СОЦИОПАТ
*
К Смирнову я шел волнуясь. Успокаивать клиента нечем, а обманывать не хотелось. К сожалению, за все время работы адвокатом привычка лицемерить так и не выработалась.
- Все очень серьезно. Вам грозит ампутация пятнадцати килограмм, - сразу вывалил я правду.
Смирнов и сам прекрасно все понимал, поэтому только спросил со вздохом:
- Что именно отрежут?
- Я буду бороться за резекцию рук по локоть и ног по колено. Должно хватить.
- Это хорошо, - только и произнес он.
Я кивнул. Учитывая его род деятельности, такой вариант не самый плохой.
- А прокурор? - спросил мой клиент.
- Он хочет получить всю ногу. Левую или правую.
Смирнов задумался.
- Может такой вариант и лучше?
Я покачал головой.
- В моем варианте вы быстрей восстановитесь и даже сможете нарастить впоследствие свой вес. Конечно, до нынешних семидесяти килограмм вы уже не дотянете, но все же что-то и вернется за пару лет.
- И какие шансы? - совсем уж безразлично спросил он.
- Учитывая тяжесть преступления?
- Да.
- Маленькие, но есть.
Он опять закивал...
*
Конечно, я попытался сначала договориться с прокурором. Назначил свидание, заказал столик в дорогущем ресторане, лимузин, забронировал номер с видом на залив. Благо, государственным обвинителем назначили моего университетского приятеля Вано, которого мы с женой где-то раза три в году приглашали на семейные оргии. Каждый раз он появлялся с новой подругой, а в этот раз пришел даже с двумя.
- Паша, пойми! Дело стоит на контроле общественности, - объяснил он мне уже в самом конце встречи.
- Но ведь всегда можно найти какой-то компромисс. Мой клиент может признаться в совершении преступления сразу, без утомительной доказательной базы, а вы скосите несколько килограмм.
- Скосите! Скосите! Ха-ха, - рассмеялся он, расплескивая мартини на спину моей жены. - Ты газеты почитай. Там видео просто прелесть. Общественность жаждет крови. Генеральный Прокурор жаждет крови. Правительство жаждет крови. Впаяют ему по полной.
Он аккуратно слизал капельки мартини со спины благодарно застонавшей жены, и шлепнул её игриво по заду.
- Что же мне делать? - спросил я.
- Расслабься и получай опыт, - цинично посоветовал он.
*
После процесса все спустились в ресторан. На аукционе продавали стейк из ног Смирнова. Юристам, как непосредственным участникам процесса, продали со скидкой. Результаты процесса не радовали. Выторговать удалось мелочи. Ампутировали ноги выше колена, с чем меня и поздравляли все присутствующие, даже Вано.
- Ты монстр, ты просто монстр, - сказал он мне, чавкая мясом. - Мне даже на мгновение показалось, что ты реально несколько килограмм скосишь.
У меня аппетита не было. На самого Смирнова мне плевать, но обвинительные приговоры переносил болезненно, словно ребенок. Поэтому не стал наедаться, а попросил упаковать стейк с собой для жены.
- Да-да! - поддержал Вано судья Мартыненко. - Вы очень профессионально вели процесс. Если бы не наличие видеозаписей, вы вполне могли бы и оправдать своего подзащитного. Что было бы печально! - добавил он рассмеявшись. - Наш повар любит работать с настоящим мясом, у него получаются поистине великолепные, волшебные произведения кулинарного искусства.
- Не знаю, - признался я. - Не думаю, что могу быть довольным результатами процесса.
- Да ладно вам, Паша, комплексовать, - махнул рукой Мартыненко. - Адвокаты не могут оправдать всех. И не только потому, что многие подсудимые действительно виновны в своих преступлениях. Цивилизация живет в условиях дефицита натурального мяса, и в обозримые несколько тысяч лет воссоздать животный мир не получится. И принцип - нарушил, поделись своим телом с обществом - будет существовать.
Я сделал вид, что согласился.
*
Через месяц я опять разговаривал со Смирновым.
- Второй раз за полгода? - спросил.
Он только сжался, бедняга, и кивнул, не поднимая головы.
- У вас даже ноги еще не отросли! - воскликнул я. - Подождали хотя бы!
