Словесность

[ Оглавление ]







КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


Наши проекты

Цитотрон

   
П
О
И
С
К

Словесность




СОФЬИНА БАШНЯ


Прокололся Илюша на пирожках. До этого Раиса Леонидовна ничего и не замечала. Купил вдруг новые джинсы и пару дорогущих рубашек, стал чаще стричься? Ну так у него очень солидные заказчики, приходится хорошо выглядеть. Реже приезжает на дачу? Значит, много работы. А вот угощение выдало его с головой. Раиса Леонидовна покрутила надкушенный пирожок, внимательно присмотрелась к начинке и спросила:

– Откуда такие?

– Из пекарни, мам, – Илюша вдруг засуетился и стал смотреть куда-то в сторону. – Недавно прямо около дома открылась.

– Из пекарни? Надо же. А защип совсем как домашний, причём не очень-то правильный. Да и морковь в капустной начинке явно лишняя. Не бери там больше, – она положила недоеденный пирожок на блюдце и отодвинула его в сторону.

Илюша не ответил. Ему самому, похоже, пирожки нравились, и Раиса Леонидовна тут же увела разговор в другую сторону. Ничего, потом она аккуратно всё разведает и разузнает. И примет меры. Давненько их не было, этих охотниц за московской квартирой. А квартиру Раиса Леонидовна очень ценила и допускать туда абы кого вовсе не собиралась. Четырехкомнатные хоромы на Плющихе в ведомственном доме с высоченными потолками, настоящий дубовый паркет, фамильная библиотека, кабинетный "Блютнер", который стоил как ещё одна квартира, пусть и попроще, – всё это рано или поздно должно было достаться Илюше, и Раиса Леонидовна уже не раз отгоняла от семейного гнезда пронырливых девиц, выжидая, когда же наконец появится достойная.

Первую из этих хищниц Раиса Леонидовна помнила до сих пор, хотя прошло уже лет двадцать. Помнила, как Илюша, тогда второкурсник Суриковки, привёл знакомиться особу в лиловой ангорской кофте с бисером и пластмассовым жемчугом. Помнила, каким жадным взглядом девица смотрела на рояль – наверняка поняла, сколько стоит. Гостья представилась Нюрой, и это "Нюра" кольнуло Раису Леонидовну ещё сильнее, чем кофта с пластмассовым жемчугом. Надо было вмешиваться, пока не поздно. Училась Илюшина зазноба в Петрозаводске, в консерватории, а в Москву приехала на новогодние каникулы – посмотреть столицу. В принципе, консерватория Раису Леонидовну устраивала, но не петрозаводская же!

Уже на следующий день она, раскалив телефон и подняв все старые связи, узнала: девица из глухой карельской деревни, живёт в общежитии, занимается старательно, но звёзд с неба не хватает – трудолюбия у неё больше, чем голоса. Всё стало понятно. Настырная провинциалка.

Во время каникул Илюша собирался сводить девушку в театр, и Раиса Леонидовна даже раздобыла им билеты в Большой, но в день спектакля совсем расклеилась, вытянулась на диване и с придыханием велела Илюше достать из футляра купленную по большому блату новинку – японский автоматический тонометр.

– Ты в театр-то собирайся, а то опоздаешь, – слабым голосом напомнила она. – Поезжай, поезжай. Я, если ещё хуже станет, скорую вызову. Да и вообще – я своё пожила, это вы молодые.

Ни в какой Большой Илюша, конечно, не поехал. И Нюру предупредить никак не cмог. Может быть, та и звонила, но Раиса Леонидовна случайно выдернула провод из телефонной розетки, когда протирала пыль, – а заметила это только поздно вечером.

И вот теперь эти пирожки. И сразу стали понятны и Илюшины новые рубашки, и то, что на дачу его сейчас не заманишь. Надо было срочно узнать, что это за девица – а в том, что на горизонте появилась очередная охотница, Раиса Леонидовна не сомневалась. Узнать – и тогда уже решать, что делать. Может быть, всё и не так страшно. Илюша в последнее время выбился в люди, стал известным художником-копиистом, и отбоя от заказов не было. Это раньше он с ног сбивался в поисках клиентов, а теперь желающие украсить загородный дом парой классических картин стояли к нему в очереди. Так что круг общения у него сложился весьма приличный, и Раиса Леонидовна немного успокоилась и выдохнула. Накрутила себя на ровном месте, а девушка, может быть, очень достойная.

