. Настоящую музыку, какую можно услышать в филармонии!
Может быть, мой слух, усиленный медитацией, стал слышать тона и обертона, прежде ему не доступные? Ведь у Катуни много камней и крутых поворотов, звериных рыков и птичьих криков на берегу. Да и ветер, всё время меняющий своё направление, ведёт с Катунью свой непрерывный разговор!
Что угодно говори, но я слышал музыку. Какою, спросите вы, она была? Человеку без музыкального образования трудно ответить на этот вопрос. Но могу сказать с уверенностью, что это была мажорная музыка. Сильная, уверенная в себе, напоминающая бурю, случившуюся осенью в горах, или сонату Бетховена.
Яты
Яты – это расцвет моей жизни, связанный с приходом весны.
Жизнь становится пресной, если долго живёшь. Измеряешь мир шаркающим шагом, растишь привычки, словно детей. Они вырастают и начинают подавать по утрам кофе, по вечерам включать телевизор и по пятницам топить баню во дворе. Привычки убивают тягу дышать, радуясь каждому вздоху. Сливаться с незнакомым тебе человеком, как сливаются капли воды. И танцевать в утреннем тумане для себя, когда никто не видит твой танец.
Когда я встретил тебя и полюбил, в мире появилось ещё одно слово. Самое простое: Яты. Да, да, да: мне стало казаться невозможным писать раздельно эти слова! Я и ты – остались в нашем прошлом, а настоящее осветила звезда. И эту звезду мы назвали Яты!
Ещё одна улица появилась в этом мире, которая заканчивалась почтой, ещё один цветочный магазин. И площадь, конечно, с фонтаном и голубями (ну как же обойтись без неё?) Вырос целый город после того, как я встретил тебя, носивший название Яты!
И я изменился, стал другим. Научился летать по небу, в котором нет тротуаров и дорог. По небу, совпавшему с землёю! И всякий раз, уезжая в командировку, я возвращаюсь в город Яты, утопающий в пальмах, полный шума морской волны. Как когда-то, до встречи с тобой, возвращался в Ялту.
Звёздный шум
Ранней весной, на солнцепёке, пробил влажную зернистую почву стебелёк. Хорошенько огляделся по сторонам – нет ли поблизости травоядного животного? – и раскрыл свой первый листок, как зелёное знамя.
*
Иду по сырью, из которого изготавливаются люди. Иду по останкам прежде величественных солнц, Архангелов и Богов, управлявших когда-то мириадами жизней. Иду по влажному зернистому веществу, ни с чем на свете не сравнимому...
Иду по тебе, земля!
*
Люблю тебя той именно любовью, которой любят в далёких русских деревнях майскую черёмуху ранним утром.
*
Бог напрягся – и появились горы,
дунул – и появились небеса,
изрёк слово – и появились люди.
Но когда Бог, рассматривая своё творение, улыбнулся,
появились цветы.
*
"Ангел, который час?" – спросили незнакомые люди человека. И вздрогнул человек так, как вздрагивают от высокого электрического напряжения...
Может, что вспомнилось?
*
Верю: той нежностью, которую я испытываю к тебе, Ангелы набивают перины своих кроватей. И спят на них, и видят сны, в которых лучи утреннего солнца тонут в Беспредельности. И звучат, как струны арфы, в попытке запечатлеть Ускользающее.
*
– Не подходите, не подходите ко мне. Иначе я забросаю вас бабочками, стрекозами и муравьями из своего детства!
(Фея – мальчику Индиго, гуляющему по лесу с ноутбуком под мышкой).
Волшебное сено
Когда я лежал на сене, казавшемся мне поистине волшебным, мои мысли превратились в птичек и улетели в Китай. Там они встретили трёх мудрецов, собравшихся в бамбуковой роще. Костёр, согревавший их тела, показывал им языки, но мудрецы этого не замечали.
– Лепота! – воскликнул один мудрец, указывая на небо, где тучным томящимся колесом крутилось солнце-Дао.
– Кто-то плачет, а кто-то читает его слёзы. Но если на слезах этого человека и написан философский трактат, пергамент мне ближе, – сообщил второй и ударил своим посохом о землю.
