Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




Я  ВИДЕЛ  СОБАКУ


Собака не был сейчас настроен возвращаться к себе, но здесь жевательного табака, к сожалению, не продают, здесь не очень уважают даже курительный, а сил терпеть уже не было, слюна выделялась впустую, и Собака посекундно сглатывал, не решаясь плюнуть - мало ли как у них тут с этим.

С местными органами Собаке пока что не довелось столкнуться, чему он был, конечно, рад, но всякой радости бывает предел, особенно когда так остро не хватает терпкого комочка за щекой - порой Собака просто не выдерживал и рассыпался сложносочинёнными проклятиями в собственный адрес, горячо ненавидя себя за дурацкую привычку, но всегда вовремя спохватывался - на фоне этой вроде бы справедливой ненависти чёрной свечкой возникал Славный Парень, и Собака, всякий раз вздрогнув, тут же выпадал в жирный поток благодарностей в адрес Конструктора - хотя Конструктор, даже если и помог, то, конечно, косвенно.

Собака славился поразительным умением заранее чуять любую беду - на то он и Собака, чтобы знать наизусть её дымный запах. Кстати, именно поэтому Собака и не курил - берёг нос, за который любой из попрыгунчиков легко расставался с приличными деньгами - никому не хотелось, однажды случайно попалившись на какой-нибудь ерунде, застрять "не дома" на долгие годы.

Собаку брали с собой в рейды - внимательно нюхать каждую ситуацию и сигналить, если вдруг что. Работа хорошая, но нервная, поэтому Собака подсел на табак, о чём после серьёзно пожалел - даже в виде жвачки табачок дурно влиял на обоняние. Собака прекрасно понимал, что чует не тем носом, который у него на лице, но перестать бояться потерять нюх никак не мог, не умея не связывать в уме нос физический с носом, скажем так, астральным.

Впрочем, проколов пока не случалось, с репутацией всё было в порядке, и Собака мог в который раз с удовольствием облегчённо вздохнуть - нос не подвёл его и тогда, Славный Парень умер один, сам, не потянув за собой Собаку и всех остальных.

От Славного Парня всегда попахивало дымком, а в тот раз натурально завоняло палёной резиной: "Ребята, это хороший, чистый, проверенный героин от моего знакомого барыги - бояться нечего, не слушайте вы Собаку!"

Ребята бьющегося в истерике Собаку всё же послушали, за что потом не один раз искренне благодарили - его и Конструктора за уникальный Собакин дар, а Собака после смерти Славного Парня напрочь завязал с любыми самодеятельными инъекциями и перешёл на табак. Которого здесь, какая досада, не продают и, кажется, вообще не знают, зачем он такой нужен.

До ближайшей дырки даже на транспорте час, не меньше, встреча с Креветкой через три часа на Треугольной площади, которая отсюда в пяти минутах - тратить два с половиной часа на добычу какого-то сраного табака ой как не хотелось. И так весь день на ногах - сначала медкомиссия дома, с ней Собака дотянул до последнего, а под вечер вдруг подвернулась работка - на этот раз просто курьером. Работка пахла вполне ничего, а деньги давали на удивление внушительные, так что отказываться Собака не стал, хоть и был выжат и туп от бесконечных блужданий по этажам поликлиники.

Креветку можно было бы ждать в ближайшем кафе с видом на площадь, попивая местный кофе и приводя в порядок организм и мысли, - если бы не табачная жажда. Собаку ощутимо трясло, он не мог сосредоточиться, изо рта пошёл едкий запах, на лбу ртутными шариками крупно выступил пот. Сидеть Собака в таком состоянии не мог - он барабанил пальцами по столу, нетерпеливо перебирал ногами, постоянно оглядывался. В общем, конкретно привлекал внимание.

Поэтому Собака заплатил за недопитый кофе и отправился гулять, хотя на прогулку это походило мало - он скорее бежал, чем шёл, глубоко засадив руки в карманы штанов и нелепо подскакивая на поворотах. Продавцы в табачных киосках странно на него смотрели и кивали отрицательно, Собака нервничал пока ещё внутри себя, сдерживаясь из последних сил и не позволяя себе на кого-нибудь сорваться, но никаким дымом не пахло, и, если бы мог, Собака расслабился бы, но не хватало главного в его жизни расслаблятора - жевательного, мать его, табачка.