Но на всякий случай надо было выбраться с дачи в Москву, провести недельку в квартире и присмотреться, что происходит. Она проводила сына, с трудом выждала пару дней, а потом позвонила.

– Мама?! – голос на том конце провода звучал явно встревоженно. Раиса Леонидовна знала, что сын, как и почти все дети пожилых родителей, боится таких внезапных звонков.

– Илюша, мне нужно в Москву. Дня на три-четыре. Может, на неделю.

– Ты вроде не собиралась до осени с дачи уезжать?

– Не собиралась. Случайно вышло: к Елене Петровне внучка приехала, и она меня с телефона на диспансеризацию записала. Я-то сама не умею, ты же знаешь.

– На когда?

Раиса Леонидовна быстро покосилась на отрывной календарь.

– На среду, на самое утро. Другого не было.

– Мам, но это ж уже завтра! Я сегодня не смогу. Никак не смогу. Я в Малаховке у заказчика, и тут работы на пару часов, а потом ещё другая встреча.

Она громко вздохнула в трубку:

– Хорошо. Пойду к Елене Петровне, попрошу, чтобы её Ирочка отменила запись.

– Зачем? Я тебе такси закажу.

– Чтобы я почти два часа ехала неизвестно с кем?!

– Мам, подожди, не отменяй ничего. Я перезвоню.

Перезвонил он быстро, Раиса Леонидовна едва успела сварить себе кофе.

– Мамуль, я договорился со знакомой, она часам к пяти приедет и тебя заберёт.

– Со знакомой? – она насторожилась, опустила чашку на блюдце. – Что за знакомая?

– Просто знакомая.

– Ты ничего не рассказывал.

– Мама, – Илюша начал заводиться, – что рассказывать? Просто знакомая.

– Имя-то у неё есть?

– Юлия. К пяти, мам, не забудь. Только, пожалуйста, будь уже готова! Без всяких сборов и чаёв-кофеёв на дорогу, ладно? Юля и так из-за нас с тобой трёх учеников на сегодня отменила, ещё и извинялась перед ними.

Положив трубку, Раиса Леонидовна медленно допила кофе. Юля, значит. Со своей машиной, что несомненный плюс. Да ещё и частный преподаватель. Значит, приличное высшее образование есть, а может, кандидат или даже доктор. Она взглянула на часы. Оставалось не так много времени – дорога из Москвы до дачи занимала почти два часа, значит, чтобы подъехать к пяти, эта Илюшина зазноба должна вот-вот выехать. Смотря откуда она едет, конечно.

Маленькая ярко-красная машинка показалась в переулке без пяти пять – Раиса Леонидовна раскладывала на балконе пасьянс, а балкон был отличной стратегической точкой: с него просматривалась половина посёлка. Автомобиль легко катился по ровному асфальту. Раньше все дороги в дачном посёлке были в ямах и выбоинах, но несколько лет назад колбасный магнат Степан Сапунов купил сразу за посёлком огромный участок земли, стал строить там одну из своих ферм – и вскоре привёл в порядок и дороги, и фонари с проводами, и вечно протекавшие трубы.

Машинка остановилась у калитки. Дверца хлопнула, из автомобиля вышла невысокая худенькая девушка с тёмными косичками. Навскидку – лет двадцати пяти, ну максимум тридцати. Это плохо. Намного младше Илюши, чуть что – начнёт вертеть хвостом.

Девушка остановилась у калитки, поискала глазами кнопку звонка и, не найдя, громко постучала.

– Вы ко мне? – с балкона крикнула Раиса Леонидовна.

– Здравствуйте. Вы Раиса Леонидовна?

– Да. А вы Юлия?

– Точно. Илья сказал, что вы уже готовы, да? Тогда жду.

– Зайдите в дом, хотя бы чая или кофе выпейте!

– Ой, спасибо большое, но нет. Сейчас вот-вот сплошные пробки начнутся, сколько будем ехать – неизвестно, так что кофе в дорогу я не рискну, – улыбнулась Юля, и Раису Леонидовну чуть не перекосило от такой приземлённости и простоты.

Сумочка с документами у неё была уже наготове, сумка с продуктами – тоже. А спуститься с балкона, закрыть дом и калитку – дело двух минут, так что вскоре Раиса Леонидовна уже стояла возле юркой красной машинки.