– Знания – это сансара, – заметил третий мудрец и зевнул. – Я хочу крепкую анисовую водку с пирогом, и чтобы девушки водили вокруг меня хороводы!
Бамбук, окружавший мудрецов, качался под ветром. Дрова в костре свистели как полицейские, призывая свидетелей на свою смерть. И бросали на собравшихся блики как обвинения. Но мудрецы этого не замечали. Они строили из своих мыслей сооружения, как строят в Китае дома.
– От самого себя родиться несложно, – утверждал второй мудрец, перебирая пальцами складки своего халата. – Необходимо лишь одно: чтобы общество допустило существование медоносной пчелы размером с воробья!
– Общество видит лишь круги на воде, – вздыхал первый. – А как падает камень – орлом или решкой, – остаётся для него загадкой.
– Март – протальник, апрель – плакальщик, – утверждал, никого не слушая, третий мудрец. – В этом году обещают небывалый урожай риса!
Неподалёку шёл дождь, цокая по камням прозрачными копытцами. Увидев бамбуковую рощу, решил заглянуть и в неё. Но подойдя ближе, передумал поливать мудрецов, а с ними и китайскую мудрость. Сел на попутный ветер, как садятся на телегу крестьяне, и поехал в Пекин.
– Смотрите-ка: русские дрозды! – воскликнул первый мудрец, увидев мои мысли. – Интересно, что они делают у нас в Китае?
– Птички эти настолько же русские, насколько и китайские, – заметил второй. – Попадая в новую среду обитания, они меняют свой цвет.
– В таком случае, это уже не дрозды, а попугаи, – заключил третий мудрец. – Птички, умеющие повторять слова, сказанные другими!
И мудрецы, побросав свои посохи на землю, взмахнули широкими рукавами своих одежд. Это помогло моим мыслям проснуться от китайских бесед. Взмахнуть отдохнувшими крыльями и улететь в Россию. На сено, мягкое как перина, давно поджидавшее их.
Мантра моря
(заметки о поведении)
Море всегда что-то говорит. Бульканье и шипенье – фразы его беседы, всплески и тишина – восклицания и паузы. Морские волны производят успокаивающие звуки, которые тихой звёздной ночью можно принять за голос самой Вечности.
Море работает само на себя, ему не нужны посредники. Сутками, не зная перерыва, оно укрепляет берега. Строительный материал – песок, галька и глина – всегда под рукою. Море выносит его во время прилива из глубин, производя шуршание. Поднимая донную муть и мешая малькам, резвящимся на отмели, видеть ноги купающихся.
Морские волны похожи на валики, которыми красят стены маляры. Пена выглаживает берег, делая его ровным и блестящим. Без шпателя и других вспомогательных инструментов волны наносят состав, скрепляющий песок и камень.
Речи моря немногословны. Они не возбуждают человека, который пришёл их послушать, рассказами о бурях, случившихся за сотни миль. Не говорят и о жизни глубин, сравнимых по своему населению с материками. Речи моря ритмичны и просты, в них много шипящих звуков и молчания.
Волны успокаивают своим повтором человека. И в этой связи можно говорить о мантре моря, о религиозной направленности волн. Об одинаковом числе слогов, вводящих человека в трансцендентное состояние. Уводящих его от числа и соединяющих с Вечностью.
Письма, прочитанные в разных ключах
Вот и опять приходят письма в таком количестве, что прочитать их возможно только в деловом ключе. Извлекая из этих писем информацию, порою не нужную совсем.
Но приходят и письма другие, пронизанные душой. Когда человек, совсем тебе незнакомый, делится тайною с тобой. Или просто бормочет слова, пахнущие весною. И хочется читать такие письма не спеша, в душевном ключе или даже в ключе духовном!
Нехватка свободного времени вовсе не означает, что письма эти не следует читать. Необходимо проявить в этом деле находчивость, только и всего. Попросить, например, своё Высшее Я даровать тебе новые способности, в которых появилась нужда... Да мало ли что необходимо сделать для того, чтобы глубже познакомиться с жизнью интересующего тебя человека!
Носили же влюблённые люди письма в нагрудных карманах, давая возможность сердцу прочитать то, что скрыто от глаз. А ещё клали эти письма себе под подушку. И сны им, надо полагать, снились совсем другие, чем людям, относившимся к своему окружению сухо, по-деловому.
