ВОДОЙ  И  ШЛАНГОМ

Я не верю в пафос пожарников и летчиков, по крайней мере, в нашей стране - к другим странам у меня нет претензий. Наши пожарники почти никогда не доезжают до пожара, а когда доезжают, то остаются лишь подкурить. Как и самолеты наши тоже часто не долетают до цели, вернее, сыплются, как груши. Лучше бы они вообще не выезжали и не покидали аэродромов.

Значит так - был вокзал в маленьком городе, где ваш покорный слуга таскал железнодорожные "пульманы", грузил уголь и, наверно, был счастлив. А еще были пожарники: дядя Ваня, именуемый пацанвой не иначе как Олег Попов - Синий Нос, Гога Хромой, Палыч Утконос и единственный человек, после которого жизнь, народная слава и эта история сохранили настоящую фамилию - Боровик. Он-то и был самым главным, то есть начальником пожарников.

Нося уголь, банки и всякое барахло, я глядел на пожарную каланчу, как на маленький зачарованный замок. Она стояла на холме и напоминала игрушечную. Красная крыша, выбеленные стены, обведенные красным кругом, желтые скрипучие ворота. И, блин, тайна за этими воротами, сводившая пацанам животы и мошонки. Там жили их герои!

В выходные дни все трое под командой Боровика играли в духовом оркестре в маленьком сквере с тухлым озерцом и двумя ободранными лебедями. Вставали всегда против солнца. В начищенных медных шлемах, при параде они, потрясая брюшками, выдували звуки "Дунайского вальса", "Журавлей" и "Стоит над горою Алеша". Потом - один в один - по ранжиру поднимались на каланчу, гупали в домино, а после обеда жирно и смачно спали, раззявив рты. Мух они гоняли по очереди.

Солнечный полдень золотыми пятнами расползался по задворкам пожарной части. Боровик сидел на стуле, широко расставив ноги - по-другому он просто сидеть не мог. Действительно, он чем-то похож был на борова - розовощекий, сытый, с хитрым подлобным взглядом карих глазок. Кажется, все это было в пятницу.

Олег Попов - Синий Нос забивал лбом гвоздь-"сотку" в девятидюймовую доску, а потом вытаскивал его зубами. За время моего пребывания в городке он дошел до рекорда - три гвоздя. После чего все пили самогон, ели сало, домашнюю колбасу и шкварки. В целом они были добродушными и хорошими людьми. Один, не помню кто, плел китайские стульчики, другой выжигал и вырезал на дереве. И вся бригада имела "байстрюков" во всем районе. Глядя на них, ты понимал - время на каланче остановилось.

Их мужественные загорелые профили с мощными скулами украшали плакаты нашего детства. Они играли мускулами с экранов телевизоров. О них ночами мечтали девчонки, привлекательно пахнущие индийским мылом, что отдавало дустом. Им выдавали квартиры или селили в общежития вместе с милиционерами. Так они и шли рука об руку всю жизнь - каланча, а через дорогу или совсем рядом памятник Дзержинскому и уютный участок, подметенный пятнадцатисуточниками. Они становились экранными и книжными кумирами. А после перестройки к ним добавились еще и спасатели, и так они и спасали всех скопом и поодиночке - акробаты над игрушечной пропастью. Люди, в том числе и я, еще пацан, любили смотреть фильмы о них, пока не осточертело.

Три толстяка любили пошутить. Отдыхая на холме с бутылкой кефира, я часто наблюдал за их приготовлениями. Это было просто, как запах индийского мыла. Милиция наводила их на какой-нибудь магазин или задрипанный бар, и начиналось. По большей части они специализировались на общепитах - порванная проводка, плохая техника безопасности, и все в норме - они возвращались с ящиком колбасы и пойла. Но главным источником доходов был тот самый склад, на котором я упрямо таскал вьюки со всяким мотлохом. Они несколько раз рвали проводку, но в основном специализировались на мелких поджогах. Синий Нос был мастером в этом деле. На этой почве у нас как-то случился конфуз - я напился и обоссал их каланчу. За что меня побили. И вот однажды перед Новым годом доблестные бобры-пожарники устроили на своем красном "гиббоне" наезд на склад. И тут случилось непредвиденное. Они влезли на заснеженную крышу, потому что только так можно было попасть внутрь. Видели рок-н-ролл на крыше в звездную, холодную и прекрасную предновогоднюю ночь в исполнении трех пожарников? - Вот как на человека действует электрический ток. Они танцевали долго и упрямо, пока завскладом с голливудским спокойствием не выключил рубильник, и наши парни не попадали в сточную канаву, куда перед этим районный золотарь Вася высыпал изрядную кучу говна.

Я отпраздновал Новый год с индейкой, шампанским, в компании красивых женщин, радуясь тому, что когда-то был до этой службы электриком. Но на этом счастье мое закончилось - из городка пришлось дать деру.

© Александр Ульяненко, 2008-2023.
© Евгения Чуприна, перевод, 2008-2023.
© Сетевая Словесность, 2008-2023.

Книга отзывов

НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"

Михаил Бару: Концерт для двух гобоев с оркестром [На завтрашнее утро, друзья, назначена психическая атака нашего отдельного, орденов Мандельштама и Бердяева, батальона московской интеллигенции...] Эмилия Песочина: Звёзды, яблоки, дожди [Вот и нанизан рассыпанный бисер / Слов на непрочную ниточку строчки. / Все мы рифмованных криков лоббисты. / Лига дошедших до ручки, до точки.....] Анна Арканина: Мы – лишь звуки [Стихи тихи – их время поглощает. / Восходит пустоглазая луна. / Войну в меня старательно вмещают, / но вся не умещается она...] Андрей Бычков: Достопочтимый директор [Четыре профессора выстрелили из четырех пистолетов четырьмя пулями. Одна из них попала мне в голову, и я побежал...] Андрей Мансуров: Щенок акулы [Крохотные зубки не казались опасны – не больше, чем плоскогубцы: пока не сунешь пальчик и не сожмёшь, больно не будет!..] Сергей Пахомов: Ощущение пустоты [Прошу у жизни малость, став проще и мудрей: / Чтоб клёна ветвь касалась никчёмности моей, / Чтоб листья шелестели резные надо мной / В забытом богом...] Читайте также: Владимир Алейников: Посреди междувременья | Изяслав Винтерман: Стихи из книг | Андрей Галамага: Портрет отца | Александр Грановский: Импланты: и Сэнсей | Надежда Жандр: Время ждёт, играя тетивой | Владимир Мялин: На шпалерах осени | Елена Севрюгина: В поисках своего кита: О книге Нины Баландиной "Поплавки стихов" | Ольга Кравцова: "Не стенать на прощанье и влюбляться навек": о поэзии Александра Радашкевича | Андрей Мансуров: Начистоту – о рассказах А.И. Куприна | Алексей Миронов: Сомнительный автограф | Леонид Негматов: Улица Леннона | Айдар Сахибзадинов: Третья осень в Урюме | Георгий Чернобровкин: Качание эпох | Динислам Алтынгузин: Когда закончится поэзия | Сергей Арутюнов: Вот в этих самых днях