Не чета Илюшиному кроссоверу, конечно. Маленькая, явно старенькая и потрёпанная, но очень ухоженная. Раиса Леонидовна придирчиво посмотрела на облезшую оплетку руля и вытершиеся чехлы, потом взглянула на лобовое стекло, где были прикреплены аж два зеркала – видимо, девица повесила себе второе, чтобы было удобнее краситься. Хотя сейчас никакой косметики на её лице не было.

– Да вы садитесь, – снова улыбнулась Юля. – Давайте сумку, я в багажник кину.

– Нет-нет, я лучше перед собой поставлю, в ноги.

– В ноги не надо, не дай бог, педали заденете.

– Что?

Раиса Леонидовна открыла пассажирскую дверцу, заглянула внутрь и заметила впереди две педали. Она растерянно уставилась на Юлю.

– Это... это что?!

– Сцепление и тормоз.

– Зачем?

– Илья не говорил? – девушка устроилась на водительском месте. – Я же на этой машине работаю.

– Кем?!

– Инструктором. Раньше просто таксовала, а потом подкопила, оплатила инструкторские курсы для себя и переоборудование для машины – и вот! – Юля с довольной улыбкой посмотрела на вторые педали.

Раиса Леонидовна замерла, хватая ртом воздух.


* * *

Вчера поговорить с сыном так и не удалось. Сегодня Илюша был в разъездах и до позднего вечера появиться в Москве никак не мог, поэтому Раиса Леонидовна развернула дома настоящий совет в Филях. То есть на Плющихе. Была срочно вызвана ближайшая подруга Лариса Константиновна. На изящном журнальном столике теснились молочник, сахарница и кофейные чашечки ленинградского фарфорового завода, коробка эклеров и коньячные бокалы. Будь рядом сын, Раиса Леонидовна достала бы не коньяк, а тонометр и корвалол, но с подругой этот номер не работал.

– Ума не приложу, где Илюша её нашел. Девица совершенно не нашего круга! Да ещё из неполной семьи – росла без отца, я у неё по дороге выспросила, – выдохнула Раиса Леонидовна. Она уже успела рассказать обо всём случившемся и теперь ждала какого-то ответа, но подруга просто молча искала что-то в раскрытом на коленях ноутбуке. Дамы были примерно ровесницами, но Лариса Константиновна и всей современной техникой уверенно пользовалась, и автомобиль водила, и по театрам да концертам успевала ходить.

– Илюше твоему давно за сорок, и он далеко не дурак. Разберётся. Как ты говоришь, Юлия?

– Да. И машина такая красная.

Лариса Константиновна повернула ноутбук к приятельнице.

– Она?

– Нет.

– Ничего, сейчас найдём. А это?

– Она!

На экране действительно была улыбающаяся Юля на фоне своей потрёпанной красной машинки.

– Ну вот, – Лариса Константиновна принялась читать вслух. – Пухлякова Юлия Степановна, частный автоинструктор, МКПП. Преподавательский стаж – шесть лет, общий стаж вождения – десять лет. Занятия на автомобиле "Рено Логан", оборудованном дублирующими педалями и дополнительными зеркалами. Обучение с нуля, восстановление навыков после перерыва, парковка, контраварийное вождение, подготовка к экзаменам, помощь в преодолении страха и неуверенности на дороге. Район занятий: САО, Химки, Долгопрудный. Маршруты ГИБДД: Лобненский, Пяловский, Строгинский, Долгопрудненский, Химкинский.

– Лара, – сдавленно проговорила Раиса Леонидовна, – ну вот видишь! Надо же срочно что-то делать!

– Тут и отзывы есть. Кстати, хорошие. Почитать тебе?

– Ещё не хватало. Лар, а может, тоже отзыв оставить? Что она пытается охмурить состоятельных клиентов?

– Рая, ну прекрати. Может, у твоего Илюши с ней вообще ничего нет.

– Почему он тогда сразу соврал, что пирожки покупные? Его к таким всегда тянет, как магнитом.

– К пирожкам?

– К девицам таким – мелким и тёмненьким, – Раиса Леонидовна скривилась, вспомнив Нюру из Петрозаводска – щуплую, с чёрным хвостиком. – Давай отзыв напишем. Что охмуряет солидных состоятельных людей.

