Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




ПТИЦА


Белая футболка с надписью "BOSS" на груди, заправленная в потёртые джинсы, отданные братом - всё на пару размеров больше. На ногах "шанхайки" - тапочки на мягкой подошве, считавшиеся очень модными. Худощавая, без выраженных "женских прелестей". Тонкие волосы, не оформленные стрижкой, нависающая на глаза чёлка. Прямой, немного удлинённый нос. Улыбка, не сходящая с лица... И глаза - огромные серые глаза, с вкраплениями голубого, обрамлённые длинными, тёмными, пушистыми ресницами.

Её звали Птица. Нет, конечно, у неё было нормальное, хорошее даже имя - Светлана - светлая, свет... Но никто и никогда не называл её по имени. Птица - и всё.

Жила она на последнем этаже девятиэтажного блока. Какое точное название - блок. Дом словно собирали из них, прилепляя один к другому. Сначала на пустыре вырос один блок, который построили для работников нового пивобезалкогольного комбината. Немного позже к нему приклеили блок для трудящихся спиртобъединения.

Дальше всё вырастали и вырастали новые блоки, их ставили то слева, то справа; поворачивали фасадом то в одну, то в другую сторону; присоединяли друг к другу то боковыми стенами, то углами. В итоге получились самые настоящие каменные джунгли, состоявшие из шестнадцати блоков. Птица жила в десятом. К нему примыкал, как ни странно, седьмой. Подъездная сторона десятого и фасадная седьмого образовывали прямой угол.

В седьмом блоке жила, тоже на девятом этаже, Милана. Ее семья поселилась в этом доме одной из первых. На глазах Миланы возводилась эта "китайская стена", обрастала двориками, подъездными дорожками, площадками для игр. Приезжали новые люди, обустраивали свои квартиры.



* * *

Двор шептался о какой-то странной девочке-мальчике. Милана не понимала:

- Так девочка или мальчик?

- Не понятно, вроде девочка, а одевается - как мальчик. В футбол с пацанами гоняет, - отвечали дети.

Милана слушала с открытым ртом. Она-то была самой настоящей девочкой: в платьице, красивых туфельках, с туго заплетёнными косичками, и играла в обычные девчачьи игры.

Её разбирало любопытство, хотелось увидеть этого чудо-ребёнка - не то девочку, не то мальчика.

Жаркое июньское солнце загнало детей под своды арки. Играть не очень-то хотелось, но на речку, о которой все мечтали, идти было запрещено. Немного прохладная, всегда мирная река превратилась в ревущего, сносящего всё на своём пути монстра.

Девочки лениво стучали мячом, передавая его друг другу. Скукотища.

И вдруг в этом почти сонном царстве появилась - она? Или он?

Действительно, было очень трудно понять - кто перед ними. Девчонки как-то сразу подались назад. Милана не шелохнулась, хоть и стояла ближе всех к этому непонятному созданию. Наоборот, она разглядывала девочку-мальчика с нескрываемым интересом.

- Привет! Тебя как зовут? - спросила она.

- Птица.

- Ты девочка или мальчик?

- Догадайся.



* * *

Звёзды почти рядом, дух захватывает. Одновременно страшно и здорово. Закрыть глаза и шагнуть в небо. Ночью с высоты девятого этажа не видно земли - возникает ощущение парения, будто нет этой бетонной громадины, будто только ты - и небо. Милана стояла на балконе, глядя на мерцающие в вышине точки.

- Привет, - услышала она откуда-то слева. Повернула голову и увидела в открытом окне площадки соседнего подъезда чей-то едва различимый силуэт.

- Приве-е-е-т.

Милана вглядывалась в темноту до боли в глазах, силясь рассмотреть или хотя бы угадать говорившего.

- Не спится? - прозвучал снова чей-то голос.

- Ты кто? - не выдержала Милана.

- Не узнала? Это я, Птица.

После знакомства под аркой прошло уже недели две. С Птицей никто не захотел общаться, и она это почувствовала. Милана, удовлетворив первое любопытство, тоже потеряла к ней всякий интерес.

- Ты что не дома, поздно ведь? - спросила она у Птицы.

- Мать ушла куда-то, а я ключи потеряла, - ответила та.

- И когда она придёт?

- Может, завтра.



* * *

Мама Птицы была своеобразной дамой. Вышла замуж, родила двоих детей и как-то быстро устала от семейного быта. Развод с мужем произошёл почти молниеносно.

Он - то ли чтобы не страдать рядом, то ли ещё по какой причине - сразу уехал из этого города. Она пустилась во все тяжкие. Какой-то из её мужчин занимался бальными танцами, она начала танцевать. Стройная, симпатичная, гибкая от природы, мама Птицы очень быстро стала своей в мире танца. Начались бесконечные гастроли, конкурсы, репетиции...

