ВНУЧКА АВА
Наверное, должен был пройти год, чтобы я смогла получить этот "взгляд со стороны" и описать все свои чувства и впечатления от рождения внучки, от этих странных первых дней встречи с ней.
Моя внучка родилась в другой стране: дочь Аля вышла замуж за голландца и теперь живет в Роттердаме. Муж моей Али, Питэр, показал себя с самой лучшей стороны – все тридцать часов, что длились роды, он был рядом, влиял на Алю позитивно, не падал в обморок и спасал от обморока меня своими успокаивающими, информирующими эсэмэсками. Наверное, из всех нас я была ближе всех к потере сознания, потому что дьявольски волновалась за дочку (так непросто все шло!) и испытывала отчаянное бессилие вдалеке от нее. Но, слава Богу, все кончилось хорошо, и родилась наша Ава, Ава-Евгения.
Аля с Питэром договорились, что если роды будут легкие, дочку назовут именем Адина, которое придумал папа, а если Аля намучается – тут уж она без разговоров назовет дочку Авой, как ей мечталось. Мечта сбылась: Аля намучилась капитально, и Ава стала Авой. Надо сказать, что российская родня все время пыталась склонить Алю к более привычному варианту имени Ава: Эва, Ева. Но Аля была непреклонна и для тех, кто хотел ласкать слух знакомыми созвучиями, просто выбрала дочке второе имя – Евгения. Но Ава все равно осталась просто Авой.
Самое удивительное, что у меня нет ясного и последовательного воспоминания о том первом времени, когда я примчалась к ним в Роттердам. Помню мило украшенную квартиру. Это постаралась мама Питэра – Ханна. На окне розовые флажки с буквами возвещали об имени "Ава-Евгения". Входная дверь была перевязана, как торт, и предъявляла соседям огромный бант из розовой вуали. Вдоль комнатной стены протянулась веревочка, на которую прицеплялись поздравительные открытки, прибывающие от друзей и родных. У них в Голландии есть симпатичная традиция: родители оповещают всех-всех-всех своих знакомых о том, что у них тогда-то родилась такая-то девочка, которую назвали так-то, с помощью одинаковых напечатанных и подписанных открыток. А потом близкие шлют в ответ свои поздравительные открытки, которые целые месяцы красуются на видном месте. И наша Ава уже была владелицей изрядного личного архива с поздравлениями.
Вот и сейчас, описывая комнату и традиции, я медлю и кружу вокруг момента встречи с новорожденной Авой. Помню, что я волновалась. Ава показалась хорошенькой. Конечно, крошечной. Но сам момент затуманился, растаял... Там вообще было много тумана, в этой первой поездке к внучке. Я бы даже сказала – помутнения сознания. Думаю, у всех нас. Сейчас, с холодным умом временно командированного и уже возвратившегося человека, я регистрирую не поддающуюся счету вереницу дней, разбитых на произвольные части и размазанных кратковременным сном.
Но, невзирая на наше помутившееся сознание, Ава завораживала нас фактом появления в нашей жизни! Доселе неведомая и прекрасная, она поражала нас размерами своих малюсеньких пальчиков, рисунком своих миниатюрных ушных раковин, каким-то удивленным взглядом серых блестящих глаз – с уже длинными ресницами. Мы толпились над ней, ахали и неосмысленно улыбались: точь-в-точь, как младенцы. Или безумцы. Ибо кому же, как не безумцам, может прийти в голову включать на всю мощность вытяжку на кухне, чтобы утихомирить ребенка? А мы верили в её волшебное успокаивающее тарахтение.
Мою дочь захлестывали эмоции: говорят, это послеродовый выплеск гормонов. Она могла наклониться над своей ненаглядной Авой, прошептать "какая же ты у меня красивая!" и... разрыдаться.