– Солидный состоятельный человек не станет учиться на старом "Логане", да ещё и на механике. Рая, тебе девочка не сделала ничего плохого, не опускайся. Да и какая она девочка? Десять лет опыта – значит, ей как минимум двадцать восемь.

– А Илюше сорок два!

– И что? Прекрасная разница. Рая, не кипятись, хватит. Ты вечно придумываешь на ровном месте. Собирайся, пойдём в парк, тебе проветриться надо. Идём, идём! На улице такая погода прекрасная!

После прогулки вокруг прудов у стен Новодевичьего Раиса Леонидовна и правда успокоилась. Напридумывала сама себе на ровном месте! У набережной и моста она усадила подругу в вызванное такси, помахала рукой вслед и не спеша направилась обратно. Около Софьиной башни Раиса Леонидовна, как всегда, нахмурилась: каким же надо быть дремучим, чтобы оставлять свои каракули на памятнике архитектуры! От медицинского университета навстречу ей шла весёлая, шумная стайка студентов – значит, занятия закончились, и время уже послеобеденное. Надо застать домработницу Гулю и открыть ей дверь в Илюшину мастерскую, чтобы она там протёрла пол. Трогать что-либо на столах и широченных подоконниках Илья запрещал, и мыть пол домработнице было позволено только под надзором Раисы Леонидовны.

Через полчаса мастерская была уже почти вымыта. Раиса Леонидовна стояла в проёме, дожидаясь, пока Гуля протрёт последние метры, и придирчиво осматривала просторную – самую большую в квартире – комнату с огромными окнами. Бардак, как всегда, и ведь тут не наведёшь порядок.

Она чуть двинулась назад, пропуская Гулю с тряпкой, и задела бедром папку с рисунками и набросками – старую, картонную, на завязках из тесёмки. Илюша, как обычно, не положил вещь аккуратно, а бросил небрежно, как попало, и край папки остался на весу – его-то Раиса Леонидовна и зацепила. Папка хлопнулась на пол, хорошо, что не на мокрый, а на уже высохший. Тесёмка, видно, не была завязана, потому что папка раскрылась, и рисунки разлетелись во все стороны.

Гуля охнула и бросилась на помощь, но Раиса Леонидовна остановила её властным жестом. Не хватало ещё мокрыми руками! Она проворно опустилась на колени, забыв про больную спину, и принялась собирать наброски. Конечно, положить всё в том порядке, в каком было, теперь не удастся, но никто ведь не лез в папку специально – никто не виноват, что она так криво лежала. Листки лежали рисунками вниз. Раиса Леонидовна аккуратно собрала их и, раз уж всё равно будет понятно, что папку открывали, взглянула на наброски.

Мастерская поплыла у неё перед глазами. С каждого рисунка ей в лицо смотрела бывшая таксистка Юля – то строго, то задорно, то по-детски беззаботно. Гуля, почувствовав, что что-то не так, кинулась было на помощь, но Раиса Леонидовна снова её остановила:

– Не надо, Гульбахор, всё хорошо.

Она уложила наброски аккуратной стопочкой, затянула тесёмки и брезгливо отодвинула папку по столу подальше от себя. За эти несколько мгновений Раиса Леонидовна успела рассмотреть лицо девушки лучше, чем за те два часа, что они ехали из дачного посёлка под Истрой на Плющиху. Хищница, конечно, ничуть не лучше прежних, – но какие глаза, какие скулы!

Надо было действовать, и срочно.


* * *

На советы подруги она больше не надеялась. Может, пригласить девицу на кофе, спокойно побеседовать, всё разузнать? Но что там узнавать – видно же, ни приличной семьи, ни образования, ничего. Нет, ноги её в этой квартире не будет.

А вдруг она уже беременна – что тогда делать? Раиса Леонидовна отмахнулась от самых плохих мыслей и, закрыв за домработницей дверь, вышла на балкон. С четвёртого этажа – а этажи в доме были высокими – открывалась весёлая майская Москва, внизу бушевала зелень, с реки дул тихий ветерок, тянуло отцветающей сиренью. На улице выясняла отношения влюблённая парочка – слова до балкона не долетали, но Раиса Леонидовна видела, как мужчина попытался притянуть спутницу к себе, а та ловко выскользнула из его объятий, но не отстранилась, а лишь кокетливо взглянула на спутника.

