С ДВУХ СТОРОН
НЕПРЕРЫВНОЙ ВИТРИНЫ
Споры о том, какой должна быть поэзия, были и будут всегда. Как-то главный редактор одного из московских журналов высказал мысль, что по стихам должно быть ясно, "...ГДЕ (в Москве, Петербурге, Воронеже, Париже) они написаны и КОГДА: в этом году? в 1960-м? в 1914-м?"
Вспомнил я эту грустную историю и вновь перечитал замечательные стихи Александра Стесина. Что бы, интересно, о них сказал мой знакомый?
Возможно, тогда, год назад, я не понял моего собеседника. Наверно, слова "время" и "место" не такие уж простые, какими кажутся на первый взгляд. А может, мне недоступны высокие материи типа: "улица - воздух времени", "флер эпохи", etc, прозвучавшие в отповеди многоуважаемого N?
"ГДЕ" и "КОГДА" написаны стихи Саши Стесина, тоже сразу не скажешь. А стоит ли вообще задаваться этими вопросами? Впервые я прочитал его стихи в материалах финалистов Гумилевского конкурса. Мой друг помог идентифицировать автора, а позднее я списался и с самим Александром. Но, если начистоту, я и сегодня знаю о Стесине крайне мало: живет в США и пишет стихи на русском... Мой ли он сверстник, или ровесник моей старшей дочери - не берусь сказать. Это все бытовые вопросы, к поэзии отношения не имеющие. В ней, как мне кажется, иные параметры, которые характеризуют пространство и время. Иное понятие о молодости, зрелости и старости. А о Париже можно писать и в Воронеже, никогда последний не покидая. Стихотворение все-таки не заметка в туристическом путеводителе.
В стихах А.Стесина опознаваемой Америки нет, или почти нет. Одна-две приметы: то мелькнет в городе Баффало "некий мотель/ малозвездочный, но с колоритом", то вспомнится "одноклассник Джеф Б., самопровозглашенный битник, / растаман, анархист и толкатель пустых речей". России в стихах Стесина тоже нет. Вернее есть, но самим поэтом не пережитая: Россия из чужих воспоминаний; жизнь, пройденная дедами и дядями "в вотчине, где, точно лайнер, трубил завод, / но никуда не имел оснований плыть". Это все "предки" на фотоснимке, "стерегущие родные места", это теперь уже чужая Россия, населенная далекой родней:
На другом конце света родные
люди, выросшие, чтобы стать,
кем положено стать, а отныне
осторожно растущие вспять.
Надо признаться, что стесинская родня - это все мы. Все, кто когда-то верил в то, что "паровоз вперед летит". Кто в конце 80х - начале 90х угадал название одного из конечных пунктов маршрута этого самого паровоза - а именно: Соединенные Штаты Америки (а кто-то даже занял "отведенное купе"). Это каждый из нас, кто и сегодня "все какому-то вслед эшелону/ машет издали..."
Лирический герой Александра - молодой американец русского происхождения, но это не русский эмигрант, а именно американец, пусть и родившийся когда-то в Союзе.
"...и я здесь росток; мне не видно пути
в трех соснах под знаком "тайга""
Связь героя с далекой родиной, увы, очень прозрачна, призрачна и условна. Застряло где-то в голове, что ты - "famous poet from Russia". "From Russia" - таким тебя воспринимают "анархисты-растаманы" в письмах из далекой общаги в Хайфе, где ныне они изучают священный Танах. А вообще-то, когда ты остаешься наедине с самим собой и смотришься в зеркало, то невольно признаешься:
"...сосны на синих холмах далеки
настолько, что кажутся мхом"
"Нет смысла потрепанный атлас листать
с цветком-осьминогом в углу"
Как ни парадоксально, но " в слове "адрес" есть корень "ад"". Трудно находиться "с двух сторон непрерывной витрины": быть полноценным американцем, и одновременно, русским поэтом, со свойственным этим индивидам особым чувствованием и мировосприятием.
