Зёрна - о стены - словами.
Теряли, терялись.
Плакал, сухими губами хватая блесну.
Падай, плыви. Не надышишься.
Не попрощались.
Тёмные омуты. Время от века - ко дну.
Зыбкие тени кружатся и медленно тают.
Мёртвые блики, следы угасающих лун.
Вслед за тобою они улетают... летают,
Вместо меня оставляя песок и золу
Там, где почудилось. Лишь поманило. Не сбылось.
Порванный ветер коснулся застывшей воды.
Мимо проходят и думают: что-то случилось,
Если на небе по-прежнему наши следы.
Нарисуй меня рядом, как ты рисовала судьбу.
Белокрылых снежинок полётом закат опоясан.
Погляди через поле бескрайнее. Станет ли ясно
Или станет печально. Попробуй зимы ворожбу.
Васильки в январе? Говоришь, не бывает? Молчи.
Этот самый январь иногда живописен не к месту.
Обнимает снега, как жених обнимает невесту
И бросает тебе голубые от неба ключи.
Протяни же мне руку, войдя в восходящий поток.
Стань такой же снежинкою в белом причудливом платье.
Бестелесные двое мы. Счастье - извечно некстати.
И поди разберись, где его потаённый исток.
Солоны твои губы, когда мы с тобой на весу.
Ты смеёшься и плачешь. Ты плачешь - и снова смеёшься.
Только я опускаюсь. Скажи "остаюсь". Остаёшься?
Нарисуй меня сверху.
Небо тринадцати крыл, что пытался спасти я,
Сникло, рассыпалось, сгинуло... Было ли, нет?
Плачь, уходя, даже в голос, моя Византия.
Завтра - другое, и свет запорошит твой след.
Выйду на мостик, гримасой лицо опечатав.
Солнце в кильватере. Имя - укор облаков.
Как же читать без прелестных твоих опечаток?
Как же искать вдалеке от твоих маяков?
Время волнуется, словно бы море и воздух.
Прочь побреду, и внезапно коснутся меня
Точки-тире... серебристая азбука Морзе.
Дальний привет твоего неувядшего дня.
Будто уличный шмель, высоко пролетел вертолёт.
Небоскрёбов глаза словно листья деревьев столетних.
Троекратное тождество - город, железо и лёд -
Урбанически райское...
В белом безумии летних
Фосфорических сумерек лёд не растает.
Не верь.
Минус тридцать в душе, и хотя бы изжарься снаружи.
Двухэтажный автобус как некий невиданный зверь.
Можно ехать домой, но и там не укрыться от стужи.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