Объятия. Спутник. Решение вдруг пришло само собой. Илюша, может быть, и не поверит плохим отзывам в интернете, хотя они не помешали бы. Но он поверит тому, что увидит собственными глазами.

Звонить племяннице с просьбой не хотелось, но других вариантов не было. Племянница Марина, дочка двоюродной сестры, много лет работала бригадиром киношной массовки, и Раиса Леонидовна помнила толстую исчерканную тетрадку, в которую Марина задолго до эры компьютеров и смартфонов записывала телефоны, возраст и типаж постоянных участников съёмок.

– Ой, тёть-Рая, давайте только сразу – что вам надо? Без всяких там "как дела", "как мама" и "давно не виделись", – с ходу затараторила в трубку Марина.

Понятия о вежливости у неё, конечно, не было никакого – а ещё с людьми работает! Зато Раиса Леонидовна твёрдо знала, что племянница никогда и никому не проболтается об этом разговоре.

– Мариночка, мне нужен кто-нибудь из твоих массовщиков, – выпалила она. – Мужчина. Лет тридцати-сорока, славянин, приятный, не болтливый. Скажем так... на разовую подработку. Хотя нет, наверное, одним разом не обойдётся.

– Это ещё зачем? – насторожилась племянница.

– Ничего незаконного. Просто семейный розыгрыш. Я ему заплачу, разумеется. И тебе – за посредничество. Заодно ему и актёрское мастерство можно будет отточить.

– Темните вы что-то, тёть-Рая. Ну хорошо, дам несколько телефонов.

В трубке было слышно, как Марина зашелестела страницами.



Когда начало темнеть, Раиса Леонидовна вышла на улицу. Ей было неловко, но она знала – никому нет дела до пожилой дамы, семенящей к Новодевичьему. Да и майские сумерки наступают быстро, пока она дойдёт до монастыря – совсем стемнеет. Илюша вернётся только после одиннадцати, она вполне успеет.

У Софьиной башни она быстро осмотрелась. Несмотря на тёплый вечер, народу было совсем немного, только несколько влюблённых парочек – да и те не смотрели на Раису Леонидовну, а кидали кусочки хлеба уткам в пруду. Она быстро, стыдясь сама себя, приложила ладонь к башенной стене и прошептала:

– Софьюшка, выручай! Пусть Илюша забудет про эту девицу раз и навсегда! Пусть ему встретится скромная, воспитанная, послушная девушка из приличной и обеспеченной московской семьи!

Она выждала для верности ещё мгновение, а потом отдёрнула ладонь, словно стена была раскалённой. Точно так же – украдкой, стыдясь – Раиса Леонидовна всегда гладила овчарочий нос на "Площади Революции". Отступив на шаг, она с вопросом взглянула на кирпичную кладку под побелкой – услышано ли желание, принято, сбудется? Взгляд заскользил по надписям: "Хочу помириться с Димой", "Сонечка, пусть малыш родится здоровеньким!", "Дай семью, счастья и денег". Вдруг она словно зацепилась взором за одну из надписей, узнала почерк и замерла, не веря. Но безупречный, ровный, отточенный почерк Илюши нельзя было перепутать ни с каким другим. Как она гордилась в первом классе его прописями!

"Софья Алексеевна, прошу помощи – хочу удержать Юлию П."


* * *

Юля покосилась на ученика – тот как-то слишком волновался. Обычно мужчины стараются не подавать вида, что им страшно, а этот уже и ладони о джинсы несколько раз вытер, и вдохнул-выдохнул поглубже.

– Вы всё правильно делаете, Николай, – подбодрила она. – На этом перекрёстке прямо, а на следующем поедем налево.

– Налево?! – перепугался ученик. – Может, не надо?

Потрёпанный красный "Логан" полз по пока не забитой машинами улице – ранним субботним утром москвичи или ещё отсыпались, или уже были на дачах. Светофор впереди, горевший зелёным, мигнул, и Юля почувствовала, как машина на долю мгновения попыталась ускориться, но ученик тут же старательно затормозил. Она быстро скосила взгляд на соседнее сиденье. Что-то странное, что не давало ей покоя с самого начала занятия, вдруг начало обретать форму. Перепутал педали? Нет, тогда бы вдавил газ куда сильнее, а тут – едва тронул и опомнился. Словно привык на мигающий зелёный втапливать педаль в пол, и вдруг спохватился.

