мыло с березовым дегтем
лечебница волчебница
по взаимному согласию
подорожной родины
приколоченной к земле
граненым гвоздем событий
юго-западным ветром
переулки за ночь промыло
выйди в теплый январь
погреться где солнце
лижет голые ветви яблонь
в душевой стоит запах
чужого рта струйки
горячей воды стекают
по ее груди по ее спине
словно в ложбинках
струятся змейки
между белыми
и зелеными камнями
солнце расплылось
самодовольно
в закрашенном окне
а за окном ждет
девочка с косой
стоит на самом углу
всех расстояний
между монастырями
помнишь в том баре она
мы потом еще поехали к
я потом еще до трех писал
а сам клавиш не различаю
да прям уж там оборжаться
прибери яблоки с пола мерин
кто он такой что за крендель
кейдж ог эйр во как проперся
типа добрались нормально
по любому вроде уже не болит
ты смотрела тень за сердцем
там еще снимался этот как его хрен
она все время читает толстого
глаза портит при таком свете
помнишь когда мы познакомились
все эти разговоры я помню наизусть
замьютили минус двадцать это точно
гребаные таксисты полста содрали
думал не доберусь та еще колымага
в какой-то волге и курить нельзя
где вчера говоришь проснулся
нет уж поставь эту еще раз снова
во-во все оно к тому и идет наливай
да ничего просто вчера писал до трех
нет не поеду лучше пойду домой
она потом кажется куда-то пропала
не помню слушай у тебя есть
дай до пятницы если можешь
она уже уснула тише
сейчас в коридор выйду
я тут тихонько сижу один
наушники и чай с лимоном
весь день читал этого жидка
второй том видел проза очень
еще днем спал часа полтора
приснилась крыса с двумя головами
ты же знаешь я люблю крыс
у меня три года жила одна
а та дрянь во сне убежала
в тетушкин шкаф и голос сказал
не знаю что подмешивают
в этот vogue с ментолом
сказал что когда она просочится
в мир вот тогда мы попляшем
посреди дня представляешь
и сразу стал сниться гитлер
а потом тараканы из монитора
в общем она простыла
наелась антибиотиков
ее тошнило я переживал
не могу когда кто-то болеет
летом ночевали на крыше
а ты не дал ни одной теме
развиться и разрешиться
беда с этими беременными
помнишь по стенам
в подвале стекали капли
во время ливня
чадили парафиновые свечи
мы пили водку и темный гиннес
ты придумал коктейль \"электролит\"
записывал на салфетках
бармен смеялся
а потом все танцевали
под strange angels
и джон поругался с ленкой
рыбьи головы на плечах
с оскалом неровных зубов
троллейбусы тралят
прохожую треску
искусственные елки
пахнут армани мани
эклектика этикеток
в небе звезды не значат
годы больше не золотые колеса
годы лишились формы
с тех пор как разомкнуто время
черная дыра ночного неба
высасывает тепло из земли
пани моника верит в ноль
рыбы плавают за темными
окнами муниципалитета
ухмыляются декорациям
будущего рождества
морозной январской ночью
мне снился кот породы
\"серый болгарский бункерный\"
он когтил мою руку
у него теплое пушистое брюшко
вот проходит несколько дней
и мы с ней проходим
в который раз
мимо бункера Отто Ляша
даже странно открыт музей
мы спускаемся в подземелье
и разглядываем карты
медали фото столы и стулья
свидетельства жестокой доблести
противных сторон
и усталый взгляд коменданта
исполнявшего невозможный долг
кого обе стороны
приговорили к смерти
и кто дожил до старости
кому еще долго снилась
та страшная уставшая весна
кому снился стол
и дрожание его рук
воевавший голосом
спасший росчерком
мы с ней дальше идем
я курю она расспрашивает
о бронзовом конном Вильгельме
и на рынке мы покупаем серого
полутрамесячного котенка
полосатого
с голубыми еще глазами
наступает ночь
и котенок набегавшись
уснул на подушке
уткнувшись в ее лицо
и я не знаю
какое дать ему имя
на пересечении европ
строим запах малой азии
выносим
хэллоуиновскую тыкву
на просушку
улыбаемся в окошки
свиным рылом
ждем весны
почитываем правду
врут календари
январь как лето
дождь пройдет
как дрожь
больной собаки
в моей стране крещенские морозы
полюс три и лай ночных собак
сегодня он погибнет сирота
и я открою его скромный томик
и буду плакать пить валокордин
вести себя как глупый сивый мерин
но сердце встанет вдруг
с сухим щелчком на место
как после вывиха
внезапно стихнет боль
я снова окажусь в моей россии
истощенное сердцетерпение
на посадку заходит
рядовой юго-западный ураган
на голые ветви боярышника
с которых лесные дрозды склевали
все красные ягоды
и снятся башни церкви близнецов
скрипучий желтый пол
оранжевые свечи
пятиметровый изразцовый
крест над входом
и снятся силуэты
тельца и льва у ног Христа
и разум в их глазах
детские песенки малера
сотворение мира в andante
выбирай в постопосудной лавке
пустяки и фарфоровых балерин
ископаемые фарфоровые пробки
от отсмарковских пивных объемов
от градусов ископаемого солнца
от ископаемого мановения плиссира
меж лепестков пропеллера
за... лет до ископаемого взлета
я жив еще
что странно
и смешно
слова опять
повыстроились
в столбик
я вночь
беспечный пастырь
этой хрени
так пусть моя
пласт
массовая флейта
пронзит дискантом
хмурые кварталы
где этикетка
сторож молока
и будит полосатых
заключенных
осунувшихся
скорбною главой
в кошмарный
добровольный
омут сна
По иероглифам
горячей кружки с чаем
сын водит пальчиком:
дизи... дизи...
Никто никогда не узнает,
что это значит,
разве что серый
болгарский
бункерный кот.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