Окружающее пространство тоже преобразилось и старалось приладиться к новой реальности. Все горизонтальные поверхности заполнились тюбиками, бутылочками, салфеточками и подгузниками. С кухонного стола свисали замысловатые провода аппарата для сцеживания. В гостиную приехала детская люлька из антикварной лавки и расположилась в центре комнаты. До сих пор доминантой в интерьере гостиной был стильный черно-белый портрет знаменитого чернокожего блюзмена. Блюзмен курил, прикрыв глаза. Окутанный двусмысленным дымом, в надвинутой на лоб шляпе, он выглядел значительно, и никто не мог усомниться в его гениальности. Теперь же вдоль его головы протянулась гирлянда из розовых сердечек. Блюзмен, казалось, очнулся от своего гениального кайфа, растерял былую значительность и изумленно выпускал густую струю дыма прямо в нарядные сердечки.
В доме восхитительно запахло младенцем!
Но наша восхитительная Ава, намучившаяся за компанию с Алей за тридцать часов своего продвижения на свет, имела очень мало сил, чтобы здесь адаптироваться и скорее зажить безмятежно. Поэтому она принялась плакать. И отказалась спать. А после плача и без сна у нее также неважно получалось и с сосанием, в общем, вы понимаете... Такой счастливый маленький ад. Полная утомления и гормонов, Аля идентифицировалась с ребенком и тоже начала плакать, не спать и не есть, потому что ей стало казаться, что "это" теперь навсегда будет так.
Мне было очень жалко Алю – больше, чем Аву. Мне хотелось спасти моего ребенка, мою Алю, от этого маленького розового фюрера, который терзал ее целыми днями. Поэтому я кинулась заменять Алю, где только можно. Чтобы она могла немного отдохнуть. Начались наши с Авой ночи в гостиной, позволявшие ее родителям хоть чуть-чуть высыпаться. Но, вызволяя Алю из бессонного морока, я тоже лишилась инстинкта самосохранения. По той же схеме, что и у Али, у меня произошло отождествление с моей взрослой девочкой, и я тоже перестала спать. За компанию с ними обеими. И у нас получился коллективный женский бунт.
Ночи напролет я пыталась утихомирить плачущую Аву: я пела ей песни, шикала и подвывала, качала и кружила ее по ночной гостиной. Я придумывала конструкции для облегчения своей участи – что там говорить, все-таки в тот период я была гораздо разумней отчаявшейся Али. Помню, я приладила к компьютерному стулу на колесах специальное мягкое ложе для младенцев, в котором часто лежала Ава, и, откинувшись на диване, ногой вращала сиденье стула вместе с Авой, имитируя укачивание. В большом окне виднелся ночной силуэт колокольни с часами. Я поглядывала на светившийся циферблат, и мне казалось, что ночь движется медленнее часовой стрелки. Каждые три часа я носила свою внучку в спальню к Але на кормление. И старалась протянуть чуть подольше, чтобы дать выспаться своей дочке.
По выходным у меня были выходные, и на вахту заступал Питэр. Постепенно Але удалось успокоиться и отдохнуть. Ава научилась сосать без дополнительных приспособлений, что упростило процесс кормления. Пелена безумия начала спадать, а открывшаяся перспектива зарумянилась.
Я жила в крошечной квартирке неподалеку от Али с Питэром. По утрам я возвращалась к себе, но заснуть не могла. Промучившись два-три часа, я проваливалась в неспокойный, напрочь сбитый сон. Для лучшего засыпания я придумала себе специальный завтрак: бокал сухого вина и банан. Помогало!
Однажды меня посетило сновидение: будто сидят мои родители и едят сыр. Тут в Голландии любой, измученный санкциями, россиянин сразу на сыр наваливается, и я была не исключение. Но во сне сыр ели мои родители – невозмутимо и с аппетитом. А у меня (во сне) на руках был младенец. Долгое время был. И измотал меня вконец. И я будто с отчаянием кричу своим родителям: "Да перестаньте же есть сыр! Возьмите же, наконец, у меня ребенка!". После этого сна я поняла, что нуждаюсь в отдыхе не меньше Али, и мне пора назначить еще один выходной.