Время шло, а Собака никак не мог решить, что ему делать.

Вот же дебил, думал он, ну почему нельзя было взять с собой сюда? На что рассчитывал? Самый близкий, вроде бы соседний по ветке мир очень часто оказывался вдруг невероятно далёким в простейших, казалось бы, мелочах. В одном, как помнил Собака, не знали безопасных бритв, в другом никогда не пользовались рожками для обуви, а в третьем не понимали, что такое лошадь, накрепко привыкнув, что всадник - это тот, который на страусе.

В этой же реальности не было жевательного табака. Как нарочно, думал Собака, как специально. Ну спасибо тебе, дорогой Конструктор, за твой специфический юмор - в этот раз как никогда смешно.

Терпеть уже не получалось - Собака был готов жевать обыкновенный табак, лишь бы не мучиться.

В конце концов Собака не выдержал и запрыгнул в проходящий мимо трамвай. В трамвае на Собаку стали откровенно пялиться - особенно широкий рыжий мужик в рыбацких сапогах. На плечо мужик взгромоздил гигантский грязный коловорот, а между ступней зажал небольшой футляр от неизвестного Собаке музыкального инструмента - футляр, по всей видимости, должен был изображать ящик с рыбой, но получалось у него плохо.

Мужик не унимался и упорно сверлил Собаку глазами, хотя все остальные порастеряли к нему прежний интерес и лениво поутыкались в газеты. Собака начал опасаться, что мужик на сверлении глазами не остановится, а снимет с плеча коловорот и начнёт дырявить им Собаку уже взаправду.

- Чего надо? - выдавил Собака, стараясь не отводить взгляд - от мужика душно воняло колбасой с чесноком, но никаких дымных примесей, поэтому Собака позволил себе немного повыпендриваться, чему, конечно, способствовала ещё и общая раздражённость, замешанная на абстиненции с лёгкой примесью усталости.

Мужик вдруг широко заулыбался щербатым ртом, рыжая борода его при этом расползлась в стороны.

- А я смотрю - ты или нет? - мужик спустил коловорот с плеча на пол и прижал к ноге. - Думаю, или ты, но сильно похудел, или не ты, но тогда так похож на нашего Скрипача, что...

- На кого? - перебил мужика Собака. - На какого скрипача? Я никогда ни на чём не играл, тем более на скрипке, - вы меня явно с кем-то путаете.

- Узнаю брата Скрипача, - засмеялся мужик и полез обниматься.

Тут Собака, едва не раздавленный могучими обнимашками, понял в чём дело, и в животе у него заворочался холодок. Рыжий мужик случайно напоролся на дубля.

Случайно - мысленно покатал на языке неприятное слово Собака.

В этом мире жил некто Скрипач, версией которого в своём мире был Собака. Ну, или наоборот. Собака технику безопасности попрыгунчиков всерьёз уважал и старался в любом случае аккуратно ей следовать, поэтому сейчас буквально заставил себя так же широко улыбнуться рыжему мужику в ответ и слегка похлопал его необъятную спину ладошками.

- А-а, родной!.. Как там тебя?..

- Неандерталец, - подсказал мужик без всякого недоверия.

- Точно, Неандерталец! Привет, привет, дорогой, а я-то тебя вообще не узнал, так ты поменялся.

- Это я поменялся? - захохотал мужик. - Ты на себя посмотри, засранец!..

В обнимку они вышли из трамвая прямо в какой-то незнакомый Собаке бар. Неандерталец кивнул официантке, и та убрала с одного из столиков табличку "Зарезервировано". На столик тут же отправился пошарпанный футляр, а коловорот внезапный новый знакомец Собаки осторожно прислонил к стене за своим стулом.

