|
ТРЕТИЙ БЕРЕГ
НЕЗАЧЕМ ПРИРУЧАТЬ
Солнце садится. В облачном молоке
бродят барашки с розовыми боками.
Это так сложно – не говорить ни с кем,
не оживлять словами цветы и камни.
Не вспоминать, как дикий вьюнок оплёл
стены дворца – садовник неделю злился...
Маленький принц становится королём
и отвыкает верить придворным лисам.
Учится опасаться случайных встреч,
долгих бесед, улыбок и взглядов в спину.
Незачем приручать, узнавать, беречь
тех, кто однажды может его покинуть.
Лучше гулять неспешно вдоль ярких клумб:
хочешь – любуйся, хочешь – сорви да выбрось.
Маленький принц когда-то был очень глуп,
но поумнел, а может быть, просто вырос.
Больше никто не нужен, никто, никто...
Ветер несёт с лугов аромат медвяный.
Режет король парчу, мастеря цветок:
может, хотя бы этот не станет вянуть.
_^_
КИСТЕПЁРОЕ
Так кончается воздух.
Так бьётся о рёбра шторм,
и любое из правильных слов на губах горчит.
Я пытаюсь дозваться, шепчу безъязыким ртом,
я ищу оправданья тому, чему нет причин,
но любая попытка понять, как гарпун, остра.
Обезбрежен и тёмен, шумит океан внутри,
где биение волн порождает глубинный страх,
неспособность однажды вздохнуть – и заговорить.
Невозможность ни выйти на сушу, ни стать водой,
ледяной и бесстрастной, забывшей людей и рыб...
Кистепёрое солнце садится в Твою ладонь,
золотистой икринкой в ней прячется до поры.
И звонит тишина, словно колокол ни по ком,
и качается мир – опустевшая колыбель...
Возроди меня заново – глупым, смешным мальком,
чтоб, оставшись без дома, я вновь приплыла к Тебе.
_^_
ПРОСТОЙ АЛГОРИТМ
Отрицая будильники, встать без пяти.
С этой глупой бессонницей мне по пути,
Ведь известно давно: от себя не уйти,
Сколько землю шагами ни меряй.
Обезлюдела площадь в предутренний час:
Болтовня голубей, монумент Ильича.
Я болтаюсь, бренча, как брелок на ключах
От захлопнутой наглухо двери.
Я железна снаружи, стеклянна внутри,
Не умею молчать, не могу говорить.
Невозможно простой и пустой алгоритм –
Возвращение к заданной боли.
Абсолютно бездомна, условно жива,
Я в дорожной пыли вывожу кружева,
И летают беззвучные злые слова,
Словно пепел над выжженным полем.
_^_
НЕ ПРОВОЖУ
Фонарик, пуговка, блокнот,
заколка, майский жук.
Я провожаю детство, но
никак не провожу.
Прошу: "уйди", гоню взашей,
сама хочу сбежать
за стайкой солнечных мышей
с восьмого этажа.
Они играют и пищат,
и фыркают: "Не плачь,
гляди – вот алый лист плюща,
вот хмурый толстый грач,
такой смешной, такой живой,
взлетит – и будет жаль.
Иди домой и ничего
не вздумай провожать".
_^_
И МОЛЧАТЬ...
Перезревшим, тягучим молчанием полнится вечер,
но в остатке ни слова, ни смысла – одна немота.
Я отшельник, забывший звучание собственной речи.
Я Иона, теряющий разум во чреве кита.
Бормотание рыб, белокрылые сны пеликаньи,
немигающий взгляд, изучающий мир свысока...
Мой поросший ракушками дом шевелит плавниками
и лениво дрейфует в заливший полнеба закат.
И не вспомнить, не выловить голос, плывущий оттуда,
где кончается мир, где живая вода горяча.
Где у самого края бездонной свободы я буду
просыпаться в холодном поту и молчать, и молчать.
_^_
НЕЗОЛУШКА
От серости дождей осоловев,
Февраль туманно стелется повсюду.
Дурные мысли киснут в голове,
Как в раковине грязная посуда.
Не видно серебра – сплошная жесть
Венчает гору плошек и тарелок.
Я выросла из золушек уже,
А сказка до сих пор не подобрела:
Работай над собой, авось к утру
Поверишь в чудо. Но сюжет обманчив.
Оглядываюсь хмуро, а вокруг
Ни принцев, ни сестёр, ни злобных мачех,
Ни праздничных балов, ни верных слуг:
Лишь скучный путь от кухни до кровати.
И некому пожаловаться вслух,
Что мир не отмывается от пятен.
Ворочается сумрак за окном,
Сырые облака, как тесто, месит.