Со временем её стали вытеснять более молодые красавицы. Незаметно она осталась не у дел. Сначала негодовала, вопрошала, вскидывая руки к потолку: "Как же так?", но вскоре нашла себе новое занятие. Стала посещать какую-то секту. Целыми днями ходила проповедовать, ездила на собрания, конгрессы, нигде не работала, жила тем, что подадут.

Дети, можно сказать, выросли без неё. Птица один день мать любила, один день ненавидела. Старший брат Птицы к матери относился НИКАК, даже поколачивал иногда.

У Миланы тоже был брат, только младший. Их отец покинул семью, когда дети были маленькими, воспитывал их отчим. Мама и отчим работали на одном производстве, она - начальником, он у неё в подчинении, что часто становилось причиной для скандалов. Иногда за ними приезжала серого цвета "Волга" - значит, случилось ЧП. Неважно, какое было время суток - они быстро собирались и уезжали всегда вместе.



* * *

Ночевать одной страшно. Милана не могла уснуть, включала свет в комнатах, коридорах, на кухне, даже в ванной и туалете. Ничего не помогало, страх не уходил. Немного отвлекал включенный телевизор, но легче всего было переживать такие ночи на балконе.

- Хочешь, переночуй у меня, я одна сегодня, - предложила Милана Птице.

- Какая у тебя квартира? - спросила та.

- 272.

- Сейчас приду.

Через несколько минут Птица уже осматривала с любопытством ярко освещённые комнаты.

- Хорошо живёте, - заключила она.

Присутствие в доме живой души успокоило и развеселило Милану. Она накормила ужином гостью, расстелила для неё постель родителей. Птица не захотела сразу ложиться спать.

- Давай поиграем, - предложила она.

- Во что поиграем?

Птица сказала, что играть они будут в семью, что она будет папой, Милана мамой, и ещё у них будет ребёнок. В ребёнка превратили любимца всей семьи, пёсика по кличке Цезарь. Он безропотно дал завернуть себя в какие-то тряпицы и послушно уснул, уложенный заботливыми "родителями" в кровать.

- Нам тоже нужно ложиться, завтра на работу, - заявила Птица, легла и призывно отогнула край одеяла. Милана немного смутилась, но последовала примеру Птицы. "Ведь это игра" - подумала она.

Какое-то время они лежали, делая вид, что спят. Вдруг Милана почувствовала руку на своей ноге. Рука тихонько поползла вверх. Милана вздрогнула.

- Ты чего?

- Ты ведь как будто моя жена. Не знаешь, что муж с женой делает? - засмеялась Птица.

- Я не хочу так играть, пойдём лучше с собакой погуляем, совсем забыла его вечером выгулять.

Птица охотно согласилась. Девочки размотали Цезаря и пошли на улицу. Они ходили по тихим ночным дворикам и молчали. Цезарь, обрадованный неурочной прогулкой, носился взад и вперёд и звонко лаял. Милана иногда незаметно поглядывала на Птицу, силясь понять - что она за человек, зачем она так себя повела. Птица чему-то улыбалась.

Небо стало светлеть, поднялся прохладный ветерок. Милане хотелось пойти домой, но она боялась, что эта странная девочка пойдёт с ней.

- У нас свет в окне, - произнесла вдруг Птица.

Они как раз подходили к своей "китайской стене". Милана проследила взглядом туда, куда смотрела Птица: действительно, на девятом этаже тускло светилось одно окно.

- По домам? - обрадовалась Милана.

- По домам, - согласилась Птица.



* * *

Май выдался на редкость жарким, хотелось на речку, поближе к воде. Купальный сезон, конечно, открывать рановато, но хоть подышать прохладой горной реки. Нельзя: в полном разгаре была подготовка к экзаменам. Милана решила перенести учебники на крышу, чтобы загорать и зубрить одновременно. Быстренько собралась и покинула душную квартиру.

На раскалённой крыше был кто-то ещё. Милана не узнала лежащего чуть поодаль человека, она даже сперва не поняла, парень это или девушка, и решила отойти подальше в сторонку. Выбрав местечко, разложила полотенце, побросала тетради, учебники рядом и легла.

Знания в голову не лезли. Через полчаса Милана поняла: подняться на крышу было не самым удачным решением. Она захлопнула учебник и села. Скука. Потянулась и снова обратила внимание на лежащую невдалеке фигуру. Кто это, в конце концов? Милана не стала гадать, встала и решительно направилась к незнакомцу-незнакомке.