Мы еще приспособимся с жизнью текущей сладить,
оправдаем надежды интеллигентных семей.
На прожиточный - с миру по нитке. Пейзаж на слайде,
где газон зеленей и участок неба синей,
как в клиническом воображенье дружка-экстремиста,
где гуляет мое альтер-эго...
Наверно, поэтому категория пространства в стихах А.Стесина полностью уступает место категории времени.
Наблюдение времени - трудная работа. Для того, чтобы различить "восприятия изнаночный шов" поэт должен иметь "внутрь себя направленный глаз". Тонкая оптика, сложнейшая юстировка.
Взгляда не отрывая, глядеть в этот свет-перманент,
этот снег за стеклом в день, когда тебя больше не станет.
В том и фишка, что кажется, можно отсрочить момент,
если только заранее четко его представить.
О чем, собственно говоря, речь? Время - это же "элементарно, Ватсон!" Люди, окружающие поэта тоже знают, что Время есть.
"Есть время покурить и место сесть"
"Время ложиться на бок, и на
переучет в продолжение сна,
точно окошки сберкассы,
очи зашторить. Кончен прием.
Очередь дней на свету, и при нем -
все, чему время смеркаться"
"Время идет. Квартиранты сдают ключи"
"Нет ничего, и все же что-то есть"
Но поэт, на то он и поэт, чтобы исследовать интимную жизнь Времени, погружаться в глубины, проходить через "времени тайный ход". Саше Стесину это удается. Он способен увидеть, как "вечерний циркуль стрелок, / тикая, садится на шпагат". Как "чувств пятерней в промежутке одном / шарит время, в дому, где нас нет". Как "отзвук времени" "нанизывается" "на упругий камертон". Зачем это умение Александру? - А затем, что не удовлетворен он, поэт Александр Стесин, навязанными ему с детства расхожими аксиомами - "время сникнуть, время сгинуть вовсе". Хочется обрести "философскую внятность", для того, чтобы не просто наблюдать, но постичь тайный смысл глагола "быть". Чтобы не проспать тот момент, когда "на левой руке / вечность покажут цифири".
Вот темный зал, где пять раз в день - кино.
Вот таксопарк, где чинят развалюху,
скорбя о том, что время - деньги, но
где захотят такую брать валюту?
Обыватель не "загружается" философскими вопросами. Он "жизнь живет"! Жизнь "равноценного зрителя" - это парад, бравурный марш, "отрепья флагов вдалеке". "Работают все службы быта": нехитрые мелодии раздаются из пивнушки и мобильника, дымят фабрики, наутро сдается стеклотара, угрюмые мужики правят к берегу лодку и грузят в нее "какую-то херовину". Все просто. Но только поэт, присмотревшись, увидит, что это течение - Время, а Восточная река - жизнь, переходящая в смерть. Моряк же этот, с "бычком" за ухом", бубнящий под нос "с самого Вудстока" блюз Хендрикса, никто иной, как Харон.
Это время - река, где непарных ботинок галеры
по теченью плывут. И слышны из ближайшей пивной
фортепьянные опусы в темпе домашней аллегры.
Есть в глазу поэта хитрое такое устройство, что позволяет увидеть, как "в дым / лед превращается", и как, "покрываясь дымкой, / парад проходит"...
Я глаза закрою, на глазное дно
утяну тебя, творенье-не творенье.
Свет умрет и станет звуком, как в кино.
Как за кадром саундтрек. Как примиренье
с тем, что вышло (улови пунктирный звон)
за пределы пониманья, за ограду
одиночества, за дальность этих волн,
пробегающих, как титры по экрану.
Эрих Фромм как-то заметил, что одна из главных экзистенциальных мотиваций человека - ориентация. Поэт и философ Александр Стесин уже сейчас определился с ориентиром в поэзии и жизни: это не МЕСТО, это ВРЕМЯ. Следовательно, вечность.
© Сергей Слепухин, 2006-2024.
© Сетевая Словесность, 2006-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