"Логан" подкатился к светофору. Николай, явно испугавшись, что переедет стоп-линию, резко додавил тормоз, машина клюнула носом и замерла. Юля снова незаметно взглянула на ученика: тот сидел как на иголках, вцепившись в руль, и глубоко, медленно, шумно вдыхал и выдыхал.

Слишком глубоко, слишком шумно.

– Ладно, не поедем налево, отдохните. Выбирайте место для остановки. Зеркало, правый поворотник, едем медленно, ищем место, в зеркало тоже постоянно посматриваем. Вон за тем каршерингом можно встать.

Юля не знала, как начать разговор, поэтому решила действовать наскоком.

– Николай, всё ведь хорошо, ну что ж вы так волнуетесь?

– Заметно? – чуть не подскочил он. – Очень трудно.

– Что трудно? Делать вид, что вы машину водить не умеете?

Он удивился – но удивился как-то очень ярко и картинно.

– Юлия, ну вы что?

– Мне самой интересно, что это я. Может быть, расскажете, Николай? Если вы, конечно, и вправду Николай. Зачем вдруг человеку, который наверняка давно имеет права, тратить время и деньги на занятие с частным инструктором?

Ученик молчал, опустив голову. Теперь Юля поняла, что её догадки верны и что набросилась она на него вовсе не зря. Что вообще творится, во что её втянули? Николай прятал глаза и, казалось, готов был провалиться сквозь водительское сиденье.

– Так, – решилась она. – Я не знаю, что у нас тут происходит, но обязательно узнаю. Вряд ли вы мастер конспирации уровня разведки – да и разведке я даром не сдалась. Значит, вы действительно Николай, и действительно писали мне с вашего номера телефона. Что ж, этого хватит, разберусь. Заводите машину, поехали. Зеркало, левый поворотник, зеркало... Хотя зачем я это говорю?

– В смысле хватит? Для чего хватит? – пролепетал Николай.

– Чтобы разобраться. Вы думаете, у меня за столько лет работы знакомых гаишников нет? Да полгорода знакомых. Они хоть и гаишники, а всё равно менты. Вот они пусть и разбираются.

– Вы что, в полицию на меня заявлять решили? За что?

– Понятия не имею, за что, – Юля пожала плечами. – Заявлять, конечно, не стану, причин-то видимых нет. Просто попрошу их разобраться. Частным образом. Личность они установят, а там и штрафы организовать можно, и на лишение наскрести.

Она безбожно врала: конечно, ничем подобным заниматься Юля не собиралась. Знакомые в ГИБДД у неё, разумеется, были, но поверхностным знакомством дело и ограничивалось. Да и не пошла бы она в жизни ни к кому с подобными просьбами, даже к близким друзьям.

Но на Николая её напор подействовал. Он растерянно заморгал – и теперь было видно, что этот испуг настоящий, а не наигранный.

– Я... я ничего плохого не хотел.

– А что хотели? Лучше говорите прямо.

– Заработать.

– На мне? Интересно, как?

– Уговорить вас под любым предлогом зайти в кафе "Богема", тут рядом. Сесть вместе за столик, прилюдно обнять... поцеловать, может быть.

– Ого! А если я, например, против объятий?

– Ну обычно девушки не против, – понурый Николай вдруг приосанился, но тут же снова сник.

Юля решительно отстегнула ремень.

– Кафе "Богема", говорите? Что ж, вперёд!

Она рванулась так бесповоротно, что Николай не посмел перечить. Опустив голову, он понуро поплёлся вслед за девушкой, а та, уже видя вывеску явно дорогого кафе, словно летела на крыльях. У самого входа Юля мельком оглядела себя в стеклянной двери. Как раз сегодня она впервые решила выгулять летнее платьице и лёгкие удобные туфельки – надоело вечно сидеть на пассажирском месте в кроссовках и безразмерном спортивном костюме.

– А ну-ка выше голову, – скомандовала она Николаю. – Вы же меня соблазнять должны? Вот и соблазняйте, всё по вашему плану! А счёт я потом оплачу, не переживайте. Ну или денег с вас за занятие не возьму, хотя стоило бы вдвойне взять.

Он выпрямился и кивнул, промолчав, что деньги за кафе, как и за весь спектакль в целом, ему уже перевели. Юля тем временем ещё взглянула на своё отражение, расправила плечи, вскинула голову и ослепительно улыбнулась.

