одеялом пуховым
навряд ли заманишь в силки меня
эта ночь просто снится
а утром проснешься белым бело
уходя не уйдешь
только дверь тихо скрипнет мороз гоня
эта ночь на ресницах
да счастье увидеть с ума свело
то ли песня
а то ли вспорхнула взлетела
печаль твоя
этот день изойдет по капели
да прямо к пруду к пруду
заметет закружит заснежинит
следы и тепло тая
этот день разбежится и сгинет
в обрывках ненастных дум
и прихватит морозцем
на станции где поезда раз в день
два притопа да фляжка
всего и тепла
вокруг
эта ночь длинный росчерк
в замерзшей зеркальной живой воде
не согреешь и не обернешься
да только заплачешь вдруг
я последняя точка мой адрес москва точка ру
я последний вагон уходящего в сторону лета
паровозика щастья
я утро в сосновом бору
я улыбка плисецкой и светлая грусть без балета
я теряю друзей я теряю свои имена
запираю свой ящик стреляю в упор почтальонов
посылаю страну
как ни странно но та же страна
очень любит меня всем либидо своих регионов
мне бы влиться в дома из-под кранов как из-под полы
раствориться украдкой размыться по кафельной плитке
и по зеркалу стечь быстрой каплей
но шансы малы
я последняя точка
девятой симфонии шнитке
прошелестит и улыбнётся
поймай попробуй этот миг
безумный марс на дне колодца
труби в атаку не томи
за красоту довольно платы
в десяток мирных городов
и хирургической заплаты
и щебетка птенячьих ртов
прошелести и ты над ухом
не задевай моих мощей
будь милосердной бытовуха
их бин не твой их бин ничей
так больно
так шикарно стелет
твоя немыслимая ложь
что чахлый дух в болезном теле
взывает к жалости святош
а те
румяны и вальяжны
скупают слёзы за гроши
и нет ни святости ни даже
прикосновения души
и ночь камином поднимаясь
к безумной пропасти времён
ведет к забвению прощаясь
и в изголовье гасит стон
не сидится на месте
возможно ль в мешке утаить
ту колючую гордость
ту леность болюче-тупую
ту привычную слабость в хрусталике
что альтаир
не откроет
хотя и не сможет сокрыть что волнует
не сидится на месте
и тяга к познанию мест
где вдали от прогресса плодятся забавные йети
отмерла рудиментом
угас отболел интерес
что же думать о смерти
о смерти?
о смерти???
о смерти.
не сидится на месте
так выйдешь в ларек за ещё
и настигнет тоска
и накроет так щедро и ярко
что не сможешь вернуться в себя и к себе нипочем
и к утру доболишь отдымившим оплывшим
огарком
не допускать в нии поэзии
ни под каким таким предлогом
того курчавого с претензией
на волшебство и звонкость слога
а он идёт и не пытается
через забор ползком и в вечность
вахтёру вжик серпом по яйцам
мол полежи любезный неча
и прямиком в аудиторию
глаголом оды жечь на партах
да переписывать историю
вплоть до инфаркта миокарда
но дрогнут плечи за которыми
взметнутся клочья студбилета
шмальнёт отчаявшийся вохровец
вослед небесному поэту
назовусь хоть сидоров иван
пусть что евдокия кузнецова
запишусь в пииты намба ван
да взыграет кровушка отцова
отобью ведмедя у цыган
нареку лексан сергеич пушкин
он да я да верный мне шотган
против нас
дантес
мартынов
пушки
взвод расстрельный
президентский полк
мы прорвемся только б не из града
только бы вертинский не умолк
в дебрях ботанического сада
назовусь хоть сидоров иван
пусть не евдокия кузнецова
лают псы да чешет караван
да пустеет амфора с перцовой
возьмём тоски ноль пять на рыло
закуски блок да пастернак
бухнём ссутулимся бескрыло
и отвечать за каждый знак
что не прочли не потрудились
не удосужились постичь
теперь развязка или-или
под полировку федя дичь
да разойдёмся в смысле праздник
а не по разным сторонам
и не моги ни в коем разе
никто мешать тоскливым нам
ради чего святого
тесно в стволах от пуль
долго ли ждать второго
в жаркий такой июль
кто опознает чудо
кто наплюет в лицо
чудо из ниоткуда
лезет игла в яйцо
неподотчетный глазу
и золотым словам
отче ушел на базу
сына оставив нам
ради чего святого
тесно в строю от пуль
жить/умирать ab ovo
жаркий такой июль
только выглянешь
тут и настигнет
жарким залпом проныра-картечь
помоги
помоги
помоги мне
и прервётся забулькает речь
что до памяти
это ли память
пара писем да фото в углу
тишина
тишина между нами
да летят позывные во мглу
где-то там
в глубине горизонта
отзовётся
привыкшая течь
песня длинная линия фронта
только выглянешь
тут и картечь
разминёмся ли
не разминёмся
только выглянешь из блиндажа
забываешь прощаешь клянёшься
под картечью от страха дрожа
что до памяти
это ли память
сотня кадров в секунду и всё
тишина
тишина между нами
да пропахший войной чернозём
по новостям не видно края
эпохе вечных перемен
не долго музыка играет
границы гордых ойкумен
соприкасаются и рвутся
под шашлычок потешных войск
где имена что отзовутся
по ком всплакнёт продрогший воск
бесцветный гений шпионажа
лишь позывной да медальон
команда молодости нашей
уходит в звездный водоём
не останавливайся
дальше
живешь движением
живешь
да так что дом многоэтажный
с трудом скрывает молодежь
[всего на миг остановилось
пространство вжатое в пробел
и нет ни импульса ни силы
лишь равновесие в себе]
а после
будет просто после
ни вдохновения ни сна
цветы возложенные возле
да полуголая сосна
[всего на миг оставишь тело
глядишь обратно не войти
не то шальная пролетела
не то столкнули на пути]
кто ни придет
тебе отрада
поймет и примет без суда
хотя подумаешь
ведь правда
оставь надежду всяк сюда
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
