Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




"ЭДЕМ ДЕНЦ-ДЕНЦ"  И  ДРУГИЕ  РАССКАЗЫ


От автора: "Рыжеволосый мальчик... звон колокольчика, звук ноты фортепианной... В конце строки поставьте точку. Простой апофеоз банального житья-бытья. Идите в мир, где всё знакомо и законно, оставьте за спиной пунктир домов, дворов, окон балконных. Оставьте всё! Жизнь стоит грош, и нет её. Есть только память о том, как кто-то был похож на дождь, и... листья под ногами".


БАБУШКА
ПОНЕДЕЛЬНИК
МАША
КАК ЕСТЬ!
ЭДЕМ ДЕНЦ-ДЕНЦ
ВДОХНОВЕНИЕ


БАБУШКА

Когда ты в стаде - твоя жизнь не стоит и копейки. Особенно если учитывать нынешний курс рубля к доллару. Стадо превращает тебя в пустую оболочку, в фантом, нашпигованный мусорными фантиками одной общей идеи выживания. И если вдруг ты проявишь смелость при попытке обретения лица - тебя ожидает гибель. Масса из рогов, копыт и мяса растопчет твою индивидуальность так, что даже потрохов не останется. Одни следы на песчаной поверхности бытия.

Так думала баба Маша в свои двадцать шесть, когда ещё была юной и красивой студенткой и в неё только начинал влюбляться элегантный и умный студент Володя - теперь уже дедушка. Время просвистело челябинским метеоритом над их жизнями, и сегодня баба Маша думает иначе. Она ухаживает за клумбами, полет грядки, а вечерами зажигает лампадку возле иконы Спасителя, чтобы помолиться о здравии и благополучии своих близких: "Господи, даруй долгих и счастливых лет жизни заблудшим душам твоим, которые хоть и сбились с курса истины, а всё любят тебя!"

Бабушка ведёт праведный образ жизни. Груз лет больше не позволяет ей облачаться в мини-юбки, а отсутствие пластических операций является запретом на времяпровождение в среде модных и активных старушек а-ля Пугачёва, хотя память о бурном прошлом по-прежнему иногда заставляет вскипать уже, казалось бы, полностью остывший Везувий её беззаботного существования.

А какие у неё растут георгины!

...Летним утром, когда в округе совсем тихо, открывается дверка дачного домика. По холодной росе, в чёрных калошах, бабушка проходит в курятник кормить птиц. Солнце только начинает потягиваться на синем диване небосвода и во дворе обитает прохлада. На плечах бабушки - знакомый мне полушерстяной плед.

Я тоже поднимаюсь рано, потому что уже через неделю - другую мне придётся вернуться в город, к родным пенатам шума и разврата.

В бабушкиных руках, перевитых плющом выступающих вен, корыто. Это - кормушка. Прямоугольный гробик полметра в длину и сантиметров тридцать в ширину, сколоченный из грубых досок. В нём она берёзовым поленцем измельчает яичную скорлупу, смешанную с хлебными сухариками. Куры за здорово склёвывают предлагаемый экологически чистый попкорн, иногда устраивая потасовки между собой за место у кормушки. Почти также, как наши политики, только на фирменные пиджаки, галстуки и средства передвижения птицы предпочитают не тратиться. Зачем? Моя бабушка и так гарантированно обеспечит им беззаботную старость.

Вот бабушка поворачивает голову назад и видит меня. Широкая славянская улыбка озаряет её морщинистое лицо, отчего оно как будто бы делается моложе.

- Драствуй! - говорит она нараспев. - Дорово ли спал?

Я киваю. В такую минуту хочется подбежать к бабушке, крепко её обнять, но я почему-то никогда так не делаю. Почему? Что мне мешает быть искренним в чувствах здесь, в провинции, за сотни километров от распухшей столицы? Даже не знаю! Но на душе всё равно как будто теплеет и я невольно начинаю сожалеть о какой-то общей неправильности человеческой жизни. Зачем так, а не иначе, дорогие Пруст, Кафка, Шопенгауэр и Ницше?

- Ничего, спасибо! - отвечаю. - Доброе утро, ба!

Бабушка запирает курятник.

- Ну, раз поднялся ранёхонько, так пойду завтрак стряпать! - говорит бабушка. Она до сих пор употребляет в своей речи слова, вызывающие смех или недоумение у блогеров и журналистов!