Всё-таки это была девушка. Видимо, уловив краем взгляда или слухом какое-то движение, она обернулась.

Теперь Милана узнала её - это была Птица. С той странной ночи прошло два года. Они ни разу не виделись больше. Милана слышала иногда хихиканье девочек и рассказы о Птице, но, теряясь в ощущениях, предпочитала уходить, не дослушав.

- Привет, - произнесла давняя знакомая, не оставляя возможности по-тихому уйти.

- Привет, - отозвалась Милана, не решаясь приблизиться.

- Пива хочешь? - спросила Птица.

- Нет, я его не люблю.

Голову жгло от желания убежать, но ноги упорно не хотели двигаться. Милана стояла и смотрела на Птицу, не мигая. "Вот вляпалась", ругала она себя. Оцепенение тихонько стало проходить. Птица, продолжая лежать, облокотившись на левую руку, правой сделала приглашающий жест.

Милана присела на безопасном расстоянии. Ветерок перелистывал страницы лежащей рядом с Птицей книжки.

- Что читаешь? - поинтересовалась она.

- Тебе, наверно, не интересно будет - это философия.

"Удивительно, а говорили, что Птица - круглая дура" - пронеслось в голове у Миланы.

- А ты сама что-то в этом понимаешь? - спросила она.

- Так...размышляю.

Милана потянулась за книгой, взяла, пробежала глазами несколько строчек и отложила в сторону. Птица таинственно улыбалась чему-то своему. Некоторое время они сидели молча.

- Может, спустимся на улицу, прогуляемся, - нарушила тишину Птица.

- Пойдём, - согласилась Милана, мечтая поскорее уйти с крыши.



* * *

С этого дня и началась их долгая-долгая дружба. Птица оказалась интересной собеседницей с отличным чувством юмора. Никто бы никогда не поверил, скажи им, какой умной она была на самом деле. Всякий раз при приближении местной публики она "включала дурочку".

- С дуры - меньше спрос, - объясняла она потом возмущающейся Милане.

Во дворе никто не понимал, что их связывало. Птица, по общему убеждению, была конченой лесбиянкой, да ещё без мозгов. Милана, напротив, девушка вполне современная, развитая, обращающая внимание на мальчиков, к тому же неглупая. Некоторые открыто спрашивали: "Что у вас общего?". Милана тихонько злилась, но не торопилась отвечать: в конце концов, кому какое дело?

Она и сама не могла понять, что её тянет к Птице. Не жалость - точно. Птица не была жертвой, она могла постоять за себя, даже драться умела по-настоящему, не так, как дерутся девчонки, вцепляясь в волосы, кусаясь и визжа. Она дралась по-пацаньи: смело, точно нанося удары сжатым кулаком. Правда, пользовалась своим умением Птица крайне редко.



* * *

Однажды, глубокой ночью, Милана проснулась от протяжного "дззззззззззззз" дверного звонка.

- Кто, там? - спросила она и услышала за дверью голос Птицы.

- Пустишь переночевать?

Милана повернула ключ в замке, открыла и увидела бледную, растрепанную, осунувшуюся Птицу. Подруга вошла и сразу села на подставку для обуви.

- Дома просто кошмар какой-то. Мать иконы жжёт. Я сама сразу глазам своим не поверила, а потом реально испугалась, - пробормотала Птица.

- Ты прямо как побитая, - сказала Милана.

- Гардины дрожат, нет, не дрожат даже - ходуном ходят, будто их трясёт кто-то со страшной силой. Никогда такого не видела, - не слыша её, продолжала Птица.

- Может, показалось?

- Нет, точно не показалось, - помотала головой подруга.

Милана напоила Птицу чаем с мятой, расстелила кровать брата, лежавшего на тот момент в больнице. Птица не могла уснуть. Она ворочалась, вставала и подходила к окну покурить, опять ложилась. Милана переживала за неё, но не находила - что сказать.

- Мразь, - услышала вдруг она злой шёпот Птицы.

- Ты чего? - спросила Милана.

Птица молчала недолго, потом её словно прорвало.



* * *

Это был страшный рассказ.

В пору, когда Птица училась в первом классе и называли её вовсе не Птицей, а просто Светой, матушка увлечённо отплясывала в очередном гастрольном городе. За ними - детьми - приглядывал брат матери. Он приходил, готовил какую-то еду, немного прибирал дома, но чаще давал "ценные указания", перекладывая всю тяжесть сиротливого быта на их детские плечи и уходил по каким-то своим делам.

В тот день она не пошла в школу: сильно, до судорог, заболел живот. Пришедший дядя поинтересовался, почему она дома, и девочка объяснила. Дядя присел на краешек её кровати:

- Давай посмотрю.

