В нашем подъезде умер старик. Я его мало знал - коренастый такой, с красноватым
лицом. Вежливый очень, всегда приветливо поздоровается... у него сын где-то служит,
офицер. Вот и все, что я знаю о нем. Осенью он болел - сердце, к зиме выписали, но лицо
потеряло живой цвет, стало бледным, глинистым каким-то, с зеленоватым оттенком.
Раньше он здоровался - смотрел на меня с интересом, а теперь казалось, что сердится.
Но, я думаю, ему просто было не до меня. Он не отрываясь следил за тем, что делается у
него внутри, а весь мир уже отдалился. Как говорят,одной ногой уже не здесь, и за ногу эту
кто-то цепко держит - и тянет... мало ему ноги - все давай. А старик в ужасе вырывается, но
виду старается не подавать, потому что никто не замечает этой борьбы. Вот разве что лицо
особое какое-то, как будто кожа умерла на нем...
И действительно, дальше все пошло быстро, старик исчез - увезли однажды утром и не
вернулся. Этот последний отрезок жизни незаметен для окружающих, если не родственники
и друзья: пути разошлись, умирающего уже нет с нами... а потом мы видим неподвижное
холодное тело, и нам говорят - вот, все кончилось... Мы смотрим - а, так это тот старик,
который исчез... он возвращается к нам в таком виде?... еще немного - и он совсем
перестанет напоминать о себе... Жаль, конечно, но ведь я мало его знал, да и ушел
он от нас давно, это видно было по лицу - бледному, с отсутствующими глазами. Теперь его
хоронили.
Гроб вынесли из широких дверей морга и поставили на две больничные табуретки, белые.
Гроб темно-серый, крышку сняли и я увидел старика. Он лежал в черном костюме,
спокойный и важный, и глаза, наконец, успокоились - закрылись, а цвет лица тот же -
глинистый. Последнее время глаза нарушали гармонию лица - выглядывали как бы из
дырок в маске - живые, и может из-за глаз мертвое лицо казалось маской, а теперь это
было просто мертвое лицо... Собралось примерно два десятка людей и стала оформляться
процессия. Вперед вышел высокий человек с русыми волосами, падающими на лоб. Он нес
большой крест из некрашеного дерева. За ним один человек нес крышку гроба. Его голова
и плечи исчезли под крышкой, и он шел, покачиваясь под тяжестью, как слепой - он видел
только ноги несшего крест и по ним знал, куда ему идти. За этими двумя четверо несли
гроб, старик медленно плыл в воздухе - его уход завершился. Сначала боль, страх и
отталкивание, потом усталость и равнодушие - и сон... Гроб удалялся, люди,
составляющие процессию, постепенно исчезали, осталось несколько человек, они
погрузили гроб на машину, и дорога опустела.
Я шел домой и думал - как незаметно это происходит... Невозможно примириться. Ведь
разве завтра не ты, не ты, не ты?..
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