– Ну, проходите вперёд, дамский угодник, – тихо сказала она сквозь улыбку. – И дверь мне придержите.

Зал в кафе оказался небольшим и светлым.

– Мы за какой-то определённый столик должны сесть? – уточнила Юля шёпотом.

– Напротив окна, если не занят.

Нужный столик был свободен. Юля украдкой скользнула взглядом по стенам и углам. Сначала она ничего не заметила, но потом, приглядевшись внимательней, увидела в дальнем закутке Илью и Раису Леонидовну. В первую секунду она готова была рвануться к ним и спросить открытым текстом, что за цирк тут творится, но потом сдержалась. Её хотели проверить? Отлично, получите-распишитесь!

– Вы кто по профессии? – ни на миг не прекращая улыбаться, спросила она Николая.

– Актёр.

– Значит, целоваться на публике умеете? Прекрасно!


* * *

Раиса Леонидовна заметила Юлю и её спутника ещё с улицы. Молодец парнишка, не подвёл, хотя она явно смутила его своим странным заказом. А девица-то как повелась – ишь, летит, вся сверкает и искрится! Хищница, точно.

Она подождала, пока молодые люди угнездятся за столиком и сделают заказ, а потом словно невзначай спросила сына, кивком указывая направление:

– Илюша, там не твоя ли знакомая? Только не поворачивайся резко, не надо. В зеркало посмотри.

И Раиса Леонидовна протянула серебряную пудреницу.

– Мам, ну что за... – начал было Илья, но она, поморщившись, потёрла грудь слева, и сын покорно щёлкнул замочком. Он посмотрел в пудреницу в самый удачный момент: в изящном серебряном зеркальце, словно в маленькой рамке, Илья увидел страстный поцелуй, достойный французского фильма с пометкой "дети до шестнадцати лет не допускаются".

– Она? – невинно уточнила Раиса Леонидовна.

Сын, словно не слыша её вопроса, защёлкнул пудреницу. С полминуты Илья молча сидел, уронив голову на руки и глядя в стол, потом жестом подозвал официанта.

– Коньяк у вас есть?

– Илюша, ты что, ты же... – всполошилась Раиса Леонидовна, но сын оборвал её с неожиданной резкостью:

– Такси вызовем.

– Только не волнуйся! Из-за этой шоферюшки? Да за тобой такие, как она, табунами бегают! Точнее, за квартирой нашей и дачей под Истрой. Где ты их только находишь, оборванок, – не выдержала она.

Илья молча хлопнул стопку коньяка, тут же сам себе налил вторую.

– Илюша...

– Мам, ты вообще знаешь, чья Юлька дочка?

– Откуда? Мы почти не говорили, пока ехали. О чём мне с ней говорить? Я пыталась вежливо расспросить о семье, но она только сказала, что без отца росла. Мне хватило, всё понятно.

– Без отца, да. Мамаша там не в меру гордая, и Юлька в неё. А отец у неё – Степан Сапунов.

– Магнат колбасный? – ахнула Раиса Леонидовна. – Она же Пухлякова?

– А ты откуда знаешь, что Пухлякова? – вскинулся Илья, снова протягивая руку к графину.

– Я... я Лару, Ларису Константиновну, попросила просто посмотреть в интернете.

Она вспомнила фото – Юлю на фоне потрёпанной красной машинки. Пухлякова, точно.

Юлия Степановна.

– Я-то, дурак, давлюсь её дубовыми пирожками, которыми только гвозди забивать, – бормотал Илья, успевший уже немного захмелеть. – Рисую эту мымру, чтобы она хоть чуть-чуть хорошенькой выглядела, но при этом была похожа сама на себя. Пишу, как подросток, сопливые просьбы на Софьиной башне, и вожу её вроде случайно рядом, чтобы наверняка заметила. Строю из себя влюблённого по уши, а она? Отца она знать не хочет, хотя тот рвётся с ней общаться, всё обещает ей оставить, – но это ладно, я бы её убедил, как надо. Но теперь всё понятно...

Илья замолчал. Раиса Леонидовна думала, что он пойдёт к столику сзади, но сын молча вынул телефон, пару раз ткнул пальцем в экран, потом положил на стол пятитысячную купюру.

