я кажется чувствую (кажется)
как ты дрожишь
когда эти строки читаешь
как каждою клеткой
исследуешь (кажется) древнее
право на жизнь
какой-нибудь птицы
вне
воздуха корма и ветки
я чувствую (кажется) то же что
чувствуешь ты
и кажется тоже дрожу
как над каждою строчкой
над темой (нет кажется телом)
твоей пустоты
которая каждою клеткой
заполнится хочет
5.
картину репина не ждали - а с ней тем более меня
три дня я штурмовал вокзалы - дремучей мелочью звеня
три дня под кассовым порогом я извивался - шут горохов
перед кассиршей как пред богом являлся - груб порочен лох
на перекличку: "ангел Женя, жду главного из всех чудес!"
но был опущен перед всеми и выдворен из-под небес
провинциальным психопатом невеждой не берущим в толк
что нет такой страны - Надежда... и мыса - Добрая Любовь...
4.
- Бурлюк на "Волге" - футуризм в быту?
я будущее медленно тяну
на лямке из аорты...
наше "буду"
тут за грудиной
севшее на мель
любовью переполненное сердце...
товар добротный - жаль его бросать
тем более - так много обещало
тем более - ну как еще связать
две точки те на карте...
ты сказала:
"Уменье птиц - не в том, чтобы летать,
а в том, чтоб не упасть, когда устали..."
3.
проснулся - подошел к столу с листа
где вечером по грот экипирован
был стих - зияла в строчку пустота
и Ной бродил по палубе взволнованный
его я направлял тебя спасти
и снаряжал терпением тирадами
на всю длину бездонного пути
где каждый узел был сочтен и задан мной
я знал что я - потоп что я смету
когда нагряну я готовил смету
всем разрушеньям я зажег звезду
чтоб вы не заблудились в бурю эту
я все учел и подготовил тварь
себе на смену чтоб тебе на пару...
но ночью Ной пропил мое "Прощай,
мы никогда уже не станем старыми!"
пропил его с друзьями - три глотка
какого-то слащавого сиропа
да что ж... не ной! до нового стиха!
до нового - до страшного потопа!
до ненависти возведенной в куб
нет - тысячи кубов воды несущей
всего лишь строчку-досочку: "Мой друг,
я никогда уже не стану лучше..."
2.
кто скажет с чем сравнить беду мою тоску мою нору мою
гнездо мое бытье мое - отныне
мои друзья не лебеди а голубье да воробье да воронье
да галки на картине...
такое настоящее - хрипящее сипящее галдящее
базарный день и только!
кто кормит птицу клавишей - тому музЫкой давешней
ответствовать на полке!
на порку вызываются паяцы чьи акации
перетравили - стольких!
Борис и Осип - каяться! Марина - отсветается
и Анна - плииз на порку!
...любимые
вы кинули меня в стране без имени
а столькому учили!
все оказалось липовым вот только осень - всхлипами
да розги в ветках скрипнули
да ливни засучили...
1.
good luck на боли - церковь на горе
поклонной? кланяюсь тебе
целую твои мокрые ладони
от слез от жизни врозь
от розог роз -
на прошлый день забвенья
от занозы
прощенности
и снов несовпадений...
я прошлое твое тяну всерьез
так было нужно...
помнишь
ты сказала:
"Уменье птиц - не в том, чтобы летать,
а в том, чтоб уносясь в иные дали,
себе разрывом сердце не порвать..."
1.
ночь в вагоне и тридцать минут на маршрутке...
(а у нас уже птицы поют - не хотите ли птиц?)
два неловких письма восемь строк и вино в промежутке
до утра моя радость до дна до подсохших ресниц...
что ни буква - то весточка песенка легкая пенка
(а на свежую голову - снова нашел божество?)
это просто весна небольшая но все ж переменка
а отсюда и блажь - виртуальное но баловство...
(и наверное - в лес! да на ель! да под ель! да на волю!
под прикрытие зябликов - ну-ка дотронься сорви!)
где-то катит состав по огромному черному полю...
не грусти моя радость... живи моя радость... живи...
2.
значит будем стареть - ты как дерево я как песок
ты пойдешь на растопку я буду замешан в цементе
впрочем... хватит о вечном тем более здесь - не Восток
и тем более там - все так сложно в текущем моменте
так о чем я? среда двадцать три двадцать пять по Москве
а по Риге наверно на целую жизнь опозданье...