Уныние таскается за мной
Весь этот високосно-долгий месяц.
Закончив насаждать везде уют,
Заветный башмачок достану с полки,
Примерю – и с размаху разобью
На мелкие хрустальные осколки.
_^_
ЛЕСНОЕ
Блеснул заточенный лунный серп,
Прорезав полог тяжёлых туч.
Любой волчок в эту пору сер,
Любой кошмар, как змея, ползуч.
Ослабший ветер прильнул к земле,
Боясь привлечь невзначай беду.
Идём, сестра, в заповедный лес,
Где нас и гончие не найдут.
Испачкан травами твой подол,
А ветви вяжут из кос узлы.
На том холме, где стоял наш дом,
Теперь всё выжжено до золы,
И ведьмы пляшут вокруг костра.
Хохочет ночь, словно пьяный сыч.
Забудь дорогу назад, сестра,
Испей студёной хмельной росы,
И станет горечь почти сладка,
Но раз пригубишь – и в горле ком.
Надежда тлеет в твоих зрачках
Последним крошечным угольком.
Уже не важно, что будет днём:
Позволим лесу свой суд вершить.
Отбросив прошлое, мы уснём
В беззвёздной, пахнущей мхом тиши.
_^_
НЕ ПЛАЧЬ
"Третью осень ты видишь за окнами крыши Парижа,
А сожжённые строки никак не желают стираться."
Предутренний сумрак и спящий Монмартр,
Всё так незнакомо, что кажется – снится.
Не плачь – это просто ещё один март
Ложится на землю сырой плащаницей.
Он держит тебя даже крепче, чем сны,
Чем горький абсент, что разлился по мыслям.
Не плачь – не ломай ледяной тишины,
Что стала последним спасительным смыслом,
И вечность короче, чем шаг до окна,
Мир снова замкнулся в пределах кровати.
И сердцу нет дела, что где-то весна,
И кофе, конечно, на кружку не хватит,
И дым сигареты честней и нужней
Холодного ветра, текущего в венах.
Не плачь – в этом городе грусть не в цене,
А счастье приходит и гаснет мгновенно.
Оно где-то там, за изломами крыш.
Лови – не поймаешь, беги – не догонишь.
Весеннее небо укрыло Париж
Прозрачной и облачно-мягкой ладонью.
Не плачь – это просто уходит вчера,
Оставшись в колоде невыпавшей картой.
Письмо на столе, полчаса до утра.
Весеннее небо над спящим Монмартром.
_^_
ЗА ПОРОГ
Непарность людей признавая догмой,
Удобней приевшийся быт ломать.
Захлопнулась дверь. И отныне дом твой
Не крепость, не райский шалаш – тюрьма.
Не так уж и сильно любила вроде,
Но стёрлись границы "его/твоё".
Отброшенной тенью в прихожей бродишь,
Жуёшь бутерброды – сухой паёк,
Бормочешь, как мантру: "вот мы бы, нам бы..."
Блуждаешь вслепую, как крот в норе.
Покорно вливаясь в ряды сомнамбул,
Ты путаешь прошлую жизнь и бред.
А радио, будто заевший плеер,
Гоняет по кругу то "Queen", то "Сплин".
Но в кухне теперь по утрам светлее,
И с юга вернувшийся птичий клин
Однажды расчертит окно пунктиром,
В системной депрессии вызвав сбой.
Ты сделаешь шаг за порог квартиры
И выйдешь из тени, чтоб стать собой.
_^_
ЭВОЛЮЦИЯ
Я говорю с тобой не своим голосом.
Не понимаю и половины, но говорю.
По монитору сознания бегут полосы,
Месяцы переползают от декабря к январю.
Вот фото в рамке – лица те же, что в зеркале,
Только придётся вглядеться, чтобы узнать.
Прыгать ли с крыши, пальцы совать в розетку ли –
В итоге выйдет лишь беспамятная белизна.
Смирись, иной реальности нам не выдали,
А из этой вселенной так запросто не сбежишь.
Остаётся перерождаться. Эволюция вида
Намного интереснее, чем вера в священные миражи.
Из нашего междустрочья родится другая история,
Более светлая или трагичная – решим потом.
Может, сами же ужаснёмся: не то, не то!
...но попробовать стоит.
_^_
ПОКА Я ЖИВ
Парис ошибся. Трудно выбирать,
Когда ты с колыбели обречён.
Мой брат, мой безрассудный младший брат
Владеет лирой лучше, чем мечом.
Зловещей тенью рок над ним парит...
Кто мог предугадать тогда, давно,
Что яблоко из сада Гесперид
Окажется отравлено войной?
