ЛИНИИ ПРАВИЛЬНЫЕ, ЧЕТКИЕ И КРАСИВЫЕ...
Нет, не в заячьей губе дело. Я видел, как родители учили ее плавать, - они кричали друг на друга и отталкивали друг друга от нее, - как считали, что другой все неправильно объясняет и она может даже утонуть от этого - но за нервным и злым их плаванием заметно было другое: накопившееся раздражение.
Плавать она не научилась. Мы уходили с ней в лесок, маленький, между тремя асфальтовыми дорогами, а еще с одной стороны было озеро.
Мы говорили о разном, я часто не понимал ее из-за нечеткой дикции, необычного голоса, но мы шли в лес и разговаривали. Там было мало людей, мне не хотелось, чтобы люди нас видели вместе. Я стыдился ее, вот что, и себя стыдился - что обращаю внимание на ее физический недостаток, что это важно для меня. Некоторые детские воспоминания остаются надолго, навсегда - и не обязательно самые сильные или важные.
Она говорила что-то, и если я не понимал, то переспрашивал один раз, второй - а третий уже было неловко.
Она рисовала странные картинки: люди там были видны не полностью, а частями, они шли в разные стороны, друг от друга; нарисованное распадалось, терялось; то, что она изображала, будто находилось не там, откуда хорошо видно зрителю, не там, где линии правильные, четкие и красивые.
- Тебе нравится? - спросила она.
- Что?
- Тебе это нравится?
- Что?
- Тебе нравится?
Я улыбался, будто не разобрав, толкал ее в спину, кидал мяч, она должна была бежать за мячом. Она слушалась меня, но иногда начинала кричать - громко, совсем неразборчиво, и мне хотелось не видеть ее никогда больше. Она успокаивалась, если я клал руку ей на плечо, но успокаивалась не сразу. Мне было жалко ее - никто не хотел играть с ней - но нельзя было показывать жалость, это-то я понимал, но не понимал я тогда, что ничего не надо было специально показывать: ни того, что мне казалось хорошим - как я успокаивал ее, поглаживая плечо - ни того, что мне казалось плохим, неловким. Надо было переспрашивать ее, пока не поймешь и сердиться на нее, если она жульничала, и улыбаться ей - ведь, бывало, она говорила что-то смешное, хотя тоже странное.
Надо было переспрашивать, пока не пойму, вот в чем дело, думал я потом, сейчас. Она же знала, что не такая как все, и не случайный намек на это был ей обиден, а нежелание ее понять.
Однажды она все же поплыла. Она крикнула, чтобы родители отпустили ее - и они вдруг послушались, пошли рядом друг с другом, молча, осторожно, близко от нее - они отпустили ее, и она поплыла и позвала меня, совсем неразборчиво, она позвала, чтобы я все видел вблизи, но я сделал вид, что не понял, я разговаривал с ребятами и решил, что они будут смеяться надо мной, над нами. Я сделал вид, что не понял, хотя научился ее понимать - а другие ребята действительно не разобрали ее слов.
У меня была тогда большая компания, это редко случалось - только в тот день. Она вышла из воды и не посмотрела в нашу сторону. Мы не увиделись с ней в тот день, и на следующий тоже. Ее родители были спокойны, не кричали друг на дуга, но и не разговаривали, меня она будто не замечала - хотя за что?
Я понимал за что, потом лето кончилось, все чаще шли дожди, тяжелый и мокрый мяч лежал возле сарая, никто не взял его с собой, в город, лето кончилось, все прощались друг с другом, и с ней тоже прощались, ребята подходили, улыбались ей, и она тоже улыбалась, а когда подошел я, то она была серьезна и сказала какую-то длинную фразу - но в тот раз я действительно не смог ничего разобрать.
© Михаил Рабинович, 2012-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах [Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...] Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём [Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...] Алексей Смирнов. Два рассказа. [Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...] Любовь Берёзкина. Командировка на Землю [Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.] Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду [Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.] Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней. [Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...] Аркадий Паранский. Кубинский ром [...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...] Никита Николаенко. Дорога вдоль поля [Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...] Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц) [О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.] Дмитрий Аникин. Иона [Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