Света еле разогнулась и повернулась на спину. Он потрогал её живот, поднял халатик, потрогал ещё раз. Опустил руку чуть ниже. Она спокойно наблюдала за его действиями.

- Подожди, сейчас я тебя полечу, - сказал он и вышел из комнаты. Некоторое время спустя дядя вернулся с какой-то баночкой в руках.

- Сними трусики, - услышала Света.

Девочка удивлённо посмотрела на него.

- Так обычно папы своих дочек лечат, но у тебя папы нет, значит, я буду вместо него, - успокаивающим тоном произнёс дядя.

Птица рассказала, как он смазал нужное место вазелином, как медленно двигался над ней, постепенно покрываясь потом и закатывая глаза. Когда всё закончилось, он сам вымыл её.

Она не испытала никакой боли. Только потом было такое ощущение, будто она сделала что-то нехорошее.

На следующий день дядя снова пришёл её лечить, потом опять. Это продолжалось больше года. Матушка в дорогу - братец спешит приглядеть за детишками. Светка интуитивно чувствовала: что-то не так. Когда Света узнала, что на самом деле вытворял с ней дядя, её затошнило. Вызвали "скорую", увезли в инфекционную больницу.

Лечили долго. Причину рвоты никто не знал, а рассказывать Светка не решалась.

После больницы было страшно возвращаться домой, в школу. Казалось, все сразу поймут - что с ней произошло. Матери она всё же рассказала, но та не поверила, ещё и отлупила - "за враньё".



* * *

- Вот скажи, она человек? - спрашивала Птица.

Милана, ошарашенная услышанным, молча мотала головой. Чувство жалости и отчаяния переполняло её.

- В ней всё - гниль, она вся не настоящая. Иконы, видишь, жжёт. Мы, мол, не правильно Богу верим, а она-то, она? Мрааааазь... - тихонько причитала Птица.

Она не пошла назавтра домой, не пошла и на следующий день. Прожив недели две у Миланы, решила всё же вернуться и начать новую жизнь. Носить платья, юбки, стать обыкновенной девушкой.



* * *

В дверь кто-то тихонько стучал, словно ребёнок пинал ножкой. Милана открыла и увидела в тусклом свете лестничной клетки Нинку-зассыху. Белобрысая, стриженная клочками, как объясняла её сумасшедшая мамочка, "во избежание вшивости". Сопливый, вечно шмыгающий нос. Одета в застиранное, давно потерявшее цвет, нечто. Нинка жила в соседней квартире. Зассыхой её называли потому, что не смотря на свои восемь лет, она каждую ночь заливала матрац (стелить ей простыни мать давно перестала). Утром Нинка открывала окно своей комнаты и выкладывала матрац сушиться на подоконник - к вящему удовольствию всех соседей...

- Чего тебе? - рявкнула Милана.

- Там...это...Птица твоя...за лифтом, - промямлила Нинка.

Милана непонимающе уставилась на неё. Девочка махнула рукой, уточняя - где именно. Милана прикрыла дверь и пошла в ту сторону.

За лифтом, прямо напротив мусоропровода, в углу сидела Птица, уткнув голову в колени.

Она была абсолютно голой. Милана остановилась, будто наткнувшись на невидимую стену.

- Что здесь случилось? - спросила она.

Птица не реагировала.

- Кто это сделал? - допытывалась Милана.

- Это Оксанка с Ингой, - услышала она за спиной голос Нинки.

- Ты видела, что ли? - резко повернулась в её сторону Милана.

- Нет... слышала... они смеялись, рвали на ней всё, говорили "чо это мужик в юбку вырядился"... а потом в мусоропровод одежду выкинули.

- Cууукиии, - закричала Милана и бросилась к лифту. Вдавила кнопку вызова так, что побелел палец. Лифт где-то внизу жил своей жизнью, не собираясь реагировать на вызов с восьмого этажа. Милана не выдержала и побежала по лестнице.

Седьмой...шестой...пятый...Милана летела, перескакивая через несколько ступенек. Второй... первый...выход. Она на бегу ударила вытянутыми вперёд руками в дверь. Выскочила на улицу и, увидев сидящих напротив подъезда Ингу и Оксану, решительно направилась в их сторону. Подруги довольно ухмылялись. Милану захлёстывали эмоции, хотелось раздавить, уничтожить этих тварей. Она подошла широкими шагами и со всей силы толкнула оказавшуюся ближе Ингу. Та от неожиданности потеряла равновесие и опрокинулась на спину.

- Суки, - зло прошипела Милана и пошла в сторону открытых дверей шахты мусоропровода. Сгребла обрывки одежды Птицы, лежащие поверх мусора, и направилась обратно в подъезд.

