В глазах плескалось небо без знамен.
Проспект тянулся коридором морга.
Его Металлургический район
Считается окраиной с тех пор как
Из города ушли вода и свет.
Людское море, обмелев до лужи,
Оставило на высохшей канве
Узоры асфальтированных кружев,
Где тишина - упрямый поводырь
Бродягам, журналистам и солдатам.
И человек выходит на пустырь -
Когда-то площадь перед комбинатом.
Чужой эпохи незарытый труп.
Пульс времени сбивается со счета.
От мертвых окон, ирисовых клумб,
От выгоревших лиц с доски почета
Идущему тоскливо. Как мираж,
Приветливой улыбочкой оскален
Традиционный бюст - нестрашный страж.
Он так же чужд эстетики развалин,
Но видел это долго и привык,
И выкипела местью слез соленость.
Бюст не съязвит, не высунет язык,
Прочтя во встречном взгляде обреченность.
И снова жизнь, - открыта всем ветрам,
Как раньше в доме открывали ставни.
Беспомощный облезлый истукан...
Неужто возведенный здесь недавно?
Скорей, дошедший из других времен
До дня, в который диктор с расстановкой
Прочтет: Металлургический район
Стерт миротворческой бомбардировкой.
Однажды хорошо проснуться трупом.
Урвать у жизни лишнюю минуту
На самый нежный отголосок сна.
Тонуть щекой в подушках невесомо,
Почувствовать, как робко и бессонно
Будильника боится тишина,
Но ты его обыгрываешь в жмурки.
Ты мир на миг покоя разменял.
И тело теплое, как лисья шкурка,
Неслышно пьет пуховость одеял.
Представить все: кулисами трагедий
Улыбка на безоблачном лице;
Незримо ходят за стеной соседи;
За окнами - вороний рок-концерт.
Играет солнца луч в случайных гранях,
И в этих светах - отсвет тех минут,
Когда тебя такой же стылой ранью
Будили в школу, позже - в институт...
Сценарий дня себе напомнить вкратце.
И не суметь подняться.
Здравствуй, добрый мой пес, вот и я! Извини, без гостинца.
Не узнал? Не беда. Я пронзен вереницами лиц
С длинным шлейфом дорог, капли ливней прилипли к ресницам,
Заболел рифмоплетством, подсел на останкинский шприц.
Нажил кучу друзей, с неба звезд нахватался украдкой.
А верни меня в прошлое - все повторил бы опять.
Так чего нам жалеть? Мы раздали себя без остатка,
Даже смерти с нас нечего взять.
Все мечты воплотились сторицей,
Я нашел себе взрослые игры, что детским под стать.
Извини и забудь. Просто мне удалось возвратиться,
А того, кто ушел, бесполезно пытаться искать.
Остановились. Полустанок.
Какой? Не все ли мне равно.
На двух оборванных цыганок
Смотрю сквозь мокрое окно...
Д.Бедный
Заштрихованный снегом фонарь на стекле электрички.
Неподвижно-немой схвачен холодом сизый пейзаж.
Рынок пуст, одинокая бабка продает огурцы и яички,
Толстый в бронике мент поправляет на пузе "калаш".
Две метелки берез. Над бадьей с огурцами ворона.
То ли сперла чего, то ли просто, поди разберись.
Человеческий фарш набивается в недра вагона -
Здесь теплей, и нечаянный вздох не возносится ввысь.
Бородавчатый юноша жадно читает рекламу,
У красотки в зрачках проплывает сиянием МКАД,
Недоспившийся панк сочиняет программу СПСному политикану
И мазюкает маркером фанфаронский плакат.
Всех делов: не простыть, не уснуть, не попасться бы контре,
По морозу до дома, еда, телевизор, кровать.
Между прочим, есть маркер, и можно испортить рекламу Ле Монти.
То ли так и сидеть. То ли с панком о чем поболтать.
То ль статью набросать про разрозненность акций протеста.
Кто-то ручку, похоже, заныкал, а то бы в присест.
И бесхозная жизнь наполняется смыслом контекста, -
Появляется цель, надо только врубиться в контекст.
Так живем второпях. Продышавшись в стекло электрички,
Тупо смотрим друг другу в глаза, ни о чем не скорбя.
Я б уехал отсюда. Подальше. К чертям на кулички.
От Москвы, от зимы, от сумы, от тебя, от себя.
- Постой-ка. Вот он. Жалко не один.
Нет, в черном, вон, сидит на парапете,
Кого-то развлекает. Поглядим.
Кто он такой? Когда-нибудь ответит
Во всеуслышанье. А так - он мил,
Немного пьет, неплохо притусован.
Его веселье искренно, но стих
Пронзительно печален. Сгустки дней,
Людей и строк сжирая, словно пламя,
Бог одинок и с ними, и без них.
Тем более, что жрицы почитают
Его за эгоиста. - Им видней.
...Нет, любит, но они ему не пара.
Он пропускает жизнь через себя
Как мясорубка. Правда иногда
Они... ну да, меняются местами.
А, черт, заметил! Машет нам руками -
Сейчас взлетит. Шумлив, как Ниагара.
Пошли, скажу "Еще один поэт".
Он неприметней, чем в стогу иголка,
В цветистых пятнах шмоток и улыбок,
Но в памяти останется надолго
На парапете хрупкий силуэт
Спиной к обрыву.
Здравствуйте, Бендер! А я Вас знаю,
Хотя знакомство страдает односторонностью.
Как удается, жонглируя ложью, ходить по краю
Между моральной и финансовой пропастью?
Люди рядом ломались, как спички, а Вы не сломлены, -
Счастье манит вперед надежды обманчивым лучиком.
Вы имели все, все теряли, и не озлоблены,
И доверяли случайным попутчикам.
Бендер, Ваша судьба, рассуждая здраво,
Давно разминулась с беззубой старостью,
Будет смерть жестокой быстрой расправой,
И, как всегда, досадной несуразностью,
Не перехитрить, не побороть.
Дух покинет плоть, почти не мучась.
Вы в небесной канцелярии. Господь
На секунду призадумался над Вашей участью.
"Жулик, атеист... Гм, дело нечисто;
Но ад не пойдет, нужно что-то третье,
Ведь это не я - два ехидных журналиста
Даровали ему и жизнь, и бессмертие. -
И, скрипя по бланку ангельским пером,
Назидательно произнесет Создатель -
Наказание ему, пожалуй, в нем самом,
Как говаривал пролетарский писатель".
Жар-птица пера не уронит даром,
Ей ни Иваны, ни Хоаны не дают прохода,
Но хрустальная мечта хрустальным шаром
Повисла в пятизвездочном отеле у входа.
Вы пришли в себя. Прохлада кондиционера.
Чемодан набит зелеными деньгами.
Ослепительно - великолепный Рио-де-Жанейро
Распростерт пред Вашими ногами.
Путь окончен. Вы добьетесь цели
И увидите ее с изнанки...
Вечером в кафе телеведущей Элле
Вас представит диссидент Лоханкин.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
