Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



ПЕРЕЙТИ  САМБАТИОН


 



      ВАСИЛЕОСТРОВИТЯНИН

      Это только с виду варяг я, на деле время
      просто наспех перекроило черты еврея
      на потеху Норду и сердце на ноту ниже
      запустило, спасти желая от времени же.

      Я родился в четверти века до смены века
      майской ночью в доме, где луч обронила Вега.
      И не той же крови я, но из того же теста,
      что пройдошество, шутовство и Адмиралтейство.

      Я бы мог и раньше, себя нанизав на остов,
      волей ветра быть занесенным на ваш на остров,
      знай о том я, что в эпицентре ведомых войн
      деревянный стал жеребец, оловянный воин.

      Но опустим "бы", что взаправду со мною было?
      Были други.., все, как один - голытьба и быдло.
      Был венец.., венец с самой первой волною смылся.
      Были тени, тени богов, и ни тени смысла.

      Так зачем же, милая, ныне мы время тянем?
      Вы - островитянка, василеостровитянин -
      ваш покорный, из одного прописного мифа
      мы цедили счастье, а чаще черпали лихо.

      И не нужно зелья, не нужно верченья блюдец,
      вечно вновь и вечно по-прежнему я люблю вас,
      только вы указ мне, лишь вам я доселе верен,
      это, дева, с виду я - варвар, на деле -... эллин.

      _^_




      ВРЕМЯ  СУОК

            Тане Жуковой

      Время! Беги, циркачка,
      гуще густого темень,
      летняя ночь с тобою,
        кажется, заодно.
      Если же для побега
      ночи тебе не хватит,
      знаю, зарю пернатый
        выкрадет заводной.

      Время! Беги - не медли,
      узкоколейка - рядом,
      поездом - до столицы,
        дальше - в Орли, не дрейфь...
      Если же для побега
      сердца тебе не хватит,
      сполохам семафоров
        дай себя обогреть.

      Самой - в опилки, сердцу - в нафталин
        охота нешто, Лилия Долин?
      В чести здесь только жала да клыки,
        беги отсюда, милая, беги!

      Ходу, беглянка, ходу!
      Путь далеко не близок,
      нечего ныть, я тоже -
        в мыле, а не сбою.
      Если же для побега
      жизни тебе не хватит,
      если тебе не хватит
        жизни, возьми мою.

      _^_




      АСФОДЕЛИНЫ

      - Ни гомона птичьей дворни,
      ни неба, над нами - корни,
      из них за какой ни дерни,
      мир ухнет в тартарары.
      Дворы, при которых пелось,
      пиры, где пилось да елось,
      и логос, и ритм, и мелос -
      все рухнет в тартарары.

      - Ни радости нет, ни толка
      эребово нёбо петь,
      недолго уже терпеть, робеть недолго.
      Ни выдумки, ни былины
      не нужно, мой милый тать,
      недолго уже топтать асфоделины.

      - Лилейных удел - потрава,
      а наш, погляди направо, -
      скрипучая переправа,
      паромщик - налей глаза.
      Молчу я, как ты велела,
      но, чу! Погляди налево,
      там та же, увы, "галера",
      куда же девать глаза?

      - Глуха наша ночь и колка,
      но сердцу не огрубеть,
      недолго уже робеть, терпеть не долго.
      Ни выдумки, ни былины
      не нужно, мой милый тать,
      недолго уже топтать асфоделины.

      - Которые сутки кряду
      тропа нас торопит к ляду,
      по давнему, по обряду
      ступай себе, не ленись,
      но бедному оку дико
      повсюду здесь, и поди-ка,
      голубушка Эвридика,
      попробуй, не оглянись...

      _^_




      РОТОНДА

      Если затоскуешь одна в ночи,
      фатуму упреки не бормочи,
      стужу за порогом со стужей сверь
      околосердечной, и - ну за дверь.

      По боку союзы "но", "разве", "ли",
      и, пока Литейный не развели,
      на тебе попутку ценой в алтын,
      на Фонтанку 81.

      Вот она, Ротонда - входи и, не
      выцарапав имени на стене,
      жди когда из недр небытия
      в тень седьмой колонны шагну не-я.

      Та тебе на встречу шагнет, по ком
      было тосковать, от себя тайком,
      та, с кем разлучали тебя псише,
      с кем не знать печали тебе уже.

      _^_




      ЛУКОЙЕ

      За то, что, слову вопреки,
      ты не уберегла
      от ночи день, в груди - игла,
      а за окном - шаги.

      Не исполинова плюсна
      из чудо-буриме,
      легко ступает по зиме
      Лукойе, мастер сна.

      Им подбираются слова
      на заданный мотив,
      о том, что нет ему пути в
      твой терем, ты права.