Я уже знаю, что завтрак будет готов через пятнадцать, самое большое двадцать минут. И правда, вскоре бабушка зовёт в дом.

А дед всё ещё дрыхнет! Он вообще прототип Ильи Муромца, только с эволюцией противоположной направленности: сначала бил врагов, а потом - не слезал с печи. Дед служил в Афгане. Получил ранение с надбавкой к пенсии. Что ж, наглядное пособие по принципу круговорота веществ в природе.

Летом бабушка с дедушкой едят на веранде. Зимой - в самом доме. Но зимой я бываю у них редко.

Яичница с ветчиной и овощной салат - вкуснотища!

Коровы у бабушки нет. Молоко она покупает в лавке - этакое чудо прогресса на четырёх колёсах, два раза в неделю поставляющее в деревню продукты питания. Основной товар в лавке, конечно же, алкоголь. В этом кроется один из секретов богатырского сна моего дедушки.

Однажды я приехал в деревню вечером. Из-за отсутствия режима питания и вообще хоть какого-то адекватного распорядка дня, я уже несколько месяцев страдал не только от воспалительных процессов, протекающих в мифической совести, но и от вполне вещественных и реальных запоров. В туалет не ходил по пять, шесть и семь дней кряду. Проклятые бургеры закупорили всё до основания. Я складывал гимны ненависти в адрес всех существующих в моей памяти общепитов и давал себе клятвы уморить себя голодом. А в желудке по-прежнему ощущалась бетонная тяжесть и я по-прежнему любил куриные крылышки, макфлурри крем-брюле и картошечку фри с сырным. Нет предела совершенству, когда деградация достигла окончательного беспредела!

Мне удалось подметить одну прелюбопытнейшую деталь: в деревне пробуждается аппетит. Есть хочется всегда. Всё. С хрустом. Со смаком. Много. Короче, вдали от MacDonalds-ов и Burger King-ов человек возвращается к своей животной родословной посредством алчности собственного желудка. В рот летит любая продукция, которую желудок способен переварить.

Я мучился и страдал. Страдал оттого, что не мог перестать есть, поглощать, жрать, в конце - концов. На этой благодатной почве произрастал букет проблем в отношениях с друзьями, девушками, и вообще я медленно стал превращаться в философа.

Невозможно объяснить бабушке - этому светлому природному существу, что мне необходимо три-четыре дня поста. Без пищи. Просто посидеть на воде, провести отрезок своей биографии в изоляции от еды. Чистая искренняя душа старушки вряд ли бы правильно восприняла столь странное поведение её внука. Окатила бы вопросами. Пыталась бы помочь. Нет! Я твёрдо решил ничего лишнего не говорить. Просто запор. Просто голодовка.

Как всегда, бабушка встретила тепло и ласково. И первым делом предложила ужин. Я запаниковал, но решил не оказывать резкого сопротивления. В этом что-то есть от средневекового преступника, которого завтра поведут на гильотину: хоть волком вой - а твой казан, набитый нейронами, всё равно разлучат с остальной геометрией тела. Поэтому самые соображающие личности в шестнадцатом веке становились мучениками: они, вляпавшись обоими башмаками в неизбежность, публично во всём начинали видеть "Божий Промысел".

Я же не собирался примерять на своей шкуре вериги мученика. Не та весовая категория. Да и Россия - это не Франция, а баба Маша - это не Мария Первая. Необходимо было что-то предпринять.

А на дворе стоял вечер, и соловьи старались для своих соловьих, дабы продолжить славный птичий род от самой первой пернатой красотки.

- Бабушка! - воскликнул я. - Пойдём гулять? Так чудно вокруг! Такой воздух! Столько жизни и радости, всё цвет, как же это прекрасно!

Я не лгал. Действительно, в тот момент окружающая меня природа как будто бы совершала невидимую хирургическую операцию по извлечению из моей души вредоносных бактерий.

- Ой, радость моя, да пойдём, только поешь с дороги-то! И пойдём погуляем, я-то не против! - улыбнулась бабушка.

Чёрт! Дело приобретает невыгодный оборот. Что ж, опробую план "B", решил я.

- Бабушка, милая, честно? Я не голоден! Пока ехал - перекусил, совсем не хочется есть.

"Ну почему ты такой осёл и не умеешь быть принципиальным, как Кромвель? Просто скажи: бабуся, отвали со своей жрачкой - и никакой романтики!" - промелькнуло в голове.

