ЕЛЕНЫ
Дядя Павел человек был сильнопьющий, из-за этого конкретно с придурью - и троих своих дочерей назвал одинаково - Еленой. Старшую принято было так и оставить Еленой, средняя стала Леной, а младшая, соответственно, - Леночкой.
Отец их, выпив, любил подраться и дрался в основном с женой и дочерьми - хватал обычно алюминиевую трубку от пылесоса и со всеми последними силами бил по чём попало. Сил у дяди Павла было пока ещё много, потому трубка вся погнулась и сплющилась, а жена его, тётя Мария, и три Елены стали часто ночевать у нас - дядя Павел всё чаще угрожал топором, которым рубил мясо. Топор хоть и тупой, но всё же не полая трубка из алюминия.
Тётя Мария спала в одной комнате с нашей матерью, а Елены - на нашей кровати, за что мы их крепко не любили, поскольку нам тогда доставался совсем дохлый матрас на полу. Елены были жутко стеснительными, спали в одежде, а если мы среди ночи вдруг случайно оказывались рядом - больно щипали нас за плечо.
Мы тогда не могли знать, конечно, что Елена, когда вырастет, станет лётчиком-испытателем, что Лена выйдет замуж за спивающегося писателя, а Леночка сопьётся насмерть сама, - для нас они были все на одно лицо, как близнецы, мы легко их путали и вообще не помнили, кто из них кто, тем более что общее у них на всех имя никак не помогало их различать. Мы упорно звали всех троих Леной, не понимая и не чувствуя разницы между принятыми в их семье вариациями. Елены обижались и подолгу с нами не разговаривали.
Когда старшая закончила школу, а младшая осталась на второй год в восьмом классе, дядя Павел зарубил топором тётю Марию и сел в тюрьму. Елены пробовали жить одни, у них неплохо получалось, но наша мама никак не могла с этим согласиться и кое-как, но всё же уговорила Елену отдать нам Леночку.
Мы думаем сейчас, что старшая ломалась скорее для виду, не желая казаться несамостоятельной и слабой, а на деле была рада избавиться от младшей, потому как очень хотела уехать в столицу поступать, а взять с собой Леночку не могла - та к тому времени капитально испортилась и стала почти неуправляемой.
Так Лена осталась жить на их квартире одна, Елена уехала учиться, а Леночка попала к нам в руки. Мы били её почти каждый день. Во-первых, она была одна, а нас много. Во-вторых, она сильно подурнела и совсем перестала нам нравиться. И в третьих - она воровала у нас деньги. По этим трём причинам Леночка постоянно ходила с подбитымы глазами - то правый, то левый, а то и оба. Дважды мы ломали ей нос, один раз - руку, которая срослась неправильно и потом нелепо торчала в сторону птичьей лапой.
Мы не были хорошими братьями. Мама наша работала в больнице, потому дома бывала нечасто, практически всегда ближе к ночи, - и детей своих почти не видела. Кроме, разве что, Леночки, которую чаще всего подбирала на лестничной площадке этажом ниже - никакую и в рвоте.
Лена Леночку к себе не пускала, мы - тоже, но мама не пустить не могла, хотя, подозреваем мы, в глубине души ужасно хотела уметь не пускать, но не могла. Тащила полуживую Леночку по лестнице, шёпотом матерясь.
Мы в такое время как правило спали, так как все были жаворонками и ложились рано.
Елена приезжала редко, потом и вовсе перестала, сначала раз в месяц писала короткое письмо, но со временем письма становились всё короче и приходили всё реже, а последней пришла новенькая открытка с самолётом. На обратной стороне, там где положено быть словам, слова были, но мало и вот такие: "Не знаю, что написать. Елена". Одно время мы думали, что она умерла, но как-то раз прочитали о ней в газете - и тогда забыли её уже насовсем.
Лена в гости к нам не ходила, а ходили про неё всякие грязные слухи, что, мол, спит со всеми подряд, лучшая минетчица в городе и прочая галиматья в таком же ключе. Мы не стремились проверить, всё-таки Лена была нам сестра, пусть и двоюродная и не шибко любимая. Но к ней мы хотя бы испытывали минимальную симпатию, а вот Леночку просто ненавидели.
Из школы её попёрли - в придачу ко всем своим фокусам она ещё и забеременела. Мама обрадовалась, но Леночка родила мёртвого ребёнка и сошла с ума.
Первый раз в психушку сдали её мы. Леночка в тот вечер пришла домой сама, почти даже трезвая, но вся какая-то мокрая и жалкая - упала в лужу, объяснила нам она. Нам было, в принципе, наплевать, лишь бы не загадила ковры, поэтому мы помогли ей переодеться в сухое, дали стакан чаю и ушли в свою комнату - заниматься кто чем.
Младшие клеили модель самолёта, старшие готовились на завтра в техникум, все вместе слушали радио. В какой-то момент открылась дверь, и к нам вошла Леночка - совершенно голая и с ног до головы перемазанная собственной кровью, но никто не заметил - радио надрывалось, а мы сгрудились вкруг стола, поглощённые напрочь каждый своим делом.
Обнаружили мы её у себя, только когда она начала кричать и легко перекричала радио. Леночка стояла у нас за спинами, смотрела в наши, повёрнутые к ней лица спокойными, добрыми глазами и громко кричала.
Когда уехала перевозка, мы не пошли сразу домой - остались во дворе и впервые нарушили режим: сидели молча на скамейке и курили часов до двух ночи.
Лена через месяц вышла замуж, но на свадьбу нас не позвала, а потом и вовсе продала квартиру каким-то грузинам и уехала с мужем к сестре. Писем от неё не было ни одного. Через год умер в тюрьме дядя Павел.
Можно сказать, мы остались одни - Леночка месяцами жила в больнице, там превратилась в бессмысленную чёрную старушку с подбитой лапкой и окончательно разучилась разговаривать. Дома она, когда возвращалась, почти не бывала, бродила, шаркая разбитыми сандалями, по улицам и собирала пустую тару. На вырученные копейки покупала бутылку самого мутного бырла и с неё за минуты уходила в никуда, в полное небытие.
Когда Леночку нашли мёртвую в траве за овощным магазином, ей было всего двадцать пять. На похороны из остальных Елен никто не приехал.
11 октября 2011 г.
Дальше: КАБЛУКИ ►
– Оглавление –
© Константин Стешик, 2011-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2013-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