Птица, закутавшись в плед, курила у открытого окна. Милана села на кровать. Птица не обернулась, лишь сделала глубокую затяжку. Она никогда не плакала.

- Шмоткам конец, - сказала Милана.

- Ерунда, - отмахнулась Птица.



* * *

Птица была старше Миланы на два года. Приближалось её восемнадцатилетие. Милана решила: Птицу нужно выводить в люди. То есть нужно воскрешать в ней женщину и потом выводить в люди.

- В твой день рождения мы пойдём на дискотеку, - сказала она Птице, как о чём-то давно решённом.

- Ага, с ума что ли сошла. Опять из-за меня тебя мальчики приглашать не будут, - невесело засмеялась Птица.

- Ты не поняла меня. Приоденем, причёску сделаем, макияж. Мужики на тебя только смотреть будут.

- Бесполезно. Они за километр чувствуют - подделка.

- Ты - не подделка.

- Чушь.

Милана была настроена решительно. Они с мамой подобрали подходящую одежду, чтобы скрыть маленькую грудь Птицы, но подчеркнуть тонкую талию, открыть красивые стройные ноги. Придумали, какую сделают ей причёску, какой макияж. Дело было за малым - уговорить подругу.

В тот день Птица пришла очень рано.

- Ты, кажется, хотела меня в девушку нарядить? - спросила с порога она.

- Да. Ты согласна? - Милана сразу забыла про сон.

- Давай ты нарядишь, но на дискотеку мы не поедем? - попросила Птица.

- Не поняла, - закрывая за подругой дверь, удивилась Милана.

Птица рассказала, что познакомилась с парнем, что он ей показался хорошим человеком, что они договорились сегодня встретиться... А вдруг с этой встречей всё в её жизни изменится? Милана захлопала в ладоши, искренне радуясь за подругу.



* * *

Над Птицей колдовали долго, но труды стоили того. Она превратилась в эффектную девицу. Сама, не узнавая своё отражение в зеркале, Птица едва сдерживала слёзы.

Милана торжественно проводила подругу до двери и пожелала удачи.

Когда на город опустились сумерки, Милана услышала за дверью громкий голос соседки:

- Эй, Милка, убирай отсюда свою "не пойми - кто".

Милана открыла дверь и увидела Птицу. Та лежала на сундуке, стоявшем возле квартиры соседей. Одежда на ней была грязной. Ноги исцарапаны. Причёска превратилась в копну склеенных лаком волос, в которых застряли листья, хвойные иголки и всякий мелкий мусор. От Птицы невыносимо пахло спиртным. Милана растрясла её и заставила встать, помогла зайти в квартиру, крикнула маме:

- Помоги!

Вдвоём они затащили Птицу в ванную, кое-как умыли и увели спать. Ночью Милана увидела подругу, как всегда, застывшую у открытого окна с сигаретой в руке:

- Ты зачем напилась-то так? - спросила она.

- А, тошно просто.

- Не понравилась что ли?

- Он мне предложил в парке погулять, я согласилась. Сначала говорили о чём-то, так хорошо было. Потом от людей как-то незаметно ушли, он стал приставать. Не грубо, а так понемногу. Мне не хотелось, конечно, сразу, но - не буду, думаю, брыкаться.....

Потом меня вырвало, потом опять, я кричу ему "уйди", а он бить меня начал. На землю повалил и... короче, с днём рождения, Света.



* * *

Птица умела быстро отходить, брать себя в руки. Вообще она была очень жизнерадостным и увлечённым человеком, несмотря на своё страшное прошлое. Её увлекало чтение: Птица проглатывала книгу за книгой. Бывало, после бессонной ночи, проведённой с очередным пухлым томиком, она приходила к Милане рано утром в футболке, одетой шиворот-навыворот. Начинала громким шёпотом рассказывать прочитанное, время от времени легонько касаясь плеча полусонной Миланы.

Птица уморительно, но беззлобно копировала людей: их жесты, движение, мимику. Она отлично пела, причём с лёгкостью брала самые высокие ноты.

- Засыпает синий Зурба-ган...оуо-оуо, - неожиданно запевала Птица несколько раз на дню.

- Что тебе дался этот Зурбаган? - злилась Милана.

- А не знаю. Нравится почему-то.

Но её настоящей стихией были танцы. Не иначе, от матушки передались какие-то танцевальные гены. Птице достаточно было один раз увидеть новое движение, и она сразу точно его повторяла. Танцевать, как Майкл Джексон - запросто. Нижний брейк - пожалуйста. Бальный танец - да любой.

Короче говоря, с ней невозможно было заскучать.



