Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


Наши проекты

Теория сетературы

   
П
О
И
С
К

Словесность


Из неопубликованного



      * * *


      Закат, исполненный значенья,
      и заговорщики-поля.
      Внимает чьим-то изреченьям
      завороженная земля.

      Оттуда, из-за голубого
      с багровым краем полотна
      ей слышно истинное Слово,
      ей суть истории видна.

      Гармония сквозь небо рвется,
      не замечая род людской,
      в степи притихший у колодца,
      обуреваемый тоской.

      1979



      ПОДРУГЕ

      Елене Г.

      Библейские черты с годами строже.
      Чужою не обижена судьбой
      веселая отступница... И все же
      Я помню, где мы виделись с тобой.

      ...Когда спасти от рокового плена
      ее пытались прежде силой слов,
      подруги и прислужницы Елены
      вставали на дороге у послов.

      Восточные пленительные очи
      пытались приковать ахейский взгляд.
      В приамовых покоях сны короче,
      томленья безнадежней, слаще яд.

      Увидев солнце, все пришельцы слепли,
      и откровенным становился льстец,
      и город превратился в груды пепла,
      сожженный тем же солнцем наконец.

      ...Зачем тебе? Каких печальных знаков
      недостает, чтоб сбросить этот хмель?
      Ты хочешь жениха? Смотри: Иаков.
      Ты хочешь имя? Вот оно: Рахель.

      1980



      БАБИЙ ЯР


      Я помню точно: ни отчаянья, ни страха,
      лишь боль прощания, взгляд дула, неба взгляд...
      Как трудно выбраться из этого оврага,
      когда в подошвы ног вцепляется земля!

      Нет, не земля, а это кровь струится к крови,
      кровь, узнающая родных изгибы жил,
      а сверху города огромное надгробье
      нагромождает страха этажи.

      Страх - порождение затравленной печали,
      как алчный зритель, опоздавший на пожар...
      Я помню точно, - ведь в меня уже стреляли, -
      не страх терзал нас по дороге в Бабий Яр,

      А только то, что неродившиеся внуки,
      когда разбудит наша кровь их ото сна,
      упрутся в этот страх, протягивая руки,
      чтобы принять судьбу и имена.

      1984



      МЕТРО ИЗМАЙЛОВСКАЯ


      Остались одни вершины -
      редеющий сонный лес.
      Деревья обряд свершили
      и отдали дань земле.
      Спускаются с неба листья -
      колонны - и конфетти.
      Зачем мы вынули кисти,
      и что хотели спасти?
      Мы были здесь - мы пролетали
      над этой поляной во сне.
      Мы книгу закатов листали:
      мы знали, что близится снег.

      Остались стволы - и пепел
      от писем, стихов, имен,
      но листья мотив напели,
      что в памяти заклеймен.
      Божественным жестом - шали
      с ветвей, как будто бы с плеч...
      О чем они прошуршали,
      и что хотели сберечь?
      Мы в этих палатах блуждали
      на прежнем кругу бытия.
      Мы только звучанию дали
      вернуться на круги своя...

      1980



      ПРОЩАНИЕ С ЛЕСОМ


      1.

      Опять осенние закаты
      прольют на лес чудесный яд.
      Они приходят в срок - и свято
      на страже Истины стоят.

      Мы постигаем неземную,
      но истинную красоту,
      к нездешней осени ревнуя
      листвы земную суету,

      и сосен тонкие колонны,
      и розоватый отзвук крон,
      и в перестук колес вплетенный
      внезапный колокольный звон.

      2.

      В ту осень там паслись отары
      неторопливых облаков,
      лесов оранжевые чары
      освобождали от оков.

      Мы, обращенные в поэтов,
      на струнах заклинали сны,
      и акварелями рассветов
      оклеивали три стены.

      В четвертой, в окнах, за туманом
      былого, в желтой полумгле,
      блуждали тени Дон Жуанов,
      и листья тлели на столе,

      и был один закат лиловый
      над фиолетовой листвой,
      когда нечаянное слово
      преобразилось в колдовство.

      3.

      Прозрачный лес раскинул сети,
      пролился свет из-за кулис.
      Мы все уже склонялись к Лете.
      Мы все еще не родились.