это все же - среда и никто ни одно дабль вэ
даже очень тройное не сможет скосить расстоянье
ты сказала - давай собери свои вещи в рюкзак
и айда на вокзал! это просто но так откровенно
я еще никогда слышишь ты? ни к кому не сбегал
и твоя благодетель не будет увы исключеньем
я уже ощущаю себя запоздавшим письмом
что же станет когда наконец доплетусь до подворья?
"Я ждала Вас в ХХ-м... Году в 92-м...
А сейчас, извините, другое столетие, sorry..."
впрочем хватит о личном мое скучновато досье
ничего необычного - родственничек заграничный...
может снова о вечном? так вот - мы у господа все
на одном волоске... и по-моему входит в привычку
долечу ли пухом дотянусь ли прахом -
где-то есть то деревце с фиговым листком
с бронзовою кожицей маслянистым запахом
на прелестном острове - знать бы на каком...
нет его на глобусе нет в литературе и
кажется во времени нет координат
но цветут на деревце маленькие дули две
остренькие дули две в стороны глядят...
и недосягаемый а не взор черешневый
манит птицу певчую бронзовый искус -
долететь хоть пухом! дотянуть хоть перьями!
эх тоска фиговая - фиговая грусть...
ей богу
я надышаться - не могу!
я задыхаюсь понемногу
на Вашем душном берегу!
(...Вы Пьете Чай
у Вас на блюдечке
Ваш Вечно Тихий Океан
пирожные свернулись трубочкой
как карты дальних сладких стран...
Вам можно - все
Вам можно хмурой быть
и рассмеяться невзначай
забыть меня
меня забыть...
Вам можно все -
Вы Пьете Чай...)
марина! кем я - Вам?!
в безденежьи
и в безнадежности своей
в своей бездарности теперешней -
пророк? порок? плэйбой? плебей?
каким неправильным течением
каким скучнейшим из искусств
я был отправлен в заточение
сюда - в бермудский омут чувств?
(Вы пьете чай - у Вас на скатерти
лежит разбит как паралич
кусочек рафинада-катера
"чайковский петр ибн ильич")
марина! дайте!
блюз - проклятие
но кто не грешен был когда
в объятья шел как на распятие
и в губы - будто в поезда!
марина! дайте - как покойнику!
как в первый но - в последний раз!
(...в пыли зевал на подоконнике
Вишневого Варенья глаз...)
2.
мой джаз? нет он не манит сексом - фоном
ему я подобрал бы сердце с тромбом
под блузкой голубого цвета слез
о том чему не сбыться
блюзко
ровно
мой джазовый аккорд звучит как в коме
(наверно) голос господа под гомон
контрабасистых ангелов -
мой блюз
играется обрывисто
неровно
как ставни покосившегося дома
играют ветер -
так в чреде берез
найдется клавиша - запавшая настолько
что память и не помнит суть восторга
пустившего весь поезд под откос -
а только то
что - было
и всерьез!
мой джаз - дитя чей мозг уже подрос
до знания любви:
что на заборе -
святая правда сердца и стрельца
и в этом столько ж счастья
сколько горя!
...кровью от лица
отхлынут волны и утихнет вскоре
мой джаз - как бесконечный гул конца
из раковины вытекшего моря...
3.
я не помню до еды иль после
или вместо - но на материк
мне природой выписана осень
золотой таблеткой под язык
чтобы я бродил по сей натуре
и переворачивал листву
чтобы в пожелтевшей рецептуре
раскопал ответ - зачем живут
вне любви
вне знания итога
вне на то каких-нибудь причин
я лечусь тобою время бога
снадобьем просроченным твоим...
начитаюсь Ремарка пойду и куплю кальвадОс
подмигну профурсетке (пусть верит что жизнь не напрасна)
и наверно влюблюсь и конечно немного всерьез
до немого такого смешного но все же - несчастья...
воздух дерзок и свеж да и мне-то всего сорок два
да и хвост пистолетом а значит и вечность на мушке
я еще расстреляю свой прикосновенный запас
как обычно пустив в молоко поцелуем воздушным
я еще подберу к тебе свежую рифму - любовь!
но увы - не теперь потому что до одури падок
на чудесный напиток кальвАдос - зеленую кровь
из немного подгнивших прошедшею осенью яблок...
1.