- Что-то я не узнаю этот бар, - довольно-таки фальшиво удивился Собака и коротко глянул на часы. До встречи с Креветкой ещё почти два часа, как-нибудь успею, если вовремя отделаюсь... и Собака недоверчиво посмотрел на Неандертальца. Тот сосредоточенно копался в карманах замызганной куртки. Потом как будто бы очнулся, замедленно уставился на Собаку и просиял.

- Да ты чего, это же "Эшафот", Скрипач, что с тобой? Да ты же первый здесь клиент - я тебя не узнаю прямо. Эй, малышка, карамельного Скрипачу, за мой счёт! - крикнул мужик официантке, та вся зарделась, но Собаке улыбнулась, кивнув, и мигом упорхнула в низкий проём справа от стойки. - Мы с тобой, Скрипач, тут столько чудесных часов провели, а ты говоришь... Ты заболел, да?

Собака вспомнил про сегодняшнюю поликлинику и на автомате отвесил уверенный кивок.

- Что-то серьёзное, брат? - нахмурился мужик.

Собака так же уверенно отрицательно помотал головой, и Неандерталец снова расцвёл улыбкой.

А ведь он и правда - Неандерталец, подумал Собака, вспоминая картинку из учебника истории. Низкий, но крепкий и широкий - это называется "коренастый", а ещё рыжий. Ну просто вылитый тупиковый гоминид с картинки, улыбнулся Собака.

Неандерталец эту улыбку истолковал по-своему.

- Ну вот, наконец-то, отпустило тебя! Узнал же? - Собака, с силой удерживая улыбку, отвесил очередной глубокий кивок. - Сейчас, дорогой, мы с тобой грохнем по кружечке карамельного, - но сначала ты, мне пока нельзя, а потом поедем ко мне.

- Я... - начал было Собака, но Неандерталец неистово закрутил исполинской головой, здорово напоминая Собаке старого рыжего пса из детства, которого сожрали бомжи-корейцы. Сначала, правда, долго мучили, накачивая связанное по ногам животное велосипедным насосом, запихнув насос глубоко в...

Собака вздрогнул и отмахнулся от жуткого воспоминания рукой - и собственная его маленькая фигурка, подглядывающая за трагедией сквозь дырку в заборе, начала потихоньку стаивать.

- Ты мне тут не махай, - рыкнул рыжий мужик, опять на свой лад толкуя судорожное движение Собаки. - Я сказал - поедем, значит - поедем. Мы с тобой сколько лет не виделись?

- Э... Пять? - предположил осторожно Собака, принимая из рук официантки увесистую кружку с тёмным пивом.

Официантка, разворачиваясь, намеренно пихнула Собаку грудями в лицо, на что тот среагировал рефлекторно, но точно - мазнул её ладонью по заднице. Неандерталец вдруг залился краской, и улыбка его из перманентно приветливой плавно перетекла в смущённую. Собака не стал оборачиваться, чтобы проследить реакцию официантки, - он принюхивался.

- Да зачем пять? Пять это много. Три всего, - успокоился вдруг Неандерталец, потух и оплыл.

Наверное, подумал Собака, к таким перепадам его настроения нужно просто привыкнуть, - но тут же одёрнул себя и обругал: ты не Скрипач, не забывайся, это тебе карамельное бьёт в голову, сейчас ты придумаешь причину и свалишь, потому что время идёт, и пусть за табаком ты уже не успеешь, но встречу с Креветкой пропустить нельзя.

- Ты пей, пей, - устало выдохнул Неандерталец, и Собака вдруг всё понял. Рыжий мужик отыгрывал для чьих-то глаз какого-то персонажа, по всей видимости - шумного полупьяного рыбака, а теперь эти глаза остались где-то за стенами "Эшафота", и Неандерталец позволил себе расслабиться. Собака улыбнулся: как до него сразу не дошло - кто ж это ездит на рыбалку с коловоротом в июле?

Он хорошенько приложился к кружке и осмотрелся. Слева от стойки была низенькая сцена, отдалённо смахивающая на эшафот. А, так вот почему - кивнул сам себе Собака. На эшафоте громоздился громадный облезлый пень, из которого криво торчал грубо оклеенный серебряной фольгой ненатурально большой топор. Вокруг пня ползали полуголые дамочки, оттирая чёрными тряпками какие-то сомнительные пятна.