- Не знаю, господин адвокат. Это накатывает, я себя в такие моменты не контролирую. Почти не контролирую.
Я достал папки с материалами и положил их на стол.
- Все хуже, чем в прошлый раз, - сразу сообщил я.
- Я понимаю.
- В прошлый раз вас зафиксировали только видеокамеры в подземном гараже супермаркета, следов и улик практически не было. Именно благодаря этому мне удалось смягчить приговор.
- А сейчас? - заискивающе спросил он.
- А сейчас! - я буквально взорвался. - Вы умудрились сделать это на глазах почти сотни свидетелей! В центральном парке! Днем! В выходной день!
- Я понимаю...
Я взял себя в руки и спросил уже спокойней.
- Вы же наследственный клиент нашей семьи? Ваши дела долгое время вел мой батюшка?
- С самого рождения, - согласился он. - Меня приписали к нему по результатам лотереи.
- И до этого самого момента никаких уголовных преступлений?
- Нет, господин адвокат. Я не знаю, что на меня нашло.
Я не стал дальше его мучить. Только у самых дверей поинтересовался:
- Сколько вы сейчас весите?
- Пятьдесят семь.
*
С Вано я встречаться не стал. Посчитал бесполезным. У него и так все козыри. Хватит и того, что жена проведет с ним уикенд. Долго раздумывая в поисках выхода, я, в конце концов, попытался задобрить прессу.
- Машенька, я уверен, что газеты несправедливо относятся к моему клиенту, - произнес я, параллельно играясь с вишенкой, которую катал на её груди.
- Несправедливо? - промурлыкала она удивленно.
- Конечно! В каждом номере по десять строчек. Это еще до начала процесса, - воскликнул я. - Хватило бы и пяти. Зачем напрягать, зачем поднимать шумиху?
- Пашенька, ну что ты! - прошептала журналистка, забирая у меня вишенку и отправляя её в рот. - Это же не наша идея. Существуют жесткие стандарты. Если мы по каким-то причинам уменьшим освещение следствия, у всех сразу возникнет вопрос: почему именно о нем мы решили промолчать? Отчего такая льгота? А не протекция ли это? И процесс плавно переместится в плоскость политики. Поверь мне, тебе совершенно не понравится, если в него вмешаются политиканы. А так, в общей массе... У нас в уголовной хронике сейчас тридцать подобных преступлений.
Я вздохнул.
- Жаль мне его, - неожиданно признался я.
- Вот уж глупости. Нашел, кого жалеть. Он же явный психопат! - Машенька наклонилась ко мне и нежно укусила за мочку уха. - И он не просто дрочил. Нет, он даже кончил! Срезать с него килограмм двадцать пять - совершенно заслуженное наказание.
*
После процесса я обедал с судьей. Смирнова брать я не стал, сегодня судили еще какого-то негра, и я взял бефстроганов из его мяса. Все же оно нежнее и приятнее на вкус. А судья по какому-то поводу шиковал и заказал целых два блюда: борщ на жире Смирнова и его же запеченную печень.
- Вы старались, мой мальчик! Дрались, как лев! - заявил он мне после первого. - И не ваша вина, что преступление осужденного абсолютно очевидно.
- Да, господин судья, - безропотно согласился я.
- В одном вы только перегнули палку, мой мальчик, - произнес он и замолчал.
- В чем же? - подыграл ему я.
- В том, что попытались сыграть на жалости к преступнику, - и строго потряс ножом.
- Я просто не нашел других возможностей...
- Так их и не было, - прервал меня он. - Вообще никаких возможностей не было. Это ведь не бракоразводный процесс, это проклятый дрочер.
- Ну и что? Он все равно человек.
- Пхых! - возмутился судья. - Если он человек, то пусть не забывает, что живет не на каком-то острове, а в обществе! И тут ему никто не даст разбазаривать свою сперму. Сперме месте в женщине! Сперма - это начало нового человека. Наша страна и так переживает тяжелые годы, а тут еще и дрочеров развелось.
- Тяжелые? - удивился я. - Но экономика вроде на подъеме...
- Экономика, - скривился судья. - Демография в кризисе. Население сокращается, а значит, мясной потенциал уменьшается. Мы уже из второй десятки вылетели.