Новая тропинка
Тропинка в лесу, утопая в листьях папоротника, кружила без конца, хотя до шоссе, шумевшего своими автомобилями подобно шмелю, было совсем близко.
Но вот пришла осень, за ней зима. И всё в лесу, что прежде так радовало душу, оказалось засыпанным снегом, на который в ясные дни ложились широкие тени.
Наметилась и постепенно проявилась в лесу новая тропинка, теперь уже прямая, лишь огибавшая в одном месте упавший, сильно опалённый молнией ствол сосны.
Несколько раз тропинку пытались засыпать снегопады, но люди упорно восстанавливали её. А когда пришла весна и выглянули первые, ещё жёлтые, травы, люди и не вспомнили о своём прежнем пути. Так и продолжали ходить по новой тропинке!
Учитель философии
Мой учитель философии – старый клён. Ссутулившийся, щербатый, с обломанными ветками внизу. Повидавший на своём веку бесчисленные воробьиные стаи.
Мой учитель немногословен, и вот почему. Дупло в его основании всё время занято кошками. А те не спят по ночам, поджидая мышей, чтобы взять у них автограф. Кошачьи "мяу" звучат в это время как выступления Мао, зовущего построить в Китае коммунизм. И если клён говорит, то всегда по делу.
Вот что сказал он вчера, прочитав мою новую миниатюру:
– Смотри, как солнце по утрам пишет на листьях деревьев. Ощущая каждую жилку, чувствуя фактуру листа. Используя солнечный луч вместо авторучки. И, не обращая внимания на тени, похожие на летучих мышей, пиши только о зелёном!
Определение детства
Дерево в снегирях – как лампа, зажжённая посреди зимы. Всегда согреет тебя, если замёрзнешь в этом мире!
Детство, новогодние игры, считалочка "раз-два-три". Стоит только захотеть, и дворовая метла превратится в поезд, и ты уедешь на нём до станции Кисель. А там – пешком на Алтай, по снегу. И если увязнешь по пояс, не беда. Разве не предложат тебе облака полетать над Сибирью? Разве в слове "Алтай" не слышится "Италия" – страна, в которой всегда тепло?
Ещё никому не удавалось рассказать в полной мере, что такое детство. Дать ему определение, верное настолько, чтобы поверили в него. Никому и в то же время всем, поскольку каждый взрослый был когда-то ребёнком!
Попробую дать определение детства и я, хотя заранее знаю, что не хватит умения. Ведь детство у каждого своё, со своими игрушками, радостью и печалью!
Только в детстве случается такое:
смотришь, как растёт твоя тень,
и получаешь от этого огромное удовольствие.
Соната Весны
Оттепель – передовая наступательная сила весны – с конца февраля начинает проявлять себя часто и уверенно. А после того, как в лесу пойдут проталины, можно будет говорить и о полной капитуляции всех сил зимы.
Всё весной прибывает: уровень воды в реках и озёрах, светлое время суток, численность птиц и насекомых в лесу. И радость, простая человеческая радость весной лишена трагических оттенков.
Стремительность и, одновременно, сладкое спокойствие тёплых весенних дней.
Погружение в весну сродни погружению в воду – ясную и парную, немного солёную на вкус.
День, как шаловливый мальчишка, входит весною не в дверь, а в окно. И оповещает о своём появлении звоном разбитых сосулек.
Эта размеренно-тихая, падающая целыми днями с крыш вода напоминает устройство, помогающее человеку обрести гармонию, соприкоснуться с Вечным и стать по-настоящему счастливым на этой земле.
Воды – символа жизни всех без исключения религий мира – весной преизбыточно.
В одну короткую, лунную, соловьиную ночь поэтов на этой земле рождается больше, чем за все долгие месяцы осени и зимы.
Первые листья берёзы, сбросившие с себя скорлупу, такого нежно-зелёного цвета, что об этом, я думаю, стоит рассказать всем.
Весной поют песни даже те, у кого нет звуковой мембраны во рту, а порой и самого рта (придорожные камни, овраги, ветви деревьев).