* * *

Однажды она пришла к Милане в костюме самого настоящего клоуна, с размалёванным лицом, с нацепленным красным круглым носом-пищалкой.

- Откуда у тебя это? - удивилась Милана.

- От отца. Он всегда на праздники наряжался, чтобы нас порадовать. Мать оставленные им вещи к бабушке увезла, велела сжечь. Я этот костюм тихонько стащила и спрятала. Уже столько лет храню...

- А у меня ничего нет от отца. Я всё вспомнить его стараюсь... Не получается. Только руки его помню на руле и запах бензина от куртки.

Из магнитофона неслись чьи-то стоны о неразделённой любви. Птица сменила унылую песню на что-то забойное и начала уморительно изгибаться всем телом в такт музыке. Милана равнодушно махнула рукой и пошла в свою комнату. Птица тут же последовала за ней:

- Ну что с тобой?

Милана легла и отвернулась лицом к стене. Что-то менялось в ней, вызывало беспокойство. Симпатичный мальчик Витя, по которому сходили с ума девчонки, обратил внимание на неё. Вчера, после дискотеки, на лестничной клетке, он жарко шептал в ухо что-то прелестях секса. Милана остудила его пыл твёрдым "нет". Сегодня Витин друг Андрей прижал её к стене в подъезде и заорал:

- Ты к пацанам относишься, как к животным! - потом резко отпустил Милану и медленно пошёл вниз по лестнице.

В голове всё путалось. Она не понимала, за что наорал на неё Андрей. Уверяла себя, что вчера поступила правильно, сказав "нет".

- Я, наверное, дура... - прошептала Милана.

Птица молчала.

- Он теперь не подойдёт больше, - заплакала Милана.

- И что? - неожиданно грубым голосом спросила Птица. - Жизнь кончилась? Забудь!

Птица нервно закурила. С ней тоже последнее время что-то происходило. Милане даже казалось иногда, что Птица её ревнует. Это пугало, но и возбуждало одновременно.

- Ты вырядилась-то зачем?

Птица поднялась и, направляясь к дверям, пробурчала:

- Тебя хотела развеселить.



* * *

В тот самый вечер, после дискотеки, Витьку убили. Ему снесли полголовы лопатой. Потом обезобразили лицо. Милана была последней, видевшей его в живых.

Сообщил об этом всё тот же Андрей, друг Витьки. Он пришёл, чтобы извиниться и сообщить, когда будут похороны:

- Ты сходи... проводи его, - пробормотал он еле слышно.

Милана не хотела туда идти. Витька ведь не был ее другом, просто проводил один раз до дома. Смерть всегда вызывала у нее страх.

За ней зашли девчонки:

- Ты, что? Все пойдут! А вы же с ним встречались!

- Да один раз только, - слабо сопротивлялась Милана. Она не смогла отвертеться, пришлось идти вместе со всеми.

Это было страшное зрелище. Человек, лежащий в гробу, не был похож на Витьку. Голова перебинтована - словно на него одели какой-то дурацкий чепчик. Лицо синее, распухшее, в кровоподтёках.

Подойти ближе не давал ужас, охвативший Милану. Она уже знала, что её ждёт в ближайшие ночи. Ей нельзя было всё это видеть. "Птица, где ты?" - проносилось в голове. "Уведи меня отсюда". Потекла траурная процессия, а она всё стояла, не в силах двинуться с места.

- Пойдём домой, - услышала вдруг Милана голос Птицы. Обернулась:

- Слава Богу - ты здесь!

- Он же одноклассник всё-таки мой...был.

Домой возвращались молча. Птица тревожно поглядывала на Милану:

- Зря ты туда ходила, - не выдержала она.

- Возможно.



* * *

Днём ещё ничего - терпимо, а вот ночью совсем плохо. Милана не могла спать. Лежала с включённым светом, боясь закрыть глаза. Только закроешь - перед глазами Витька в чепчике из бинтов и почему-то с лопатой в руках.

Прошло несколько дней, но легче не становилось.

- Всё, хватит, - произнесла с порога Птица. - Жизнь всегда приходит к завершению: у кого-то раньше, у кого-то позже.

Милана молча наблюдала, как подруга проследовала на кухню и начала выставлять что-то на стол.

- Что за праздник? - без особого интереса спросила она.

- Праздник жизни. Вот, говорят, лучшее лекарство от хандры, - ответила Птица, подняв над головой бутылку водки.

- Я не хочу пить.

- И я не хочу. Надо!

Птица не умела готовить. Даже просто нарезать овощи, колбасу, сыр - было непосильным заданием для неё. Милана понаблюдала, как подруга сооружает закуску, нещадно кромсая продукты, и не вытерпела, выхватила нож у Птицы.