      Черед мгновений не допущен
      к священной Книге Истин. В ней -
      воспоминанья дней грядущих
      и предсказанья прошлых дней.

      И я тебя давно забыла,
      и я не ведала пока,
      какая колдовская сила
      в твоих скрывается зрачках.

      На занимавшемся рассвете
      заката капли пролились.
      Мы все уже склонялись к Лете.
      Мы все еще не родились.

      4.

      К распахнутым вратам небесным
      закатом скрытая ступень,
      к земле приникнувшие бездны,
      и Искупленья светлый день.

      В те дни, когда земные вести
      влекут внимание Небес,
      сплетаются ветвями вместе
      осенний лес и райский лес.

      Душа пространства истомится
      на этом стынущем огне,
      с собою разрешая слиться
      той капле духа, что во мне...

      1979-85



       

      * * *


      Когда событья станут еле различимы
      от неизбывного желанья осознать,
      мы разбредемся по всему Иерусалиму,
      и очень трудно будет вместе нас собрать.

      И Старый Город, оплетенный нашей сетью,
      из каждых призрачных поднимется руин,
      и мы, пришедшие из двух тысячелетий,
      заколыхаем их дыханием своим.

      И стены Храма вступят в это колыханье,
      и каждый смерит высоту его на глаз,
      и одиночество, перехватив дыханье
      и погребая все, обрушится на нас.

      И, может, это будет Суд. Но, может статься,
      три раза в год, в такой же призрачной ночи
      мы будем вновь под той стеною собираться,
      откуда в небо были брошены ключи.

      1984



      ИЕРУСАЛИМ


      1.

      Нам это утро незнакомо.
      Оно догнало нас в аду,
      когда в долине Геенома
      вскочило в кузов на ходу.

      С утра старинная утрата
      вела свой путь среди долин,
      долиною Иосафата -
      взглянуть на свой Иерусалим.

      Как будто бы чело - корона,
      ласкали горло имена,
      и над долиною Кедрона
      рванулась память из окна,

      И знали мы, что безразлично,
      какое утро на дворе,
      когда стояли на Масличной,
      не знавшей времени, горе.

      2.

      Звезд и окон разговоры
      по расщелинам текут.
      За ближайшим светофором,
      через несколько секунд

      мы минуем это место, -
      звездный сумрак, млечный дым, -
      где становится небесным
      золотой Иерусалим.

      Все заботы, все обиды,
      вся весна и радость вся,
      как сады Семирамиды,
      там над бездною висят,

      в небесах рога барана -
      месяц месяца Нисана,
      месяц месяца Овна,
      тонгорогая Луна.

      3.

      Этот град на горах, увеличенный вдвое, -
      как коралловый остров в сияньи зари.
      Средьнебесное море и море Живое
      с двух сторон окружают сверкающий риф.

      Средьнебесное плещет пловцам на потребу,
      разносящим на крыльях добра торжество,
      а Живое лежит выше уровня неба,
      и насыщены сахаром воды его.

      Где блуждали пророки и Слово искали,
      где спускались Посланцы, Реченье неся,
      там струится сияние из Зазеркалья,
      и на тонких балконах пространства висят.

      И Посланница Духа соседствует с нами,
      запирая ворота при помощи букв,
      и изводит молчанием нас временами,
      и, не трогая звезды, диктует судьбу.

      1986-91



      ВЕСТЬ


      Экипаж, проследовавший в полночь
      по луною залитым лугам,
      был из звезд. Но ты пока не помнишь,
      на какой горе лежат снега.

      Он проплыл над безднами, роняя
      золотую звонкую капель,
      он сиял... Но ты пока не знаешь,
      из какой страны придет апрель.

      Он вернется, доверху нагружен
      золотою россыпью чудес:
      роем сказок, ворохом игрушек
      и благословением Небес.

      Мы вдвоем, но тянется разлука,
      и закон хронометра суров.
      Длиноногой птицей убаюкан
      самый долгожданный из даров.

      1991



      ТЕКОА, ИУДЕЙСКИЕ ГОРЫ


      1.