Не слишком ли это утончённое желание: видеть без телескопа звезду, самую далёкую на небе? Но весной и оно нередко овладевает человеком.
Между весной и душой человеческой перегородка порой весьма условная: тоньше кленового листа.
В толстом словаре человеческих имён, связанных с Весной, найдёшь не так уж и много. Самое, пожалуй, яркое из них – Надежда.
Соловей, меняющий своей песней химический состав воздуха, способен весной на многое. Сделать из лунных лучей качели, например...
Ну же, садись и лети!
Самое страшное, что можно увидеть весной и что случается, к счастью, довольно редко, – когда снег, влажный и тяжёлый, ложится на распустившиеся цветы.
Ночью, освещённой фонарём луны, среди буйно цветущих вишен чрезвычайно трудно не говорить о любви.
Для нашей сибирской полосы март – белый, апрель – коричневый, а май – зелёный. Далее все эти краски смешиваются, к ним добавляются ещё краски насекомых и птиц, и вот вам богатая оттенками палитра наступившего лета.
Всегда остаётся что-то недосказанное, когда говоришь о весне.
Успокаиваешь свой ум творчеством, фактически медитируешь над чистым листом бумаги, и если тебе это удаётся, переживаешь в душе весну...
Сани, избы, поля, свежий навоз на укрытой снегом дороге – это ещё не весна. В этом, возможно, есть тишина, но нет надежды на будущее, без которой так трудно бывает жить. Старина, в лучшем случае, дарит человеку воспоминание о весне – о самом дорогом, что было в его жизни.
Но стоит лишь запеть в небе жаворонкам, которые пели во времена Иисуса и в более ранние времена, и самый обыкновенный день очерчивается ярче и значительней.
Почему?
Потому, наверное, что здесь мы соприкасаемся с Вечным, в котором пребывает всё. И сани, запряжённые тройкой лошадей, и самые современные компьютеры, и весна с её надеждой на лучшее будущее тоже.
Лирическая философия
Я не рассматриваю уличный фонарь, а переживаю его свет, льющийся под ноги прохожим. Это, конечно, коряво сказано, зато довольно точно выражает мои чувства.
Влетающие в конус света мучнистые бабочки создают эффект мерцания, лёгкой тревоги.
*
Я узнаю художника в человеке по тому, насколько он не фальшивит в каждом своём движении. Насколько он опирается на подсказку изнутри, всегда такую тихую, но точную.
*
"Любите меня тихонечко, осторожно. Как берут со стола китайскую фарфоровую чашку, чтобы не разбить".
(Просьба о любви, написанная безымянным автором XVIII столетия)
*
Когда идёт дождь и из окна, раскрытого в сад, пахнет землёй и укропом, шелест листвы воспринимается особенно остро (внутреннее зрение раскрывает внутренний слух и наоборот, действуя по принципу качелей).
*
Иногда с незнакомой женщиной случается такой лёгкий, непринуждённый разговор, словно разговариваешь, выйдя весенним утром на этюды, с веткой сирени.
*
"Я не пою: я пробую молиться..." – признался однажды певец и композитор NN, на концертах которого, после исполнения очередной песни, в зале устанавливалась молитвенная тишина. И лишь волосики в ушных раковинах слушателей поблёскивали, как микроскопические антенны.
*
Отвечаю за свои слова в семи будущих жизнях. И атеист, не перестающий удивляться простому серому дню, – верующий в маске.
*
Однажды я достал с книжной полки Библию и основательно её встряхнул, держа корешком вверх. Из пожелтевшей от времени книги посыпались: крестовые походы, инквизиция, Варфоломеевская ночь, хлысты, трясуны и прочие её порождения. Затем я достал Агни-Йогу, и она просыпала мне под ноги: нравоучительные вирши, ссоры и дрязги её учеников и обильную контактёрскую литературу. После этого я бережно поставил обе книги на полку и подмёл полы.
*
Вечность похожа на дождь: в ней столько же лет, сколько в дожде капель.
Я однажды начал считать, но сбился со счёта. Вышел под проливной дождь, встал и заулыбался от нахлынувшего вдруг счастья. Вечность упруго плескалась в моих ладонях, пуская пузыри!