- Сначала дело, - подал голос окончательно раскисший Неандерталец.

- Дело? - Собака отвернулся от сцены и посмотрел поверх футляра на Неандертальца. Тот почти спал - или же так казалось. Голова его тяжко свесилась на плечо, изо рта выскользнула на куртку слюдяная струйка слюны.

Собака начал было привставать, ловя как будто бы очень удачный момент чтобы смыться, но мужик разлепил веки и взглядом усадил Собаку на место.

- Куда?

- В туалет, - выкрутился Собака и встал в полный рост. - Я сейчас.

- Постой. Я же тебе главного не показал. Одну минуту.

- Так я же сейчас...

- Одну минуту. Всего одну.

- Ладно, - сдался Собака и снова сел.

- Ты знаешь, я так устал от этой работы. Каждый раз новая дурь. Сегодня они меня вообще полным идиотом вырядили. Ну ты сам подумай, какой придурок попрётся на подлёдный лов летом? - Неандерталец потихоньку возвращался в себя. - Ну, да ты понимаешь. А помнишь, как они меня в оперного певца превратили? - Собака непонятно мотнул головой - то ли да, то ли нет, но мужик не обратил на это никакого внимания. - Ходи, говорят, и пой время от времени, как будто тренируешься. Кретины, честное слово.

Собака виновато улыбнулся, как бы намекая, что ему очень-очень надо, и тут Неандерталец встрепенулся и ожил весь.

- Да, прости. Сейчас. - Он подвинул к себе футляр, громко бряцнул замками и медленно поднял крышку, с недоверчивым прищуром заглядывая под неё. - Нормально. Смотри, - и он, хлопнув крышкой, толкнул футляр к Собаке.

Собака развернул футляр к себе и, ухватив крышку двумя пальцами, как можно осторожнее потянул её вверх. Под крышкой оказалось пухлое гнездо из ваты и сена, в котором уютно спал крохотный чепрачный тапир, жуя во сне мясистые розовые стебли неизвестного Собаке растения.

- Это что? - изумился Собака.

- Тапир, - ответил Неандерталец и, не сдержавшись, прыснул в кулак.

- Он какой-то маленький, - Собака отхлебнул ещё пива и снова посмотрел на тапира.

- Да, уменьшенная копия. Его потом увеличат.

- Зачем?

- Хотел бы я знать. Но мне, конечно, никто никогда не скажет - зачем всё это и почему. Взял, передал, получил деньги. Вот и вся моя работа. Ну, и ещё пару часов попозорился, да.

- Это очень странно. - Собака рассматривал тапира, забыв про всё на свете. Уменьшили? Но как? И кто? На кого работает этот подозрительный рыжий? Куда я вляпался? И почему я до сих пор ничего не унюхал?

Собака пошевелил ноздрями, но от тапира пахло неожиданно клубникой. Паника колючими бабочками ползла из желудка Собаки к его горлу.

- А я почти привык, - вздохнул Неандерталец и посмотрел на сцену. Собака с трудом оторвал глаза от тапира и тоже посмотрел на сцену. - Может, они в нём героин перевозят, мне-то что?

- Героин? Какой героин? - Собака заметно опьянел и с трудом удерживал во внимании нить происходящего.

- Да никакой, это я так.

- Неудачный пример, - сокрушённо покачал головой Собака.

- Неудачный, - согласился рыжий.

На сцене те же самые полуголые девицы ловко монтировали ударную установку. Пня с топором уже не было, на его месте смутно знакомый парень возился с микрофонной стойкой. Собака присмотрелся и обомлел - это был... Славный Парень, без вариантов. Только живой. В его гладко прилизанных гелем волосах застряла какая-то сверкающая штуковина.

- Это кто? - выплюнул Собака, едва-едва ворочая отяжелевшим языком.

- Эти, что ли? - Неандерталец скривился. - Группа "Диадема", хрен бы их взял, педиков несчастных. Они тут уже второй месяц почти каждый вечер выступают.