- Да? - вопросила бабушка. - А мать звонила, сказала, шо голодным уехал, просила накормить. Давай - ка не дури, иди поешь!

Я послал в ад все мобильные телефоны мира и попёр напролом:

- Бабуля, блин, у меня запоры, я сегодня и завтра сижу на воде, отстань, я ушёл!..

Сказал - и как будто от сердца отлегло. Надо же, искренние слова доставляют истинное успокоение. Жаль только, что они не обладают целительной способностью моментально прочищать кишки.

А баба Маша - тоже, знаете ли, баба деревенская. Как возникает проблема - так это сенсация для неё. В ней пробуждается такая Мегера спасателя, от которой не скрыться и на тёмной стороне луны!

- Запор? Так это же чудно! - заревела она так, что у меня из ушей сера потекла. - Так что же ты сразу не сказал? Так это же подорожник с укропом! Так я тебя чаем напою! Бегом в хату! Сейчас всё сделаю. Чай тебе заварю. Так это же...

И понеслась колесница по пыльному тракту, что твой скутер по обочине автомагистрали.

Она заварила чай и настояла на том, чтобы я его выпил. Я выпил. Мне стало плохо, и я смело выпил вторую чашку. Пропадать - так с песней. Тошнота подкатила к самому горлу. Укроп и подорожник - отвратительное смузи горечи с кислинкой.

Уже через несколько минут, не добежав до туалета, я засел в кустах. Над головой сновали массивные майские жуки, а мой организм изрыгал полупереваренные ужасы цивилизованного мира. Бабушка была права: чаёк оказался забористым. Да, пожалуй, и целительным.


ПОНЕДЕЛЬНИК

Пустыня Тар занимает Индию и Пакистан одновременно. Для барханов и верблюдов государственные границы - всего лишь условность, от которой не зависит отсутствие или наличие воды, а также габариты редких рохид. Уставшие, высохшие от жары и долгого перехода люди медленно продвигаются вперёд к стенам города Джайсалмер. Там они смогут продать верблюдов, овец и коз, а на полученные за живность рупии приобрести пищу и одежду. Второй месяц подряд небо прозрачно, как вода в кувшине Чанди, и ни единой капли дождя. До города осталось ещё около восьми йоджан.

. . .

Когда наступает понедельник - всё остаётся по-старому: время, люди, события, чёрный кофе мужского рода и отражённое зеркалом зарастающее шерстью лицо. Да, в понедельник, как и во всякий иной день, жизнь прекрасна, если не брать во внимание два "но". Однако, так как сейчас мы уже об этих двух "но" упомянули - то придётся так же рассказать и о том, какие конкретно "но" делают жизнь по понедельникам не настолько прекрасной, насколько бы этого хотелось. Первое "но": понедельник - это понедельник - день, с которого календарь открывает ряд чёрных чисел. Чёрных потому, что рабочих. Данный факт подкладывает свинью в умиротворённое озеро общечеловеческого благоденствия. Всё же просыпаться и скатываться с постели с мыслями о том, что где-то уже проснулось и так же точно скатилось твоё начальство - это не самое положительное, что может находится в реестре вселенских добродетелей. Во-вторых, понедельник вынуждает начинать жизнь как бы с нового чистого листа, можно сказать, что вообще с нуля, потому что именно в этот день приходится в спешке совершать огромное количество маленьких ритуалов. Студент собирает книги и тетради, с ужасом вспоминая, что так ни одну из них и не раскрыл с пятницы, работник завода по производству туалетной бумаги отжимается от пола, дабы выбить из себя остатки перегара и дури, а адвокат, взвешивая в ладонях яйца для приготовления глазуньи, представляет, как статья 159 УК РФ дополняется двумя новыми предложениями, превращаясь в статью гастрономического журнала "Kinfolk". Конечно, за окном светит солнце и от подъезда к подъезду шныряют воробьиные семейки, но всё это уже не так радует, как если бы это происходило, скажем, в субботу.



В этот день был именно понедельник. Гроза началась неожиданно. Грозно рявкнул гром. Эхо разнесло его рык по небесам. Густой поток похоронил под собой город. Через несколько минут всё было кончено, только водяные ленты ручейков вились вдоль тротуаров да пятна луж расползались под колёсами автомобилей.



...Кипа глянцевой макулатуры жгла ладони.

Реклама. Работа. Безденежье.