*
Когда человек, с которым ты вёл беседу, покидает твой дом, беседа продолжается с образом этого человека. Когда и беседа с образом человека подходит к своему концу, начинает говорить Тишина. И что расскажет тебе Тишина, то и будет главным в беседе с человеком.
*
Человек порой даже не может плакать – так ему на сердце тяжело. Тогда резон поплакать за него кому-нибудь другому. И радостно при этом видеть, как человеку, попавшему в беду, становится легче от такого дружеского жеста.
*
Буддист заходит в гости к христианину, христианин идёт в гости к буддисту. И тёплая дорожная пыль касается пальцев их ног, а ветер ласкает им волосы. И оба они ещё не знают, что стали людьми, которые составят основу будущего человечества.
*
Когда небесные связи в человеке пересиливают связи земные, рождается ещё один философ. Быть может, такой же, как Диоген, ходивший и в солнечный день с зажжённой свечою. Искавший в завалах машинного существования человека.
*
Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее. Дворянство кадушек с солёными огурцами она заменяет творянством народа и прорывается к Истине садами поэзии, минуя чертополох чепухи. Я слышал, что лирическая философия набирает умельцев в свои ряды, но не видел следов на дороге, ведущей в её владения.
Мартовские звоны
В марте в природе больше музыки, чем в январе.
Я говорю о музыке, звучащей в душе человека. Которой повелевают солнце и ветра, к которой идут по тропинке вдохновения. Иногда – целую жизнь!
Март похож на хорал, звучащий в храме. Всё вокруг просыпается, жаждет о себе заявить. Низких, басовых нот при этом почти не слышно. Звенит капель, падающая с крыш и деревьев. Звенят ручьи, поющие тепло. И даже собаки лают весною звонче. Март, если прочитать это слово наоборот, звучит как "трам". Трам-там-там, тарантелла движений... Торопливая трель синиц, прилетевших из леса ранним утром!
Звон соответствует началу жизни, её становлению. В старину жителей Великого Новгорода собирала на вече звонница. Принятие важного, судьбоносного для города решения громко славили колокола. И в их радостном многоголосье рождалось людское единение!
Звенит жаворонок в небе, окрашивая твоё настроение в праздничные тона. Звенит дверной колокольчик, извещающий о приходе близкого тебе человека. Звенит капель за окном, рождая к ночи сосульки. Звенит любовь ко всему, что ещё не звенит, оживая весной в человеке!
Примеров звона, сопровождающего жизнь человека, так много, что перечислить их просто невозможно. Да и не нужно, может быть. Всякую музыку лучше слушать, чем пересказывать её.
Радость раздетой руки
Всю зиму прятаться в мягком тепле рубахи, облегаемой ещё, в случае выхода на природу, синтепоном куртки – занятие, согласитесь, не из приятных! Но вот наступают весенние дни, и рукава опадают, словно листья с деревьев.
Волосики кожи распрямляются, начинают дышать. Становятся упругими и поют, как струны под ветром. Что-то родное, близкое лесному дню слышится в этом звуке. И бегут по руке солнечные блики, словно стада прозрачных косуль, не существующих в природе.
Рука начинает округляться, темнеть, ощущать своё близкое родство с папоротником в овраге. Начинает тянуться в небо, желая приветствовать светотень. И показать солнцу ладонь, на которой божья коровка, завершив свой полёт, прячет крылья под панцирь.
Бабочки
Мы становимся немного детьми, когда видим в цветнике бабочку.
В справочнике по биологии бабочка названа "чешуекрылым насекомым с фасеточными глазами и круглым, хорошо развитым хоботком", но мы уклонимся от сухой научной риторики. В этой книге, также научной, нас будут интересовать не бабочки как таковые, а те мысли и чувства, которые они рождают в нас.
В бабочке, весело порхающей над лугом, есть что-то от лёгкого бального платья, от Пушкина, от нашей первой любви.
Бабочки обитают на этой земле не повсеместно, как мы, люди, а только там, где растут цветы.
Рисунки, расположенные на их крыльях, напоминают абстрактные картины Кандинского, но тоньше и совершенней, чем они.
Некоторые бабочки живут считанные часы, и за отпущенное им время совсем не принимают пищу. И поэтому сравнение их с неземными существами вполне уместно.