Парис решился... Глупо спорить с тем,
Кто молод и любовью ослеплён.
Теперь же враг стоит у наших стен,
Рокочет гром прославленных имён.
Вздыхает по ночам старик Приам –
Он знает, что пророчество не лжёт
И нашим повзрослевшим сыновьям
Придётся мстить за слёзы наших жён.
Пьянивший поначалу вкус побед
Со временем стал горек, словно желчь.
Герой рождён сражаться – не скорбеть.
Не строить города, а брать и жечь.
Патрокл убит, я снова уцелел,
Ахейской кровью берег замарав...
За Трою, что прекрасней всех Елен,
Я выйду этим утром умирать.
Мгновенья вязнут мухами в смоле,
Отводит потемневший взгляд сестра.
Состарившись на жизнь за девять лет,
Я начал вспоминать, что значит страх.
Копьё Ахилла яростно дрожит,
Предчувствуя стремительный полёт,
Но город мой не взят... Пока я жив,
Он не падёт.
_^_
ОТВЕТИШЬ ЛИ?
Старый мост изогнулся, как чёрный дракон,
Угодивший в капкан безвременья.
И пока он парит над притихшей рекой,
Отражённое небо дремлет в ней.
Серебрятся, взлетая со дна, пузырьки,
Быстрокрылые рыбы – стаями.
Ни истока, ни устья у этой реки,
Берега в облаках растаяли.
Бросишь камень – в ответ разойдутся круги,
Сторож-ветер сорвётся с привязи.
У осеннего воздуха вкус кураги
С горьковатой миндальной примесью.
Только сделал глоток – и уже опьянён
Сожалением о несбыточном,
Смотришь, как выцветает осиновый лён
За ветвистым узором вытачек.
Корни ив сплетены узловатым клубком
И укрыты листвой, как ветошью.
Эхо всплеска летит далеко, глубоко –
Словно кто-то зовёт...
Ответишь ли?
_^_
* * *
Я никогда не верил в чудеса.
Что птица феникс? Пепел да уголья.
Попавшего в бермудский треугольник
Опасно, да и незачем спасать.
Тебе же наплевать на здравый смысл.
Любой, кто служит разуму, юродив.
Но в споре душ, сплетая "за" и "против",
Рождается загадочное "мы".
Так золотом становится свинец.
Так яд переплавляется в лекарство.
Я побеждён – бери мои полцарства,
Иллюзию, проросшую вовне
Сквозь мнимой безупречности фасад.
Мне всё равно, какой подвох в ней спрятан.
Я повторяю вновь и вновь упрямо,
Что никогда не верил в чудеса...
_^_
УТРО СЕВЕРА
"Вот утро севера – сонливое, скупое..."
Вот утро севера – сонливое, скупое.
Рассвет приносит вместо золота латунь.
От быстро тающих надежд воды по пояс,
Но ты доверился дырявому плоту,
Который тащится, куда влечёт теченье:
Быть может, к краю света... Может, и за край.
Ты там очнёшься беззаботным и ничейным,
Воздушней чаячьего лёгкого пера,
И, не пытаясь отыскать знакомый берег,
Сперва научишься ходить по облакам.
Холодный свет сочится утром из-под двери.
В коротком списке – все недавние потери,
И только эта не оплакана пока.
_^_
ТЫ НЕ ПИШЕШЬ ПИСЕМ...
Ты не пишешь писем – глядишь в окно,
Представляя небо как чистый лист.
У тебя есть память – семь тихих нот,
Что когда-то пелись, но не сбылись,
Семь ступенек вверх, семь шагов, семь дней,
Из которых каждый – длиною в жизнь.
Этот мир – колодец, и ты – на дне,
Смотришь, как вода над тобой дрожит.
В ней дробятся блики знакомых солнц,
Тёмной струйкой тянется сладкий дым.
Даже если это – всего лишь сон,
Ты не можешь больше менять ходы
И, в который раз уж начав с Е2,
Оживаешь пешкой в чужой игре.
Даже если это – опять слова,
Ты боишься снова их не сберечь,
Променять на пепел своей борьбы,
Что так мягко льнёт серебром к виску.
Это слишком сложно – на миг забыть,
Как наш мир на проблески счастья скуп,
Как опасно кренятся небеса,
Когда с каждым вздохом кровь горячей...
Ты не пишешь писем, но адресат
Всё равно сумеет их все прочесть.
_^_
СИРЕНЬ
Нет ни ожиданий, ни надежд –
Только бесконечная тревога.
Ставишь в оправдательный падеж
Всё, к чему не подобрать предлога,
Чтоб прогнать из памяти и снов,
Вычеркнуть из нового абзаца.