Самое неприятное - отсутствие эмоций. Невозможно что-либо делать, если делать это механически, без красок, без теплоты или холода. Сейчас я ненавидел. Ненависть привносила дольку свежести в процесс моего существования. Сведённое конвульсией улыбки лицо уравновешивали мысленные проклятия в адрес всего человечества.

- Аптека А-Мега, меганизкие цены!

- Здравствуйте, приглашаем заглянуть в нашу аптеку. Сегодня и только сегодня вы получите десятипроцентные скидки на все медикаменты!

- Добрый день, аптека А-Мега, скидки на йод, перекись и презервативы.

На слово "презервативы" возникала реакция, однако, в основном у представителей молодого поколения. Пенсионеры, если и реагировали, - то начинали жаловаться на импотенцию. Конечно, если по пол ня смотреть НТВ и питаться продуктами, от которых даже тараканы получают несварение желудка, - импотенция гарантирована!



Работать надо было по четыре часа. Четыре часа подряд рука елозила по воздуху с глянцевой чепухой. Лица, груди, зады и ноги мелькали по сторонам и иногда что-то спрашивали.

- Это которая здесь аптека?

Или:

- Уже открылись?

"Нет, мадам, о чём вы? Вы спите и вам снюсь я - придурок с буклетом, предлагающий всю вашу пенсию пустить на подгузники и анальгин!"

- Да, уже открылись. - Сухо. Механически. Как президент на пресс-конференции.

Время протекало медленно. Иногда казалось, будто оно специально создано для того, чтобы позлить, что оно берёт перерывы, тайм-ауты, перекуры, прекращает всякую деятельность, и тогда стрелки всех часов останавливаются и все электронные циферблаты перестают функционировать. Мир замирает в ожидании какого-то чуда, а чуда не происходит и всё равно приходится работать.



После дождя количество прохожих резко снизилось, но увеличилось количество дождевых червей, которые, как шанхайцы в новогоднюю ночь, отовсюду повылезали или оказались смытыми водой со своих насиженных мест. Розовые, красные, длинные и короткие, жирные и худые - они теперь заслуживали больше внимания, чем потенциальные клиенты. К слову, такие же длинные и короткие, худые и жирные, да пожалуй, и красные с розовыми.

Количество рекламных буклетов сокращалось. Передвигаться приходилось аккуратно - ведь на каждом шагу под ботинками могло оказаться живое существо!

- Добрый день! Приглашаю вас заглянуть к нам на огонёк, цены - сливки вологодские, ниже не найдёте!

- А я уже был там!

- И как?

- Вы знаете, всё хорошо, только того, что мне нужно, в продаже нет.

- Да, обидно... Возможно, в ближайшее время появится. Заходите!

Самые стандартные слова, когда не знаешь, как оправдаться. Вероятнее всего, больше ты с этим человеком не встретишься, однако доверительный мостик друг к другу всё равно прокладывать необходимо. На всякий случай. Так оно как будто надёжнее. Ведь социум - он один на всех, он всех в себя заключает, а заключенным надо улыбаться друг другу, показывая ближнему: всё all right.

В темнице бытия трудно поверить в счастье. По-настоящему счастливы только дураки. Но уровень актёрского мастерства некоторых потрясает воображение. К таким хочется стремиться, они привлекают одним тем, что ни о чём лишнем не задумываются, а стараются только копировать всё, что кажется им положительным.



Глаза уловили телефон с наведённой на меня камерой. Вынужденная улыбка сработала автоматически. Фотографировал парень. Я подошёл к нему.

- Добрый день! Слыхал о чудесах, происходящих с ценниками на медикаменты в аптеке "А - Мега"?

Не отрывая головы от экрана, он ответил:

- Слыхал. Я - твоя проверка.

- Шикарно. Как фото получилось?

- Отлично!

Вот и поговорили. Я достал сигареты. Через несколько минут проверка отчалила к другому промоутеру. Я докурил второй штучечный экземпляр ядовитого божества и сплюнул. Слюна отправилась в полёт до ближайшей лужи, образовав в грязном уличном компоте ряд кругов. Время подкрадывалось к черте, за которой маячила свобода.

. . .