Мне иногда кажется, что, присев на цветок, бабочка катает по его дну хрустальный шарик, а не вкушает питательный обед.
Когда бабочка взлетает с цветка, невольно вспоминаешь об эльфах, об ангелах, о солнечных бликах на воде.
Да, это щекочет самолюбие. И вызывает чувство неизъяснимого удовольствия, когда бабочка садится на твоё плечо!
Вращая в своём сознании образ бабочки, вспоминаешь, как лихо вращался жернов русской поэзии в минувшие века.
На ночь бабочка складывает свои крылья жилка в жилку, как цветок – лепестки.
Лохматая и прожорливая гусеница, какой была бабочка в своём предыдущем существовании, настойчиво внушает мысль о том, что и нам, людям, существам весьма несовершенным, обещан Свет на пути.
Если кто-то, побывавший в Раю, начнёт о нём говорить и при этом не укажет цветов и бабочек, не верьте этому человеку.
Побежать бы за бабочкой сквозь яркий день, не думая о еде, о счёте за коммунальные услуги, о последних новостях политики и тому подобном. И вскоре услышать за своей спиною сопенье таких же, как и ты, чудаков, ищущих в этой запутанной жизни просветления!
Тениада
Месяц – туфелька, которую Шахерезада забыла на небе. Забросила её туда, играя с тенью в прятки, и перестала о ней думать. С тех пор и я, житель земли, получаю подарки. Любуюсь материей, из которой эта туфелька сшита, и воспеваю её в своих стихах.
Ко мне приближаются тени, длинные и короткие. Галстуки и стоячие воротнички, которые они надели для показа, им к лицу. Тени начинают рассказывать мне свою родословную, заметно светлея лицом:
– Когда месяц поднялся высоко – выше кресел, в которых ангелы слушают музыку, он влюбился в молодую сосну. От этой любви и произошли тени – их внебрачные дети!
Я рассматриваю небо, в котором месяц плывёт золотой ладьёй, и молчу.
– И почему ты такой нечуткий? – спрашивают тени, так и не дождавшись ответа от меня. – С набитой рифмами головой, ушедший в свои галактики, наступающий на нас при первом удобном случае? Не признающий теневую экономику – лучшую в мире экономику. Танцующий с цаплей в пруду, как с царицей. Заряжающий пистолет Макарова макаронами... Почему?
Я продолжаю молчать, наблюдая, как светлячки, летающие повсюду, пытаются затмить сияние звёзд.
А на ладье, плывущей в сторону Востока, идёт пирушка. Блестят атласные шаровары, играет зурна. Из-за парусов возникают люди с подносами, на которых дымится жаркое. Кто они – слуги? Дымляне? Или фантазии Чюрлёниса, ожившие для развлечения гостей?
– Поедем с нами, – кричат мне с ладьи и спускают лестницу, сплетённую из лунных лучей.
– В страну просветлённых пьяниц? – спрашиваю я.
– Вот именно!
– В обитель забытых забот?
– Да!
И я топчусь на месте. Мой ум напоминает утюг, который забыли выключить. Ещё минута, и он перегорит...
– А можно, я захвачу с собою тени? Связку-другую, чтоб мягче было спать?
– Тени на небе не нужны, – отвечают с ладьи. – У них есть дурная привычка – дружить с вязальными спицами. Тени можно скатать в клубок, связать из них варежку, и та расползётся на глазах... Таков у теней характер!
Трудно быть плоским существом, знаю это не понаслышке. Когда-то и я был похож на алюминиевый лист. И был обвешан микросхемами как пауками. Но жить без теней, значит, вернуться в своё прошлое. Тени создают объём, делают пространство трёхмерным... И я дёргаю лестницу:
– Вира! Я остаюсь...
Тени скользят вокруг меня, шипят словно змеи, напуганные землетрясением:
– Ст-т-рана просветлённых пьяниц, об-битель забытых забот...
И прыгают на меня, стараясь зацепиться за пуговицу или залезть в карманы!
Но к счастью, я знаю формулу превращения меди в серебро. Знаю знаки удач и зовы воскресной улицы. Знаю и судьбу золотой ладьи. Когда она скроется за горами, вернётся свет. По небу прокатится колесо, блестя своими спицами. Когда колесо достигнет Золотого Дворца и отразится в его мраморном бассейне, тени исчезнут. И вместо них выбегут мне навстречу дети со счастливыми лицами!