...Небо перепахано весной –
Так, что больно взглядом прикасаться.
Я шепну беззвучно: "Отомри", –
Выйду в коридор, обую кеды.
Холод зим и горечь войн внутри
Вылечит лишь май, идущий следом.
В нём две трети – страх, и нежность – треть.
Больше нам ничто не угрожает.
Выдохни и выйди посмотреть,
Как сирень цветёт за гаражами.
_^_
ДЭЙВИ ДЖОНС
Порт сегодня шумит, как вина перебравший гуляка.
От слепящего солнца и ветра слезятся глаза.
Разрубая лазурную гладь, в воду падает якорь,
Такелаж сиротливо скрипит: "Возвращайся назад!"
Одолев пять ступеней неверного, шаткого трапа,
Становясь чуть спокойнее с каждым касаньем земли,
Дэйви Джонс представляет, как вскоре вернётся обратно:
Он с тринадцати лет беззаветно влюблён в корабли.
Ловкий мальчик мечтал быть отважным и вольным пиратом,
Жаль, что жизнь, насмехаясь, иначе скроила сюжет.
Если море однажды спасло, будешь должен стократно:
Не пытайся уменьшить количество выбранных жертв.
Дэйви слышал легенду о призрачном чёрном фрегате,
Еле видном среди штормовых обезумевших волн,
Но не думал, что сам от отчаянья разум утратит,
Если выпадет шанс откупиться чужой головой.
Год за годом "Летучий голландец" выходит на жатву.
Абрис бледной луны наблюдает за ним из-за туч.
Раньше душам матросов сам дьявол служил провожатым,
А теперь привечает их Джонс у себя на борту.
Море знает все тайны его, все заветные мысли,
И когда под реестром оплат подведётся черта,
Смерть придёт швартоваться в лагуну за проклятым мысом,
У которого вечный покой обретёт капитан.
_^_
* * *
"Одной надеждой меньше стало..."
Одной надеждой меньше стало...
Яд выпит. Опрокинут кубок.
Солёным привкусом металла
Ночь опечатывает губы.
В бесцельном споре мало правды.
Молчание – как право вето.
Любой миг с вечностью уравнен
Безмолвным, безответным "Где ты?"
Что нам посмертное свиданье?
Забытых богом судят люди.
Мы – прорезь в ткани мирозданья,
Полутона в дурном этюде,
Незваный сон – тяжёлый, вещий...
В нём на двоих одна дорога.
Слепая память человечья –
Надёжнейший из всех острогов,
Где окна – чёрными крестами
В пустынных анфиладах комнат.
Одной надеждой меньше стало...
Иных потерь душа не помнит.
_^_
ПРОСНИСЬ, АЛИСА
Проснись, Алиса. Шляпник не придёт.
Заваренный им чай до капли выпит.
Безумие – как крик болотной выпи:
Наводит страх, сбивает мысли влёт.
Твой мир теперь пустынен и суров:
Песок и пепел, дикое безлюдье.
А во дворце на золотое блюдо
Стекает кровь с отрубленных голов.
Чеширский Кот растаял, словно дым.
Ты спишь у кромки пасмурной воды,
Кошмар твой безнадёжно-беспробуден.
Так птицы вязнут в низких облаках,
И гибель их обманчиво легка.
Проснись. И наяву тебя не будет.
_^_
ЭПИСТОЛЯРНОЕ
Знаешь, паршивое нынче лето – будто февраль, промозглое.
Если однажды чернил не хватит, стану писать водой.
Дом мой укрыт тишиной, как пледом: ни шепотка, ни возгласа,
Пух тополиный промокшей ватой падает на ладонь.
Я бы сложил из письма кораблик, но не заменишь лужами
Моря, и ветер угаснет в тонких фантиках-парусах.
Так и живу, выбираю грабли, чтобы по лбу заслуженно.
Хуже бесплотных мечтаний только тяга о них писать.
Видишь, я жалуюсь на погоду – всё, как велят приличия,
Лишь бы намёками не тревожить память о прежних нас.
Время ползёт через спящий город медленно, по-улиточьи.
Мысли дробя и абзацы множа, маюсь опять без сна.
Эта привычка сродни заразе – мерить слова конвертами,
Прятать за изгородь строчек то, что вслух не произнести.
Только так странно ложатся фразы – путано, исковеркано,
Что перечитывать будет тошно девять из десяти.
Впрочем, я знаю: бумага стерпит, сгинет в почтовом ящике.
Мало ли в мире других печалей, глупых и мелких бед...