Глинобитные дома раджпутской деревни выросли из ниоткуда. Последние пол часа Чанди шла в конце каравана, уставившись глазами в сухую безжизненную землю. Колючки, горчица да сарканда, годящаяся только на корм верблюдам, - вот всё, что попадалось навстречу. Солнце висело за спиной, его лучи нагревали тонкую хлопковую ткань жёлтого сари. Верблюды Амара медленно двигались, изредка грациозно поворачивая головы. От соприкосновения их копыт с землёй образовывались крохотные пылевые облака. "Джи - джи!" - периодически подбадривал Амар кого-нибудь из них. Наконец из-за угла выступили стены деревни.

- Привал! - скомандовал Амар. Погонщики отогнали овец в сторону, под тень рохид, посаженных местными раджпутами. Женщины отправились к колодцу. Вода имелась и своя ещё на несколько дней вперёд, но останавливаясь в этой деревне, свою воду торговцы не использовали. Зачем? Своё подождёт, если можно взять у других. Чанди поставила медный кувшин на голову и поплелась за остальными женщинами.

Деревня, как и большинство местных раджпутских поселений, была опоясана глиняной стеной, выкрашенной в различные узоры. Хижины крестьян штата Раджахстан имели в основном круглые или прямоугольные формы. Под их крышами текла размеренная трудовая жизнь.

Год назад точно по такому же маршруту они уже ходили в Джайсалмер. Но тогда было больше верблюдов и с караваном шли Балькришна Синг, Дханпатрай Шрива и ещё... ещё... Чанди глубоко вздохнула и ниже опустила голову. Она помнила его. Помнила его улыбку, его глаза, горящие, как воскуренная перед образом Ханумана палочка агарбатти. Помнила его голос: тихий, нежный, голос, который ей нравился больше всего на свете. Помнила его руки. Один раз. Да, тогда был Гангаур, великий праздник. Замужние женщины молились за своих мужей, а такие, как Чанди... такие просили у богини Парвати мужа. Она просила его: Мадхула. Она плакала. Конечно же, тайком, чтобы никто не узнал. Тогда ей было шестнадцать и отец уже нашёл для неё достойного жениха. Но Чанди поклялась: если её выдадут за кого-нибудь, кроме Мадхула - она уйдёт из родительского дома. Отца эти слова вывели из себя и тоном, не терпящим возражений, он объяснил, что свадьба будет сыграна в ближайший месяц. Тогда она убежала из дома и больше никогда не возвращалась в родную джомпу, по кирпичику выстроенную руками её отца.

Мадхул не смог жениться на ней, потому что он был младшим в семье. Кто-то из его семьи должен был остаться верным стражником старости своих родителей. Таковым по традиции стал младший сын.

А вот и колодец. Женщины остановились у вымазанной серой глиной кирпичной коробки. Спустили кувшины на землю. Чанди оглянулась назад и увидела, что солнце начинает садиться. Оранжевое пламя небесного пожара заполонило весь горизонт.

- Сурья! - воскликнула Чанди, сложив ладони у груди. - Верни мне Мадхула, прошу тебя, верни мне моего суженного! - Она сделала несколько шагов по направлению к догорающему светилу и вдруг заплакала. Слёзы сами собой выступили из глаз и покатились по щекам, чтобы оросить так долго не видевшую влаги землю. Со стороны караваны донеслась резкая перекличка верблюдов.

Скоро наступят сумерки. День уходил за горизонт вместе с последними вспышками солнечного света. А завтра караван уже будет на ярмарке в Джайсалмере.

. . .

Рабочий понедельник взмахнул мне прощально рукой и подмигнул отсутствующим глазом. Восемь часов - пора сушить вёсла. Я вошёл в аптеку, чтобы заполнить бланк отчёта. Фармацевт поставил печать на каракулях слов и широко расписался.

- От души, братан! - сказал я и чему-то загадочно улыбнулся. Уже подходя к метро я вспомнил, что слово "братан" - неприемлемая лексема в диалоге двух сотрудников одной компании. Но раз фармацевт не стал угрожать шприцем в ответ - значит, не обиделся.

Возле красной буковки "М" на белом фоне, возвышающейся над спуском в подземелье, в которое поток пассажиров засасывает твою жизнь, как речной порог - надувную лодку, меня окликнули.

- Братан, есть курить? - спросил кто - то. Я отрицательно покачал головой. "Теперь лучше не думать, - промелькнуло в голове. - Так безопаснее".

На город спустились сумерки и последние лучи солнца рассыпались по атмосфере. Конечно, понедельник - это не пятница, но не стоит расстраиваться по мелочам!


МАША

- Ну, с Новым Годом! - сказала Маша, глядя на разноцветные гирлянды.