и хочется жить и колется смерть
и в окна с околицы пялятся раки -
им скоро краснеть и у каждого злака
в глазах очевидная тяга созреть...
безлюбье мое! не грызи не кори
за то что дряхлеешь со мной год от года -
я сам бы тебя придушил до зари!
но я и лягушку не в силах убить
а ты к сожалению тоже - природа!
2.
аквариум заполненный безрыбьем
розариум насыщенный безрозьем
такая концентрация не жизни -
отныне лист и ветка - только порознь!
любовь не умирает? мрет как мамонт!
а после - наступает век разумный
век многолюдных бронзовых мельканий
и золотого мертвого безлюбья...
3.
ты видеть меня не желаешь и жалишь
лишь ближе на шаг подойду
змеелюбка
ты целую свору гадюк выпускаешь
шипящих
согласных с тобою ублюдков!
они отравляют и очно
и мощно
рвут медные узы столбов с расстояний -
мосты телефон телеграф
даже почта
тобою немы и захвачены в камень!
но это ж медузья повадка горгонья -
сей труд не ценить и бояться украдкой
(чтоб не отразиться в глазах отрешенных)
итог подвести:
все - мертво
все - в порядке
4.
я знаю меру миру!
мне ковать
прокрустову
чугунную кровать!
мне сталь варить
на нужды гильотины!
все измеряется умением лежать
подлизывать вставлять и подставлять...
а остальное - лишнее
кретины!
5.
мой светлый ангел (что ты?) где ты?
проходят годы (естся хлеб)
ты (верно) шефствуешь по свету
да я уже - оглох (ослеп)
иссох и пыльными губами
я еле-еле шевелю
и шепелю "люблю..." веками
и веками шеплю "люблю..."
как мальчик каменный занозу
мой отвратительный склероз
еще нащупывает образ
однажды впившийся - до слез...
я - наше поколение зимы
и незаметно стал одним из многих
чьи дни как пять копеек сочтены
метрошным турникетом однобоким
я - наше поколение читать
в пролетах между станциями Хэма
(интеллигентно в голову не брать
старушечьи попытки отодрать
от старика и моря и сиденья)
я - наше поколение мечтать
на кухне в одноклеточном угаре
когда-нибудь куда-нибудь слетать
хотя бы с принцем маленьким напару
хотя бы даже с пешковым - на парму
а может с маргаритой - из окна...
(российская империя - тюрьма
тогда еще не пели под гитару)
я - наше поколение тоски
Цветаевой - по горю
Пастернака - по простоте
и разные куски
замысловатых музык и картин
сводить в один но искренний спектакль -
трагедию! - где учишься грустить
и даже тихо очень тихо плакать...
я наше поколение - любить
(не лапать по загаженным подъездам
а с расстоянья) чаще - безнадежно
от обожанья слов не находить
любить тебя "так искренно, так нежно
как дай Вам бог" хоть раз любимой быть!
и быть вообще хоть как-нибудь любимой!
в отсутствии
людей
прошедших мимо
метрошных турникетов
корми меня бабушка с маленькой ложечки
жир рыбный... жар птичный... жук майский...
мир рыжий как мамины новые лодочки
цветастый как термос китайский
букет... запах астры бессчетно тысчинками
салюта развеян по радужной комнате
день пестрою переводною картинкою
не раз еще ляжет на памяти окна те
что с видом на сорок лет кряду... что месяцем
все больше туманятся... разве - на донышке
стекло кашей мутною манною светится
и греется масляно солнышком...
когда на "ау!" я уже ничего не отвечу
(не вечен боец и у каждого свой аустерлиц)
не стоит окно закрывать - утро выступит певчим
а между сраженьями принято пестовать птиц
сокроется в облаке образ скворчонка в скворешне
и чувства нащупают щастье в среде облаков
и частью тебя станет вечность и наимудрейший
прильнет неразумным причастием к слову любовь
стыкуются дни между ними зазор незаметен
и прочен забор за которым ничто не узреть
и вот выползает на свет отрицание смерти
вполне обязательной рифмой к понятию смерть
вновь карандашик волшебною палкой ползет по бумажке
буковка к буковке льнет как букашка к букашке
и запятую поставить не может не хочет рука
леность такая чудесная леность такая
что продолжалась бы и продолжалась
но
краем
глаза заметил, что вот и закрался за край,
и возвращаться пора из того заповедного рая,
где каждый звук сам себя под сурдинку играет
и затихает, как
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