Этюды о Поэзии
Поэзия произошла от прозы, сумевшей разорвать на себе цепи подёнщины, которые зовутся ремеслом, и запеть. Легко и звонко запеть, забыв о кровоточащих ранах.
*
Поэзия – это путь без одышки, минуя сизифов труд. Это дыхание вдохновения.
*
Вязкий и пастозный русский язык. Неужели только потому, что ты родился в глубинке? Где солнце светит без посредников, и где собаки ходят по улице, виляя при встрече хвостом? Где лист малины тёмно-зелёный, а если подует ветер, – играет серебром?
Язык, избравший тебя. Чтобы рождаться в тебе каждую минуту и каждый час строчкой стихотворения.
*
Иногда, в приливе вдохновения, слова хочется не проговаривать, а шептать. Или не произносить их вовсе в этом мире, разрешив своим мыслям – светящимся n-мерным существам – летать по квантовым переходам.
*
Мысль, воплощённая в слово, теряет присущую ей гибкость. Но если слова коснётся Поэзия, то непременно расколдует мысль.
*
Разливы слов, близкие весенним разливам, нужны для того, чтобы в них со всей полнотой отразилось небо. Непременно лазурное, с птичьими свадьбами и облаками. Зовущее человека испытать чувства, ещё незнакомые ему!
Не заборной жердиною открывается путь в далёкие миры, а дыханием вдохновения.
*
Поэты – те же островные птицы. Они чуют близость укрытых туманом берегов и поют о них песню разлуки.
*
У хорошего художника всё танец и чудо: дома из солнца растут.
*
Каждое утро я не просыпаюсь – рождаюсь в этом мире. И это действительно так!
Ведь просыпаются в мире знакомом, исхоженном вдоль и поперёк. А в мире, который ты открываешь каждое утро, рождаются.
*
Я предоставляю родившейся во мне песне свободу. Идёт она горлом – получаются афоризмы, идёт сердцем – получаются стихи.
*
Язык, рождающий красоту, стиль, рождающий доверие, и радуга вдохновения, рождающая влюблённость...
Тайну поэзии невозможно выразить словами. Но поэзия живёт и в этом коротком определении.
Утренние и вечерние тени
Утренние тени больше расположены к общению с душой, чем вечерние.
Пока солнце восходит в зенит, тени уменьшаются и, встречая на своём пути стену или забор, сползают вниз. Ну как тут не пожалеть эти создания, похожие на полиэтилен, спешащие укрыться в предметах, их породивших, от жгучего солнца?
То же самое происходит и в литературе, когда какой-нибудь гений уверенно восходит на свой пьедестал. Вот паники-то в стихах, прозе и приватных беседах! Но как только восхождение завершено и воздух окропляется дождём из цветов, литературный процесс становится предсказуемым. Он начинает напоминать разбегание, обогащающее города и посёлки качественным плагиатом. И чем быстрее закатывается солнце гения, тем больше этот процесс ускоряется.
Однако вернёмся к теням, укрывшимся в предметах. Обеденное солнце палит беспощадно, и колесо Инь-Ян катится в это время особенно уверенно.
Я слышал, учёные изобрели вещество, меняющее химический состав воздуха. Солнечные лучи твердеют под воздействием этого вещества, даря инженерам новый, светящийся материал. Кому-то приятно подниматься по лестнице, сделанной из почивших лучей, но лестница медитации мне привычнее!
После полудня тени растут, как усы у клубники, и лично я стараюсь не наступать на эти порождения, чтобы не испачкать о них своё настроение.
Время, когда англичане пьют чай (five o clock), знаменует капитуляцию цвета по всей округе. Мир словно заворачивается в целлофан, который всё больше темнеет по мере захода солнца.
В это время удобно молиться – испускать в вечереющий воздух частицы домашнего тепла. И одну из молитв следует непременно посвятить теням. Ибо от них, имеющих в своём биохимическом составе вещество плодородия, родится Ночь. А та – всегда в диадеме звёзд, напоминающих о цикличности происходящих в мире событий.