- С Новым Годом! - ответила Королева, нежно взмахнув еловыми ручками.

- На этот раз ты совсем хороша. И золотой шар на тебе - он так похож на солнце, что просто не хватает слов!

- Спасибо! - сказала Королева и сдержанно, по-матерински, улыбнулась.



Маша подумала, что неплохо было бы рассказать папе о ёлке, но папа уже умер и теперь был ангелом. Она отыскала его портрет на ёлочной груди: белый и с золотой трубой - он нырял в слоёное тесто облаков и казался совершенно непохожим на себя. Но Маша знала, что это был именно он. Кому как не ему украшать теперь грудь этой зелёной волшебницы праздника? А маме говорить было нельзя, мама не поверит и придётся потом плакать. Ёлка не любит этого. Каждый раз от посторонних слёз она теряет зелёный мех, кажущийся потом маленькими иголками.

- Когда придёт ночь - я прочитаю тебе стихи, а ты послушаешь. Очень красивые!

- Конечно, моя маленькая принцесса, мы вместе почитаем и послушаем.

Ёлка снова аккуратно пошевелила руками и расправила полупрозрачное платье. В коридоре послышались шаги, и дверь в комнату отворилась. Королева сразу притворилась мёртвой. Вошла мама.

- Доченька, ты чего здесь, в темноте? - спросила она.

- Ничего, мама, всё хорошо! Любуюсь на красоту.

- Сейчас я уйду в гости. Дядя Серёжа пока ещё не подъехал, поэтому ты остаёшься за старшую в доме.

Мама поцеловала дочку в лоб. Весело щёлкнул замок входной двери.

- Ну вот мы и одни! - воскликнула радостно Маша, подпрыгнув чуть ли не до потолка.

Она обняла Королеву, прижавшись к ней всем телом. Столько восторга, столько радости излучали её глаза. Казалось, будто она теперь - ещё одно ёлочное украшение - самое большое и самое ценное.

Шея Королевы зашевелилась и из-под густой меховой шубы вылез маленький герольд.

- Осторожнее, мадмуазель! - проскрипел он, приветственно поклонившись. - От такого объёма нежности моя светлость может лопнуть. И тогда никакого Нового Года не наступит, всё будет по-старому.

- Ой, простите, пожалуйста! - извинилась Маша и отпустила Королеву.

Королева улыбнулась и стала осторожно поправлять стеклянного герольда. Он был чёрным и больше походил на индусского подростка с трущоб Мумбай. Маша относилась к нему почтительно. В прошлом году он пообещал ей благосклонное отношение учителя по математике, которого она очень боялась и который был чем-то похож на королевского герольда.



Маша несколько раз обошла Королеву кругом, присматриваясь к её многочисленной свите. Сиреневый Мистер Юла, оранжевый Мальчик-Звезда на синем фоне, Барабанщик-Молчун, Зелёнщик были с ней и в прошлом году, а вот Господина Снеговика и еле заметную серебристую собачку Маша видела впервые.

- Да, они новички, но я их взяла с собой. Им очень хотелось посмотреть на тебя и, при возможности, даже поговорить.

Снеговик кивнул Маше головой, но собачка молчала.

- Почему ты молчишь? - спросила Маша. - Тебе не хочется говорить со мной?

Она приблизила лицо к собачке, чуть не стукнувшись с ней носом.

Гирлянды сбоку подмигивали красными и жёлтыми огоньками.

Вдруг собачка открыла глаза и два ярко-голубых зрачка вспыхнули на её лице совсем по-человечески. Они смотрели в самое сердце девочки, так искренно, с такой теплотой, с такой отзывчивостью, что Маша чуть не расплакалась. Обычно так смотрят ангелы. Не те - выдуманные художниками, а настоящие, которые бывают во сне.

- Какая ты не - о - бы - ы - ы -чная - а - а! Не как другие. А я совсем обычная и даже двойку получила по математике.

- И наша маменька в совершеннейшем заблуждении касательно этой оценки! - проскрипел герольд.

- Тише! - Маша подняла голову, с негодованием сверкнув глазами на старого умника.

Королева своей миниатюрной ладошкой закрыла герольду лицо.

- Ну и получила, да! Но это не интересно - таблица умножения, в которой могут быть неправильности, а эти неправильности заставляют зубрить наизусть! - обратилась Маша к собачке, сложив молитвенно ладони у груди. - Откуда ты и как тебя зовут?