- Дай, я сама.

Она быстро нарезала ассорти, выложила красиво на тарелочки. Накрыла сервировочный столик и покатила его в комнату.

- Вот видишь, какая ты умница! - сказала, довольно улыбаясь, Птица.

Первая же рюмка водки подействовала исцеляюще. После второй притупилось чувство страха, не покидавшее Милану последние дни.

- Так, еще одна - и тебе хватит, - сказала, как отрезала, Птица.

- Да, ладно. Мы же дома. Можно и превысить норму, - возразила Милана.



* * *

Допили оставшуюся водку и повалились на кровать в спальне родителей Миланы - тех не было дома в эту ночь. После полуночи Милана проснулась от непонятного возбуждения. Она напряглась, прислушиваясь к происходящему внутри и вокруг неё. Почувствовала прикосновение к обнажённой спине. Замерла.

Птица осторожно ласкала её тело руками. Наклонилась, щекотнув волосами по коже, и едва ощутимо, очень медленно, провела губами вниз по спине. Горячее дыхание на обнажённом теле. Обжигающее, отключающее разум возбуждение. Страх - продолжать. Нежелание - остановить. Милана тонула в ощущениях, продолжая делать вид, что спит. Птица завелась: она тяжело дышала, еле сдерживая стоны. Её ласки становились сильнее, требовательнее.

"Стоп. Стоп. Стоп", - мысленно умоляла Милана, даже не пытаясь остановить разгорячённую подругу. Притворяться было бессмысленно: Птица уже понимала, что она не спит. Это придало ей уверенности, и Птица попробовала снять с Миланы всё, что еще мешало.

- Дура, - закричала Милана и кубарем скатилась с кровати. Она словно мгновенно очнулась. Вскочила, кинулась в ванную комнату, закрылась на защёлку и для верности просунула под ручку двери молоток.

- Я не хотела ничего плохого, - ныла под дверью Птица. - Прости меня, я сама от себя не ожидала. Я не знаю, как это произошло.

- Убирайся, - кричала сквозь рыдания Милана.

Вскоре хлопнула входная дверь. Птица ушла.



* * *

Прошло несколько тяжёлых, нескончаемо длинных дней. Милана не находила себе места, вспоминая ту ночь и свои ощущения. Она много думала, размышляла, понимая - ничего неожиданного не случилось.

Птица никогда не была простой и предсказуемой. В ней сталкивались океаны, образуя воронку таких гигантских размеров, что не попасть туда рядом стоящему было невозможно.

Дружить с ней всегда было в какой-то степени опасно. То и дело у нее случались приступы непонятной и необоснованной ревности. Если Милана просила ее оценить новый наряд, то никогда не могла понять - что оценивает Птица: обновку или Милану. Что-то в её взгляде смущало, будто обнажало.

В то же время нельзя было сказать однозначно, что Птица - лесбиянка. Из каких-то мелочей, маленьких событий складывалось ощущение, что Птица сама не может понять - кто она. Будто внутри неё идёт борьба, мучительная и бесконечная.

Конечно, Птица была настоящей подругой. Ей можно было смело доверять. Она могла подставить не только плечо в трудную минуту, но и лицо для удара, предназначавшегося Милане. Да, было и такое в их жизни.

Птица подкупала своей искренностью и добротой. Всё так. Но...

Ясно было и то, что Птица не от мира сего. Она другая. Это завораживало, вызывало жгучий интерес: знаешь, что каждый последующий шаг, опаснее предыдущего, но продолжаешь идти.

Милана не могла обвинять подругу в том, что случилась, понимая: здесь есть и её вина.

Пережитое возбуждение захлестнуло и опустошило Милану, и это пугало. Но постепенно она успокоилась: ведь к женщинам её после той ночи не потянуло. Всё нормально. Всего лишь жизненный опыт.

Птица пришла через несколько дней, одетая в длинную чёрную юбку, спадающую мягкими складками, курточку из кожи тёмно-бордового цвета и туфли на каблуках. Выглядела она сногсшибательно, но вокруг глаз темнели круги. Птица казалось подавленной. Видимо её страдания были сильнее и мучительнее. Она сказала, не поднимая головы:

- Я извиниться пришла... Я правда не хотела ничего плохого... Просто жалко тебя было... Гладила-гладила... Потом проверить захотела... свои ощущения... Надеялась, что ты крепко спишь. Прости.

Милана молчала.

- Да, кстати... - и Птица смешно, по-мальчишески тряхнула отросшими кудрями. - Я замуж выхожу.