      Расщелины полны войны и любви,
      рассеянных в звездных мирах,
      и город, в котором родился Давид,
      сияет на ближних горах.
      Седой скотовод из затерянных мест
      нас встретил, когда мы пришли.
      Он видел судьбы указующий перст,
      направленный в бездны земли.
      В скрещении горных и звездных дорог
      подвешены к небу Весы, -
      в деревне, в которой родился пророк
      и скоро родится мой сын.

      ...Мы знаем колодцы по их именам,
      над нами не властна судьба,
      движение звезд подчиняется нам,
      и глохнет планет ворожба.
      Когда наши горы окутает мрак
      и вспыхнут чужие огни,
      мы выйдем дорогой живущих в шатрах,
      как в самые первые дни.
      А утром в овчарне шаги прозвучат,
      и дрогнут Весы в высоте,
      задетые метким касаньем мяча
      взрослеющих раньше детей.

      2. НОЧНОЕ ДЕЖУРСТВО

      Нерастворимая отрава
      взошла из соли, ночь взошла,
      звезда, летящая направо,
      смахнула пепел со стола.
      Когда звезда смахнула пепел,
      зажег Моав свои огни,
      сплететья моавитских петель
      оборонительной брони.
      Но Время сонник уронило,
      и по нему его нашли,
      когда престольное светило
      взошло из соли, сны взошли.

      ...Мы спим. Пусты корзины лавы.
      Включен в розетку муэдзин.
      Мы спим в разведке. Мы не правы.
      Звезда, летящая направо,
      зажжет лозу своих корзин.

      Зола и пепел... Но навеки
      рассвет зажжен, и день готов:
      в долинах - рай, в неделях - вехи,
      и снова высыпан Бейт-Лехем
      в пологий прогиб двух холмов.

      3.

      Столетья просятся на постой,
      и некуда нам спешить.
      Земля не может лежать пустой:
      здесь должен кто-нибудь жить.

      Ведь Духу нужно мгновенье сна:
      он вынесет легкий гнет
      в камнях, в оливах, в стадах и в нас
      и сразу дальше скользнет.

      И песней розовых ступеней,
      дающей на все ответ,
      течет меж сумерек из камней
      накопленный за день свет.

      1986-91



      * * *


      На струях луч расправил гриву,
      и мы остались не у дел.
      А дождь гулял по Тель-Авиву,
      и заходил, куда хотел.

      И эта чудная помеха,
      нарушив планы неспроста,
      заполонила речи смехом
      и чистой радостью - уста.

      И вот, не рассчитав усилий,
      мы оторвались от земли.
      Мы, словно грезящие, были
      когда до моря мы дошли.

      И некий очевидец чуда,
      забредший в солнечную мель,
      спросив: "Ребята, вы откуда?" -
      услышал: "С северных земель!"

      И на блистающем иврите
      струился говор и не тих,
      и все твердили: посмотрите,
      что сделал Он для тех двоих!

      1985



      ЭКСКУРСИЯ


      Уже огней не замечаем,
      слегка туман и сон слегка.
      Озерный город нескончаем,
      заговоренный на века.

      Он весел, вспыхнувший повсюду,
      как бы спустившийся с небес, -
      слегда мечта, слегка причуда,
      слегка - мерцание завес.

      Какое счастье для скитальца -
      заплакать, родину обняв,
      и гладить маленькие пальцы
      неугасимого огня...

      1985



      * * *


      Еще не все потеряны надежды,
      еще наш день не пуст и не пропащ,
      пока мы носим легкие одежды
      беспечной фирмы под названьем "Плащ",

      пока стада овец, стволы растений
      не знают о наставших временах.
      Все хорошо, пока живем на сцене
      спектакля о сбывающихся снах.

      1987



      ДОРОЖНАЯ МОЛИТВА О МЕССИИ


      Огради наш маленький автобус
      от гремучей смеси и камней.
      Под его колесами - не глобус,
      А уже пристанище теней.

      Он бредет по ночи небывалой,
      раздвигая звезды не спеша,
      и пещер звериные оскалы
      различает в сумерках душа,

      и трепещет, вглядываясь, чтобы
      всадника заметить на тропе...
      Сохрани наш маленький автобус,
      чтобы тот приблизиться успел!

      1988






© Марина Яникова, 1979-2024.
© Сетевая Словесность, 1997-2024.




Словесность