- Не думаю, что Смирнов сильно ухудшит показатели, - возразил я.
- Принцип - каждый человек должен воспроизвести себе подобного - никто отменять не собирается, - в свою очередь возразил судья и добавил скривившись: - Тем более, ради Смирнова.
*
Я надеялся, что не услышу о Смирнове достаточно долго. После того, как у него срезали почти все мясо и большинство органов, оставив, по сути, только голову, позвоночник с какими-то ошметками и член, я рассчитывал, что он завяжет с преступлениями, как минимум, на несколько лет. Но меня к нему вызвали уже через две недели.
- Как? - спросил я.
Смирнов лежал в биорастворе и молчал. Я открыл папку с материалами следствия и начал читать.
- Боже мой, - воскликнул я. - Вы сами себе сделали минет? И проглотили сперму?
- Да... - промычал Смирнов.
Я молчал минут десять.
- Смирнов, - наконец, произнес я. - Должен признать, я вас совершенно не понимаю. Просто не могу понять. Что вам мешает найти бабу, которая сделает все, что только взбредет вам в голову и с радостью понесет от вас? Даже сейчас с вашими тридцатью килограммами, вы можете снять в школе какую-то малолетку, которая будет только рада дополнительной практике. А вы?
- Простите, господин адвокат. Я сам не понимаю. Это как будто накатывает на меня и никак не остановить. Не получается.
*
Я понимал, что ничего изменить в судьбе Смирнова не смогу. Но все равно попытался и отправился в институт судебной медицины. Доктор, которая меня приняла, была совсем молодой и симпатичной. Она предпочитала быть сверху, даже отвечая на мои вопросы.
- Что их заставляет дрочить?
- Милый, они же все социопаты. Они не способны к адаптации в обществе. Поверь, они все делают назло всем нам.
- Но он говорит, что он не может контролировать свои действия.
- Лгут. Нагло лгут.
- Я могу поверить в социопатию, - произнес я осторожно. - Я сам недолюбливаю дрочеров, а моего клиента, который сам себе делает минет, тем более, но меня что-то смущает в этой ситуации.
- Забудь, - произнесла она, убыстряясь. - Система рассчитана точно. Больше, чем можно, она не заберет. Мясо всегда будет ровно столько, сколько общество может себе позволить.
- Система?
- Ах, не забивай себе голову. Лучше давай поменяемся.
*
По традиции жене и родственникам Смирнова отдали уши и продали со скидкой ребра на суп. Особенно грустными они не показались. С другой стороны, родителей у него не было, а жены сейчас редко отличаются сентиментальностью. Мозги купил какая-то шишка из столицы. А вот судье удалось вырвать настоящий деликатес - яйца.
- Поздравляю вас с удачной покупкой, господин судья, - произнес я.
- Да. Мне сегодня ужасно повезло, что никто не заинтересовался и торги прошли совсем спокойно.
- Господин судья, я бы хотел... - голос мой непроизвольно дрогнул, - я бы хотел поговорить с вами.
- О чем же, мой мальчик?
- О странной статистике.
- Вот уж в чем не понимаю, так это в статистике, - удивился он.
- Но все же я думаю, вы сможете мне объяснить одну цифру.
Он посмотрел на меня.
- Почему каждый год мяса осуждают ровно пять процентов от общего мясного потенциала страны?
- Разве? - ухмыльнулся он.
- Это открытая информация, я проверил. Нигде именно это соотношение не публикуется. Но соотнести не сложно.
Судья совершенно неожиданно положил мне руку на плечо и зашептал.
- Мальчик мой, обществу необходимо здоровое питание, чтобы не выродиться. А принцип добровольного пожертвования части себя во благо общества - краеугольный камень нашей культуры.
- Я не помню, чтобы кто-то добровольно сдавал себя на мясо.
- Слава богу, это не требуется, хватает осужденных преступников.
- Благо их количество всегда можно... предугадать...
- Зачем гадать, - улыбнулся во все тридцать два зуба судья. - Мы демократическая страна, парламент в бюджете на каждый год закрепляет целевой уровень преступности.
- Очень продуманная система, - произнес я задумчиво.
- Безусловно! - согласился он.
© Максим Усачев, 2010-2024.
© Сетевая Словесность, 2010-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
