Вплоть до самого бегства из большевистской России дед утюгами торговал, не электрическими - настоящими, на углях. "Братья Пинкус и Сыновья" так называлось его заведение. Он все хвалился, что ландсмены до сих пор помнят его лавку на Николаевичевовской дороге. Кто эти ландсмены и что они там помнят - большой, как говорится, вопрос. Старик умер в прошлом году, не дотянув всего-ничего до 95-ти, а из ландсменов его возраста на похороны пришли двое, причем оба плохо представляли себе, кто именно ушел в лучший мир и намного ли тот мир лучше этого, если уходишь туда в столь плачевном виде и в столь почтенном возрасте. Что же это получается? Это получается, что при входе в тот мир ты быстренько молодеешь и тебе сразу же выдают пару новых легких, без метастазов?.. Насчет братьев и сыновей дедушка тоже приукрасил, чтобы вывеска представительней смотрелась. Все же лучше, чем просто "Утюги Пинкуса". А что делать? Папа и дядя Ося, как считал дедушка, были не по этому делу, а марксист дядя Зиновий находился большую часть года либо в бегах, либо в Бутылке, так называлась ихняя главная тюрьма. Да и какой от марксиста прок в коммерческом предприятии? Вот про особую судьбу России, про урок, который она должна преподать остальному человечеству - это другое дело. На это тему дядя Зиновий мог говорить до посинения. Прекрасный был оратор. В ростовском губчека, судя по протоколу, в 38-м ему рукоплескали. И тоже до посинения. А ведь мог, как все, уехать. Торговал бы подержанными автомобилями в Нью-Джерси или средством от перхоти промышлял во время Великой депрессии. Все лучше, чем посмертная реабилитация.
Помню, когда я заканчивала "джуниор-хай" и дед приходил к нам на седер, я все приставала к нему с одной и той же просьбой - хотела, чтобы он рассказал про утюг. И главное - показал. "Дался тебе мой утюг, кинделе, смотри лучше, какой утюг у тебя за окном!" - говорил он на своем смешном английском. Мы к тому времени перебрались из Флэтбуша на Морган-хилл - папина практика к началу 50-х стала давать ощутимые результаты, - и из окна нашей гостиной на самом деле был виден "Утюг" - небоскреб на углу 5-ой и 23-й. "Да нет же, деда, твой утюг!" - не отставала я. Старик для порядка ворчал, однако в конце концов разоблачался, иногда в моей спальне, иногда - если гостей еще не было, - в прихожей. Неторопливо снимал тяжелый пиджак, развязывал широкий темно-зеленый галстук, расстегивал белую, безукоризненно выстиранную и выглаженную рубашку от "Братьев Брукс", задирал майку и показывал, и рассказывал. Но вскоре после моего шестнадцатилетия - как всегда соскакивая с английского на момэ-лушн, дед заявил, что я уже взрослая и показывать мне он ничего не будет. Подыскивай для стриптиза другие экспонаты, и желательно помоложе (так и сказал, старый прохвост!), а рассказать - пожалуйста. И далее, следовал сто первый вариант истории о том, как во время очередного погрома - третьего за тот год, 1913-й или 15-й, пьяные казаки решили порезвиться в его лавке - и порезвились. Порубали шашками прилавки, повыкидали утюги в окна, потом взялись за деда. Всего девять человек веселилось - дед крепкий мужик был: пятеро скрутили его, один разогревал утюг, другой прижигал, а двое держали бабушку. Им непременно нужно было, чтоб она видела. Как шипит кожа, не дай Б-г, кому-то узнать на своей шкуре, говорил дед, невесело усмехаясь. С неделю провалялся в бреду, на восьмой встал, засучил рукава, починил прилавки, вставил стекла, снова стал торговать. На нем как на собаке заживало. Зажил и ожог. Тоже вроде вывески вышло или герба, но не на доме, а на теле. Может, тогда ему пришла в голову мысль взять с собой утюг-другой и бежать всем табором в Америку? Ведь если твой дом - твое тело, значит, кроме тела, нет у тебя дома, и не дают тебе об этом забыть, вот и вывеска свежая на груди красуется - может, стоит взять этот дом, пока ноги целы, и перенести куда подальше? Туда, где, по крайней мере, не бьют окон и не наступают сапогами на пальцы?
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