Милана, не мигая, уставилась на Птицу. Она не могла произнести ни одного слова, как будто в горле застрял комок. Птица ушла, так и не дождавшись, когда Милана заговорит.



* * *

Уже месяц никто не знал, где находится Птица. Да никто и не интересовался. Даже её мамаша не особенно переживала:

- Тебе же сказали, вышла замуж, что ходишь? - говорила она Милане.

Однако Милане всё же было не по себе. Она постоянно думала о подруге: как там сложилась её семейная жизнь?

Однажды, возвращаясь с работы, Милана издалека увидела на крыше девятиэтажки чей-то силуэт. Подойдя ближе, она с ужасом поняла: это Птица. Подруга стояла на самом краю крыши, повернувшись к нему спиной и широко раскинув руки.

- Птица, - прошептала Милана.

Она понимала: кричать сейчас нельзя, подруга на самом краю, одно неверное движение - и...

Она бежала, не отрывая взгляда от фигуры в высоте, на фоне пронзительно синего неба. Промчалась вверх по лестнице, не дожидаясь лифта. Вскарабкалась на чердак, преодолела ещё одну лестницу и, выскочив на смотровую площадку, стала озираться по сторонам.

Птица курила сигарету, прислонившись спиной к перекрытию. Увидев Милану, она улыбнулась. Милана, почувствовав вмиг навалившуюся усталость, села там, где стояла - будто ноги подкосились.

Птица по вздрагивающим плечам подруги поняла, что она плачет, и подошла ближе. Милана всей ладонью хлестнула её по лицу:

- Ненавижу тебя.

Птица молча потирала вмиг покрасневшую щёку. Потом закурила, повернувшись спиной.

- Я бы может, смогла с ним жить, если не эти супружеские обязанности. Врала, оттягивала всё, я, мол, ещё девственница, боюсь. А он чуткий такой, с пониманием. Сегодня решилась, рассказала ему всё. Он меня отпустил. Не готова я ещё, видимо.

- А с крыши-то зачем? - прошептала Милана.

- Да я и не сбросилась бы. Так, дурила.



* * *

Птица стала другой. Внешне она казалась спокойной, но это спокойствие было звенящим, как туго натянутая струна. Она выкуривала сигарету в две-три затяжки и немного погодя снова тянулась к пачке. Внезапно вставала и уходила, ссылаясь на какие-то дела. Да и вообще появляться у Миланы Птица стала гораздо реже. Потом совсем пропала. Подождав с неделю, Милана забеспокоилась и сама пришла к подруге.

- Заболела, что ли? Что не приходишь? - спросила она открывшую дверь Птицу.

- Заходи.

Птица, не отвечая на вопрос, побрела в свою комнату, Милана пошла следом. На кровати были разложены платья на девочку семи-восьми лет. Очень красивые, украшенные кружевами и рюшами - они казались воздушными, почти невесомыми:

- Ух, ты, - воскликнула Милана. Откуда у тебя эта красота?

- Из детства. Они бальные, для выступлений.

- Ты училась танцевать?

- Да. Потом бросила матери назло. Платья вот остались. Я, пока не выросла из них, всё наряжалась и танцевала дома возле зеркала.

- Здорово. Родится у тебя когда-нибудь дочка и ей пода...

- Не родится, - оборвала Милану Птица. Она сгребла платья в охапку и унесла из комнаты.

Через пару минут вернулась. Открыла форточку, достала сигарету из пачки, помяла и убрала обратно.

- Всё изменилось, - сказала, вдруг она, не поворачиваясь.

- Что? - спросила Милана.

- Я теперь знаю - кто я. Понимаешь? Мне тогда было хорошо. Ничего подобного со мной раньше не случалось. Если бы ты меня не остановила, я довела бы всё до конца.

- Ерунда. Ты ошибаешься. Ты делаешь неправильные выводы, - возмутилась Милана.

- Нет. С мужчинами я такого не испытывала.

- Мне тоже было хорошо, - призналась Милана. - Но меня ведь к женщинам после этого не тянет. Я бы, может, не сказала тебе никогда, но ты не права. Жизнь обязательно всё расставит по своим местам.

- Уже расставила, - невесело засмеялась Птица.



* * *

Милана вскоре уехала из этого города навсегда. Птица, провожая её на вокзале, сказала: "Как жить-то теперь буду?" Она ушла, не дожидаясь прихода поезда.

Через месяц после отъезда Милана получила письмо от подруги. Оно было наполнено болью, отчаяньем и любовью. Посторонний человек мог подумать, что письмо пишет влюблённый парень.

Заканчивалось это послание из прошлой жизни словами: "Теперь прощай" и стояла странная подпись - "Я".




© Наталья Усманова, 2009-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.




Словесность