      О том, что всякая игра
      закончена давно,
      итог один: вокруг - черно,
      в предсердии - игла.

      Поземка воет и стучит
      кедровым кулаком
      по тиглю с липким молоком,
      но тигель не звучит.

      Ворчит зима, мол, что-то скис
      Лукойе, мастер сна,
      тебе же грусть его ясна -
      утратил мастер смысл.

      Отныне не по ночнику
      рассыпчатая мгла,
      а что до сердца - в нем игла,
      но дрёма - начеку.

      И лишь Лукойе, коренаст,
      сварлив, как дюжий гном,
      уснуть мешая, под окном
      морозный топчет наст.

      _^_




      ПЕРЕЙТИ  САМБАТИОН

          памяти моего дяди Юрия Яковлевича Хайсмана,
          "из любви и печали"

      Манит лирика эзотерика,
      вразуми же ты дурака,
      на поток, на твой глядя с берега,
      убеждаюсь я: ты - река.

      Только суводи эти солоны
      и, катящиеся во тьму,
      волны тьме одной адресованы...
      Почему, ответь, почему?

      "Потому, - отвечала речка,
      глубока, как последний вдох, -
      что в речные плесы ночные слезы
      ешурунских впадают вдов.
      Дона-дона-дона, ой-дона,
      дона-дона-дона, дона.
      Дона-дона-дона, ой дона..."

      Не спеши, река, разреши, река,
      мне иную загадку, пусть
      эзотерика губит лирика,
      я не густ уже, но не пуст.

      Почему шестой день без устали
      закипаешь ты, нет бы течь?
      Почему твое ложе, узко ли,
      широко ли, не пересечь?

      "Потому, - отвечала речка,
      колыбелью земных досад, -
      что, на то и чудо, никто отсюда
      не вернется уже назад.
      Дона-дона-дона, ой-дона,
      дона-дона-дона, дона.
      Дона-дона-дона, ой дона..."

      Но субботний день - божья пазуха
      всем уставшим от "чуда". Чу,
      высыхается руслу насухо
      и ступай себе - не хочу.

      Почему же мы ищем поводы
      здесь толочься - ни шагу вброд,
      и звенят по нам только оводы-
      комары, насекомый сброд?

      "Потому, - отвечала речка,
      виться вьется, но не юлит, -
      что загон субботний Закон субботний
      покидать, увы, не велит."


      Есть охота, охота неволи пуще,
      пуще божия слова, зане она - Бог.
      День недели - Суббота. Пустуют русла.
      Пожелай же удачи, мой путь неблизок...



      "САМБАТИОН - легендарная река, которая в будни бурлит и кипит, а по субботам покоится.
      Самбатион упоминается в Псевдоионатановском Таргуме (Исх. 34:10). Упоминание о чуде Самбатиона содержится в Талмуде (Санх. 65б). В будние дни Самбатион течет столь бурным потоком, что увлекает за собой камни, и потому его невозможно переплыть. В субботу река успокаивается, но переход ее в этот день был бы нарушением Закона (Быт. Р. 11:5)."

      _^_




      ЦИТРА.  КРАТКАЯ  ИНСТРУКЦИЯ  ПО  ЭКСПЛУАТАЦИИ

      Сочините мне музыку,
          из любви и печали,
      натяните струну мою
          на манер тетивы,
      и сурдины все - побоку.
          Oборви вы печати,
      зазвенят мною сумерки
          от Москвы до Невы.

      Жаль, не пели вы там со мной,
          головы не теряли,
      (будь со мною вы там и вам -
          не сносить головы)
      но ни зыби летейские,
          ни балтийские ряби
      никогда не касались вас,
          и не тронут, увы.

      Никогда, онемевшими
          в ожиданье, устами
      не ловить поцелуя вам
          ледяной синевы...
      Но простите мне речь мою,
          вы, наверно, устали.
      Сочините же музыку,
          ту, что любите вы.

      _^_




      МЕЖДУ  КРОКОДИЛОМ  И  ЛЬВОМ

      Едва нелады с объемом воды
      избыл земной каравай,
      и зоопостой, чета за четой,
      рассеялся по домам, -
      за мной по пятам поспев, капитан
      пропел: "Пострел, не зевай!"
      Лови, мол, счастья миг золотой,
      держи, мол, шире карман.

      Едва ли, бекас, позволил наказ
      Шираз-халву смаковать.
      Kогда же пятой ты на запятой,
      лев слева, справа кайман,
      и взоров, как пить дать, не растопить, -
      попробуй не унывать;
      лови-ка счастья миг золотой,
      держи-ка шире карман.