Новое утро и кофе с терпким привкусом настоящего
Напоминают: порой молчанье – это и есть ответ.
_^_
ПИТЕРСКОЕ
Ну скажи, не ты ль этот город выдумал,
Сотворил из ливня и ваты облачной,
Чтоб он жил во взгляде тоской невыданной,
Обнимая сердце холодным обручем?
Среди мокрых крыш и фасадов вычурных
Небо стынет сплавом лазури с инеем.
Этот город тушью на стёклах вычерчен,
Тонкой вязью ныне чужого имени.
Всё, что было до, навсегда зачёркнуто,
Всё, что будет после, уже не сбудется.
Не того ль хотелось нам, глупым, чокнутым,
Измерявшим счастье в домах и улицах,
Доверявшим странному и поспешному,
И словам, как выстрелы, метким, точечным.
Этот город смотрит в глаза насмешливо,
Возвращая нам наше же одиночество.
И бежать бы прочь, да пути отрезаны,
Не понять, что найдено, что потеряно.
Утро нас застанет пустыми, трезвыми,
Унесёт все звёзды, оставив тернии,
Возвратит нас к будням привычным, муторным,
На прощанье в губы целуя бережно...
На оконных стёклах потёки мутные...
Ничего другого не нужно. Веришь ли?
_^_
ТРЕТИЙ БЕРЕГ
Май. Опрокинут весь мир в зрачки
Крошечным солнцем – с монетку, с ноготь.
Господи, дай мне ещё немного
Плыть по теченью твоей реки,
Не вспоминая про якоря
И про послушную тяжесть вёсел,
В калейдоскопе грядущих вёсен
Явь подсердечную растворять,
Зная, что главное – впереди:
Света ли край или третий берег?
Я до сих пор, как ребёнок, верю
Компасу, спрятанному в груди.
_^_
|
© Елена Шилова, 2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Надежда Жандр. "Чусовая" и другие рассказы [Высокие скалы стоят по берегам Чусовой – Священной реки каньона, – так называли её коренные жители этих мест. Она змеится, пересекая Уральский хребет...] Раиля Шаяхметова. Мальчик оказался скромным [Мы попали в какой-то мир, в какой-то странный ресторан, где фланировали, сидели, смеялись, разговаривали, курили, выпивали одни только приятные мужчины...] Александр Карпенко. Зов предков (О книге Татьяны Медиевской "Его величество случай") [Мне кажется, я уловил главную, стержневую мысль Медиевской: это – бессмертие рода. Наши бабушки и дедушки – колодец, из которого мы черпаем родниковую...] Владимир Алейников. Моление в начале ноября [От Юга, прогибавшегося книзу, / До Севера, меняющего ризу / На снежное, как в песне, серебренье, / Вынашиваем мы сердцебиенье...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть I [нарежьте мне море лимонными дольками / без чаек отчаянья / море – и только / чтоб был ободок от восхода по краю / и быстрый дельфин как посланник...] Мария Фроловская. Туфелька на снегу [Нас весна сотворила счастливыми и свободными, / без шарфов полосатых, намотанных, как намордники, / и пускай по углам трутся заморозки зловещие.....] Михаил Ковсан. 4 = 3 + 1 [Четверо вместе, один из них – он. Ещё библейская формула, матрица древних рассказиков-притч, в которых трое – мейн стрим, общее мнение, а у него, хоть...] Татьяна Горохова. Живое впечатление от Живого искусства (Духовное в живописи Александра Копейко) [Для меня лично самое важное в картинах Александра то, что он сумел перенести на холст решающий момент радости души, когда первый луч радости обжигает...] Анастасия Фомичёва. Memento mori [29 июня в Библиотеке № 73 – Культурном центре академика Д.С. Лихачева прошло закрытие выставки фотопортретов авторов антологии "Уйти. Остаться. Жить"...] Наталья Захарцева. Сны сторожа Алексеева [Позволь, я расскажу тебе тебя, прекрасную, как летний сон ребёнка. Твоя душа сработана так звонко, что звёзды слышат и слоны трубят, ведя своих слонят...] Ренат Гильфанов. Повод (для иронии) [Я не плавлю сталь, не летаю к звездам. / Круг забот моих узок, апломб забыт. / Но если это нормально: любить то, что создал, / то я буду это любить...] Максим Жуков. Любить иных [Любить иных – тяжёлый крест, / Но крест и вправду непосильный, / Когда средь прочих, остальных, / Полюбишь ту, что из иных...] Елена Шилова. Третий берег [...Зная, что главное – впереди: / Света ли край или третий берег? / Я до сих пор, как ребёнок, верю / Компасу, спрятанному в груди.] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