Собачка грустно глядела на Машу.

- Значит, у тебя нет имени... А как тебе хочется, чтобы тебя звали?

Собачка молчала.

- Наверное, ты обиделась из-за двойки и думаешь теперь, что я не прилежная девочка...

Маша опустила глаза в пол, и красная акварель растеклась по её щекам.

- Рррррррр... Ав! Ав - ав!..

- Ой, ты говоришь? - девочка радостно хлопнула в ладоши. - Значит, ты не обиделась? Вот так здорово!

- О - на тос - ку - ет по хо - зя - е -вам ко - то - ры - е е - ё бро - си - ли пы - лить - ся в я - щик с раз - но - цвет - ны - ми зме - я - ми, - сказал Снеговик, поправляя морковку на носу.

- О каких хозяевах он говорит? - обратилась Маша к Королеве.

- О прошлых. В прошлый раз с ней играли другие дети, которые потом забыли про неё. Человеческая память быстро забывает добро, которое мы приносим людям. Твоя мама нас тоже потом уберёт на антресоль. И все забудут нас до следующего Нового Года. Даже ты.

- Нет! Как я смогу забыть вас? - воскликнула девочка. - Нет, этого никогда не случит...

В квартиру позвонили. Хрипло и громко прочирикал дребезжащим голосом звонок. Маша бросилась открывать дверь.

- Оооо, кого я вижу!!! Да как ты выросла, моя принцесса! - дядя Серёжа подхватил девочку на руки и крепко поцеловал. - Сейчас будет торт, а потом мультики. Я обожаю мультики и буду их смотреть с тобой!

Он вошёл вместе с девочкой на кухню и водрузил на стол из подарочного пакета большой торт. Мама оставила на столе чашки, конфеты в конфетнице и огромную миску салата, который Маша терпеть не могла.

- Дядя Серёжа, подожди минутку, там собачка!

Маша спрыгнула на пол и убежала обратно в комнату. Но как только она подбежала к Королеве - в комнате загорелся свет и гирлянды сразу стали тусклыми и как будто игрушечными.

- Где собачка? Тебе собаку подарили, моя крошка?

Дядя Серёжа подошёл к ёлке и нагнулся, заглядывая под маленький столик, на котором она стояла.

- Но я не вижу здесь собаки! - развёл он руками.



"Ох ты, зануда! Она не будет с тобой разговаривать, потому что ты тоже забудешь о ней. Потому что человек быстро забывает о добре, подаренном ему!" - подумала Маша, но не стала говорить вслух.

А Королева снова притворилась мёртвой, и её голова с невидимой короной безжизненно повисла на тонкой еловой шее...


КАК  ЕСТЬ!

После двух прогулов подряд необходимо было совершить подвиг.

...К сожалению, подвига не получилось, и я прогулял в третий раз.

Университет всё больше становился для меня чем-то похожим на тенор Козловского с пластинок середины прошлого века: таким же родным и одновременно далёким. На расстоянии удобнее любить, потому что дистанция как бы разглаживает неприятные шероховатости, возникающие при прямом взаимодействии с людьми и предметами.

В четверг, совершив насилие над собственной волей, я поднялся вместе с отчаянным криком будильника.

Поднялся, попил водички, съел йогурт и вернулся обратно в кровать. Мир показался мне слишком сложной загадкой для того, чтобы пытаться решить её в одиночку, а родители уже ушли на работу, положившись на мою творческую совесть и педантичность будильника.

Будильник сделал всё, как надо.

Я - как всегда. И даже совесть робко молчала, опасаясь гневных комментариев голоса рассудка.

Глаза моментально сомкнулись. Тело размякло. Внешнее пространство медленно откатилось на задний план.

...Но ведь мне нужно учиться!

...Глаза резко открылись, обнажив шарики ошпаренных ледяными мыслями зрачков. Мышцы тела напряглись, как электрические провода под током. Откуда-то из небытия в комнату вернулись очертания привычного бардака.

Я снова выпил воды, проглотил вафлю и опустился на табуретку, раздавленный неподъёмным грузом ответственности.

Жизнь показалась мудрёнее, чем юмор Анатолия Вассермана.

Но, не выдержав дьявольского искушения, через какое-то время я опять оказался в кровати. Веки аккуратно сомкнулись в попытках уберечь мою слабую психику от раздражителей суровой реальности. Тело расслабилось. С материнской нежностью подушка приняла суматошную голову. Где-то глубоко внутри забили фонтаны красивых 3D картин, постепенно отдаляя последние отголоски нерешённых проблем обыкновенного рабочего дня.