Интересно, что все мы потихоньку впали в регресс. Аля плакала, как маленькая. Ханна временами в каких-то обмолвках обнаруживала бессознательное материнское желание остаться втроем: она, ее сынок и ее внученька (читай – доченька). Я во сне мечтала о родителях, которые пришли бы ко мне и спасли бы меня (читай – маленькую девочку) от усталости. Кажется, и Питэр порой терялся. Все роли перепутались: прошлые и настоящие. Где и кто родитель или ребенок – зависело от ситуации. Реальность уплывала...
Но в прихожей рядом с нашей одеждой висела крошечная курточка Авы – величиной с воротник куртки Питэра. И это была самая реальная реальность! Ава, крошечная, но настоящая Ава, уже умудрилась захватить нас в свой плен. Навсегда. Она не путалась в ролях и оказалась самым адекватным человеком в данной ситуации. И я, нянчась с Авой, чтобы в первую очередь отстоять покой моего ребенка – моей Али, – я незаметно, исподволь, оказалась в полной власти ребенка Алиного. И тут я поняла, что это и есть алгоритм зарождения любви к внукам: через любовь к своим детям и желание им помочь, во что бы то ни стало.
Поняла, потому что я уже очень сильно любила Аву.
© Ольга Самарина, 2025.
© Сетевая Словесность, публикация, 2025.
Орфография и пунктуация авторские.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Так возвышает родина, поверь... [Стихи лакских поэтов Руслана Башаева, Миясат Шурпаевой, Патимат Рамазановой, Мирзы Давыдова и Патимат Штанчаевой в переводах на русский язык.] Виктория Орлова. "Увидеть Париж" и другие рассказы [Ох, как же дружно жили они! Небогато, даже на море никогда не были, всех сокровищ – библиотека, хрущёвка двухкомнатная да дача-сарайчик на шести сотках...] Александр Карпенко. "И, взявшись за руки, шли двое..." (О романе Бориса Гриненко "Признание в любви") [Эта книга стала для автора смыслом жизни. Написать и издать её – подвиг. Это книга-долг – живого перед ушедшей...] Наталья Захарцева. Улица Троллейбусных Скворцов [Ведь всё, что воздаётся, всё – добро. Мы лучшие конструкторы миров. Вы просто не пытайтесь их разрушить...] Владислав Китик. Я весны моей всё ещё пленный [Пробуждённую ночь я приму, / Помогая атлантам, на плечи. / У неё я на память возьму / Трудный дар человеческой речи...] Ольга Гурилёва. Всё то, что случилось с нами [Так тут и было веками, / Как в самом начале всего: / Только любовь и бог – / Всё то, что случилось с нами.] Михаил Ковсан. Гроб некому вынести, или Улыбка Гагарина [Улыбка Гагарина стала не такой широкой и белозубой, как раньше. Поговаривали, что его и вовсе одноцветно закрасят, только деньги найдут. Но пока деньги...] Ольга Самарина. Внучка Ава [Ава, крошечная, но настоящая Ава, уже умудрилась захватить нас в свой плен. Навсегда. Она не путалась в ролях и оказалась самым адекватным человеком в...] Николай Хрипков. Любовь с первого слова [Ну, мир! И что мир? Что же, интересно, о нем наразмышлять можно? Мир – он и есть мир. А Бог? А что Бог? Бог – он и есть Бог. А человек? Две руки, две...] Юлия Великанова. Будь его Солнцем, или Мы просто об этом не думаем (О романе Андрея Кошелева "Валери") [Наше бытие во многом рассчитано на глаза и зрение, на зрительное восприятие. Процентов 70 информации мы получаем и воспринимаем глазами. Зачем задумываться...] Дом вынимает пламя (О книге Веры Полозковой* "Lost and found") [Новая книга Веры Полозковой – собрание стихов, короткой прозы и фотографий – сильный эстетический опыт противостояния смерти...] Владимир Ив. Максимов. Ничего не требуя взамен... [Любой календарь – не без вычета, / Но тёплая осень – особенна: / Она, словно гречка, рассыпчата, / И солнечным маслицем сдобрена...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