- А почему педиков? - Собака с нарастающим ужасом смотрел на воскресшего Славного Парня и никак не мог поверить, что это всего лишь дубль. Слишком похож, так не бывает. Одно лицо. И хоть опыт работы с попрыгунчиками подсказывал ему, что бывает ещё и не так, Собака чуть не завыл.

- Ну ты посмотри на них. Посмотри на этих, которые барабаны собирают, не замечаешь, что ли? Это же мужики! - Неандерталец несколько раз возмущённо сплюнул на пол, не замечая, как чернявый бармен, перегнувшись через стойку, грозит ему узловатым кулачком.

Собака присмотрелся ещё пуще и вдруг словно прозрел: над аппаратурой колдовали широкоплечие, голенастые молодые парни с узкими задницами, по какой-то досадной ошибке облачённые в яркие женские тряпки. Туфли на шпильках сорок пятого размера! Мама!

Собака схватил кружку, опрокинул остатки пива в рот и закашлялся, поперхнувшись. Славный Парень повернулся на кашель и заметил Собаку. Тот попытался привстать и плюхнулся обратно на стул.

Неандерталец крепко спал, гневно похрапывая. Тапир проснулся и обнюхивал малюсеньким хоботком пальцы Собаки, которые тот неосторожно запустил прямо в футляр.

Время понеслось скачками, схлопывая по пути крупные куски самого себя.

Вот только же что ребята в женских шмотках монтировали аппаратуру - и вот они уже стоят на сцене с инструментами и фигачат что-то невыносимо тяжёлое, а Славный Парень, в обыкновенных джинсах и клетчатой рубашке, только, разве что, с диадемой в волосах, извивается вокруг стойки и неразборчиво визжит в микрофон.

Он не изменился, думает Собака странную мысль и поражается убойной крепости местного пива. Неандерталец, который и не пил вовсе, спит лицом в стол как мертвецки пьяный, чему Собака почему-то уже не удивляется.

Собака смотрит на Славного Парня и видит тощего чёрного кадавра со скачущей челюстью, который длинным обугленным пальцем кажет прямо Собаке в лицо.

- Наша следующая песня для тебя, Скрипач! - верещит кадавр и машет Собаке обеими руками. Собака вяло отвечает правой - левая расслабленно ласкает тапира.

Один из парней на шпильках вынимает из-за спины протяжную стрелу смычка и начинает пронзительно возить ей по струнам электрогитары. Славный Парень беснуется с невозможно серьёзным лицом, коротко повякивая в микрофон. Время от времени больно взрываются барабаны - Собака чувствует, как вылетают из зубов пломбы, и пытается сплюнуть их на пол, но никаких пломб, конечно, нет.

- Ты можешь не курить, я очень прошу, - поворачивается Собака к Неандертальцу, но тот не курит, а крепко спит. - Кто тут курит? - мямлит Собака. - Не курите, пожалуйста, я не выношу табачный...

Собака не договаривает, поскольку в этот самый момент уставший от прикосновений тапир больно кусает его за руку.

- Твою мать! - хрипит Собака, падая на пол. Из крошечной ранки на запястье быстрыми толчками выпрыгивает неожиданно ловкая тёмная кровь.

Это ловушка! Это была ловушка! - бьётся в угасающем мозгу Собаки клейкая жилка. Ловушка! Ловушка. Ловушка...

Последним в этой жизни Собака видит лицо Славного Парня, вытянутой луной выплывающее из-за переферии стремительно сужающегося сознания. Удивлённо распахнутый рот кадавра сменяется тёплой улыбкой, и финальные слабые огоньки в голове Собаки регистрируют вместо угольного лица Славного Парня бесконечно светлый и такой родной лик долгожданного Конструктора.

- Мне... не понравилась... твоя... шутка... - хрипит Собака стремительно твердеющим горлом, а из носа его густо валит плотный седой дым.


17 октября 2011




© Константин Стешик, 2011-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2014-2024.




Я заказывал стрижку своей болонки на сайте dogstar.com.ua, здесь отличная стрижка собак.

dogstar.com.ua

Словесность