      Е-2, погляди, давно позади -
      стезя ферзя такова, -
      но двое на той тропине крутой,
      друзья болот и саванн,
      теперешних мне милее вдвойне
      Волчицы, Рыси и Льва...
      Лови, приятель, миг золотой,
      держи, брат, шире карман!

      _^_




      ПОДУМАЕШЬ...
      (Майская альба, написанная к собственному 25-тилетию)

          "Nel mezzo del cammin di nostra vita
          mi ritrovai per una selva osura
          che la diritta via era smarrita."
              Dante Alighieri

      Который день в неясном беспокойстве,
      не то, чтоб думы растревожил крен
      армады туч, отнюдь, - виною косность
      тех самых дум - подумаешь, рефрен
      никак не сладить сладким, - нерадивы,
      слова нейдут, нейдут из головы:
      "Я, не достигнув даже середины
      пути земного, - в призраках."
            Увы,
      мне эта форма люба: вам - низины,
      а мне -холмы, назначено "Хромай!"
      и я хромаю, слава амнезии,
      ничем не связан, ровно в месяц Май.
      Черны ночлеги, утренники дивны,
      года в заплатах адской синевы...
      Я, не достигнув даже середины
      пути земного, - в призраках.
            Увы,
      мне - четверть века, двадцать пять заплаток,
      не за одной - погашенный мятеж,
      рефренов - ворох, ни один не сладок...
      Утешь меня, хотя бы тем утешь,
      что только с Маем месяцем един и
      что только Май со мною не "на вы"...
      Я, не достигнув даже середины
      пути земного, - в призраках.
            Увы,
      который год в неясном беспокойстве
      невнятно прожит, прожит набекрень,
      под стать ему и песня: рифмы, поступь
      стиха, рефрен... Подумаешь, рефрен!
      Светловолос (ни слова про седины),
      мертвецки бледен (бледность мне к лицу),
      я, не достигнув даже середины
      пути земного, - в сумрачном лесу.

      _^_




      АВТОПОРТРЕТ

      Город - лукав, и намести эти, и река
      тайны таят кромешные. Слушай, человек,
      слякоть, которой чавкают ныне каблуки,
      прежде жила и некогда мне была лицом.

      Губы, что не отведали ни речей, ни губ,
      словом, ни поцелуя, ни слова, погляди,
      этак на веки замерли, будто бы они
      шепчут "спасибо", будто бы весть кому, за что.

      Точным я был подобием автора, затем
      профиль мой так же горбился, хищен. А глаза...
      Много ли в их короткий век вышло повидать,
      много ль дано поведать им, втоптанным в ничто?

      Столько слез ими пролито, что утрачен цвет;
      столько отражено ими худа да беды,
      столько смертей, что совестно им принадлежать
      было живому, мне, тогда, мертвою порой.

      Лавра лоб не примерил мой, терна не сносил.
      Хмурил ли часом я его? Пот ли утирал?
      Разве однажды, в день, когда тот, кто был любим
      больше себя мной, стер со лба Алеф, умертвив...



      "...Родился Голем в конце XVI века в Праге под присмотром рабби Йехуды Лёва Бен Бецалеля, также известного как Махараль: используя магию Каббалы, этот мудрец из грязи (или глины) создал человекоподобное существо, чтобы оно защитило евреев от врагов.
      Успешно завершив свою миссию, бездействующий Голем становился помехой. По этой причине рабби Лёв уничтожил дело рук своих. Существо породили словом - и умертвили удалением буквы "алеф" из слова "эмет" (истина), начертанном на лбу Голема, отчего оно превратилось в "мет" (мертвый), а сам Голем в ту первобытную грязь, из коей и был слеплен..."

      _^_




      ОСЕННЯЯ  КОРОНАЦИЯ

              песенка ко дню рождения Алины Грэм

      Задувает ветер звезды,
        затевает опрокинуть высь, но что бы он ни нес, ты
          унывать не торопись.

      Честь и слава аспирину -
        позади мигрень и дальше по стишку: свою перину
          распори-ка по-стежку.

      Вороха пера и пуха,
        что недавно были птицей Зиз, но шепчется на ухо:
          "Королева, не возись.

      Из пернатого, из хлама
        на-гора, незванной дреме вопреки, как "ре" из храпа,
          ты корону извлеки."

      Не Всевышний, не Лукавый,
        а под вишней - под агавой, сплел корону ту вестимо
          я, она, прости, моя.

      Только, знай, пока лучиться
        у тебя ей на ладони, ей-же-ей, не приключится
          Осень в комнате твоей.



      "Если и существует такая вещь, как истина, то она так же загадочна и скрыта, как корона из перьев."
      Исаак Башевис Зингер  

      _^_



© Андрей Бедринский, 2011-2024.
© Сетевая Словесность, 2011-2024.




Словесность