– Пойдём, мамуль. Через три минуты, белая "Ауди", водитель Сергей.

Когда такси выруливало на Погодинскую, Раиса Леонидовна не выдержала и покосилась в сторону монастыря. Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не исполнила не совсем искреннюю просьбу сына.

Дома Илья сразу заперся в мастерской, а Раиса Леонидовна решила выговориться, позвонила подруге – и через час вместе с Ларисой Константиновной уже допивала латте в ближайшей кофейне, раз уж чинно досидеть с сыном в "Богеме" не довелось.

– Ну, расстался и расстался. Рая, ты же сама этого хотела, – щебетала подруга, которую, конечно, Раиса Леонидовна не стала посвящать во все тонкости.

– Да, хотела, – вздохнула она. – Но Илюша страдает.

– Пострадает и оклемается. И ты не страдай, давай в свет выйдем, проветримся. Я как раз тебя на концерт сманить хотела, у меня пригласительные. Новая звезда, пойдём! А, ты же нигде не бываешь и ничего не читаешь, – Лариса Константиновна махнула на подругу рукой. – Пойдём, будешь просвещаться. Лучшая вердиевская певица – лучшая Азучена, лучшая Амнерис, лучшая Эболи! А в Милане её так смешно называют, Анна БелкИна, совсем по-итальянски звучит! Вот, смотри, – и она открыла на смартфоне пригласительный с картинкой.

То ли фотография новой звезды была безжалостно отретуширована, то ли карельская девочка Нюра почти не изменилась за прошедшие двадцать лет.




© Ольга Суханова, 2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2024.
Орфография и пунктуация авторские.




aqua-brand.ru

aqua-brand.ru


НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть II [Эта книга не-прощания с тобой, мой Баку, мой сказочный Зурбаган, мой город Ветров, город осеннего Бога с голубыми глазами небес.] Яков Каунатор. В своём отечестве пророк печальный... [О жизни, времени и поэзии Никoлая Рубцова. Эссе из цикла "Пророков нет в отечестве своём..." / "Всю жизнь поэт искал свою Пристань, Обрёл он...] Рассказы участников VI Международной литературной премии "ДИАС" [Рассказы участниц казанской литературной премии "ДИАС" 2024 Любови Бакановой, Александры Дворецкой и Лилии Крамер.] Полина Орынянская. Холодная Лета, горячие берега [Следи за птицей и закрой глаза. / Ты чувствуешь, как несговорчив ветер, / как в лёгких закипает бирюза / небесных вод и канувших столетий?..] Александр Оберемок. Между строк [куда теперь? о смерти всуе не говори, мой друг-пиит, / зима, крестьянин торжествует, а мачта гнётся и скрипит, / но надо жить, не надо песен ворью...] Полина Михайлова. Света – Ора [Этот новый мир ничего не весил, и в нём не было усталости, кроме душевной...] Марина Марьяшина. Обживая временные петли (О книге Бориса Кутенкова "память so true") [В попытке высказать себя, дойти до сути ощущений, выговорить невыговариваемое, зная, что изреченное – ложь – заключается главное противоречие всей книги...] Александр Хан. Когда я слушал чтение (о стихах Юлии Закаблуковской) [Когда я слушал чтение Юлии Закаблуковской, я слушал нежное нашептывание, усугубляемое шрифтом, маленькими буквами, пунктуацией, скобками, тире...] Юлия Сафронова. Локализация взаимодействий [Встреча с поэтом и филологом Ириной Кадочниковой в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри". Тенденции развития современной поэзии Удмуртии.] Татьяна Мамаева. Игра без правил [Где нет царя, там смута и раздор, – / стрельцы зело серьёзны, даже слишком, – / Наш царь пропал, его похитил вор / немецкий мушкетер Лефорт Франтишка...]
Читайте также: Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I | Галина Бурденко. Неудобный Воннегут | Владимир Буев. Две рецензии | Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") | Александр Карпенко. Крестословица | Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II | Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" | Виктория Смагина. На паутинке вечер замер | Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех | Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью | Владимир Алейников. Моление в начале ноября | Ренат Гильфанов. Повод (для иронии) | Татьяна Горохова. Живое впечатление от Живого искусства (Духовное в живописи Александра Копейко) | Наталья Захарцева. Сны сторожа Алексеева | Надежда Жандр. "Чусовая" и другие рассказы
Словесность