Разбитое зеркало
Когда китайский поэт Ван Вэй достиг просветления, он тут же разбил зеркало, купленное им в Шанхае за высокую цену. Чем сильно испугал своего старого слугу.
– Зачем вы это сделали, господин? – спросил слуга, осмелев настолько, что подошёл к Ван Вэю на расстояние вытянутой руки. Но тут же попятился к двери, словно вспомнив о чём-то, сложив руки на груди и кланяясь как заводная игрушка.
– Зеркало вполне этого заслуживает, – ответил Ван Вэй. И выбросил палку в окно, где резвились павлины, распуская свои роскошные хвосты перед искавшими в траве курами.
– Но почему, почему? – не уставал спрашивать слуга, ползая на коленях и убирая осколки стекла в корзину.
Ван Вэй ответил не сразу. Полез сначала в карман, посмотрел на мраморный столик, на котором лежало письмо от служанки, наводившей по утрам порядок в императорском дворце. Улыбнулся, блеснул зрачком, будто пришли к нему строчки стихотворения, и сообщил:
– Зеркало пытается убедить меня, что я – форма, тогда как я – дух!
Зимние афоризмы
Если долго смотреть на снежинки, падающие в конусе света уличного фонаря, можно увидеть светлые лики ангелов. А ещё – маму или папу, ушедших по спиралям январских вьюг на далёкие звёзды.
Увидев в волшебном свете неброскую зиму, сумеешь увидеть в этом же свете и всю свою жизнь.
Возможно, грешники, пребывающие в жарко натопленном аду, мечтают родиться в северных странах, где бани – по крышу в снегу.
"Младенцы растут во сне, а зимние деревья – в душе, причастной ко всему живому". И это утверждение столь же верное, как и набившее оскомину "лёд есть вода".
"Мы все уйдём, но к самым далёким звёздам", – сказка январских холодов.
Иисус родился зимой, когда солнце (прежде всего, солнце духовное) едва освещало потёмки человеческих душ.
Дерево в снегирях – как лампа, зажжённая посреди зимы. Всегда согреет тебя, если замёрзнешь в этом мире.
© Игорь Муханов, 2024-2025.
© Сетевая Словесность, публикация, 2024-2025.
Орфография и пунктуация авторские.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Ашот Наданян. Подстриженные мысли [Когда он сказал: "Держу пари!", – она бросилась к нему на руки и согласно воскликнула: "Держи, парю!"] Владимир Буев. "Бог его знает, что несешь, стоя с утра под душем..." [Репортаж с творческого вечера Родиона Белецкого в Булгаковском доме в литературном салоне Андрея Коровина.] Людмила Свирская. Я успела в последний вагон [Я успела в последний вагон, / Задыхаясь, стою на подножке. / Позади расставания звон, / Поцелуев прилипшие крошки...] Ольга Андреева. Ищу, на что бы опереться [Что ты нахмурилось, лето? Гляди веселей – / рябью запуганной тихой реки-недотроги, / ровным пробором лимонно-зелёных полей, / схваченных узкой серебряной...] Елена Ханова. Разновеликие цветы [...и я распахну тебе настежь вчера. / Останься, такие теперь вечера, / что время густеет, а воздух сластит. / И кажется, можно любого спасти...] Айдар Сахибзадинов. Синёва: и Осенний сон. Два рассказа [Однажды в скорбный миг пролетают в мозгу человека все события жизни, мерцают лица, лица, – и память выбирает кого-то значимого, чистого, обычно из непорочного...] Яков Каунатор. Времена не выбирают [О поэзии и пророчествах Булата Окуджавы. Эссе из цикла "Пророков нет в отечестве своём...".] Николай Милешкин. "Самый главный процесс – отделение тьмы от света..." [Многие считают группу "Тёплая Трасса" культовой. Кто-то говорит, что в её песнях слишком много Егора Летова и Романа Неумоева. С основателем и лидером...] Дмитрий Гвоздецкий. Мой сын напишет не хуже [однажды твоим именем / назовут литературную премию / ни один лауреат которой не прочитает / ни одной твоей строки] Георгий Жердев. Четыре четверти [кто словом / овладел / / наплодит / словечек] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