Кругом суета сует и ловля ветра.

...Но университет!

Я вскочил с постели.

Глоток воды, туалет, квартирные достопримечательности в образе углов и, в очередной раз, безопасное тепло одеяла...

По всей вероятности, некоторые кровати обладают магической способностью притяжения физических тел, мешая процессу их самостоятельного выбора. Это форменное безобразие - стремление к образованию замещать моральным разложением!

Расслабившись, я некоторое время просто отдыхал от беспокойного утра.

Красная от стыда за моё нравственное убожество мысль ворвалась в мозг, до основания пошатнув весь фундамент здравого смысла. Учение - свет! Иногда даже более яркий, чем сияние фингалов под глазами.

Пора в универ!

С нечеловеческим усилием приподнявшись над тёплым ложем, я поймал на себе презрительный взгляд будильника.

Стрелки циферблата болтались у цифры 12. С момента моего первого пробуждения прошло четыре часа.

О глупый механизм, куда же ты так вечно торопишься? Ведь умереть нам всё равно придётся одновременно: сначала тебе - бездушному предмету, вечно отравляющему человеческую жизнь, а затем мне - измученному твоим надзором меланхолику.

...Твёрдая почва реальности плавно зашевелилась под ногами, в очередной раз уступая место комфортному постоянству.

"Ладно, - успокаивал я себя, встречая сонным позёвыванием приближение господина Морфея. - Утро вечера мудренее. Сегодня я в проигрыше, но завтра... завтра я как штык буду к первой паре. Обещаю!"

И проваливаюсь в сон.


ЭДЕМ ДЕНЦ-ДЕНЦ

Дивный сад шелестел каждым живым листочком в вакуумном пространстве неоновой атмосферы. Деревья со сладкими плодами из воздушных яблок, зефирных груш, сочных дынь, лимонных апельсинов и апельсиновых лимонов тихо беседовали друг с другом о погоде. Но они её не ругали, в отличие от людей, а радовались ей - такой разной, такой непредсказуемой. По длинной аллее музыкальных фонтанов передвигались, ногами еле касаясь земли, высокие красивые юноши и девушки.

Всевозможные птицы различных цветов и оттенков пели песни голосами Шаляпина, Толкуновой, сестёр Фёдоровых, Челинтано, Жака Бреля, Пола Маккартни и Сергея Шнурова. Голосом последнего пели наиболее агрессивные и крупнокалиберные птахи, похожие формой на американский истребитель F-22. Они ютились по самым отдалённым окраинам сада, чтобы ненароком не истребить изысканный слух прекрасных местных жителей.

По ярким ароматным бутонам цветов сновали стрекозы, бабочки и полосатые тельца шмелей. Мир, как кусок белоснежной ваты медицинским спиртом, насквозь был пропитан вдохновением, радостью и творчеством.

...Ты вышел из подъезда и чуть было не угодил под колёса просвистевшей мимо девятки, из окна которой доносилось:

- За тебя калым отдам, душу дьяволу продам, и как будто бы с небе - э - эс...

Сказочный Эдем сменил форму на десяток огромных бетонных блоков, провонявший бензином воздух и одиноких ворон, чёрными ниндзями повисших на сухих ветках гибридных ясеней.

"Где же Бог, ядрить твою налево!?" - думаешь ты в недоумении, ощущая, как пятки щекочет ледяная волна протеста.

- Андрюша! Андрю - ю - ю - юша! - раздаётся голос с неба. - Ты телефон забыл, потом до тебя хрен дозвОнишься. Вернись, забери телефон!

- Парень, ну чё ты встал, пройти дай! - широкий, как каток, кавказец телепортирует тебя на обочину заасфальтированной аллеи города. Спасибо ещё, что не на другой её конец!

По синему небу белыми журавлями кучно передвигаются спокойные и безразличные ко всему облака.

- Опять дождь! Третий день дождь. Дурацкая погода, сил моих больше нету! - голос приподъездной семидесятилетней серафимы проникает в самое сердце, расплываясь по его чистому листу уродливой кляксой.

Политики обещают повышение уровня жизни. Синоптики обещают солнце. Мистики обещают рай.

...А по небу идут облака!


ВДОХНОВЕНИЕ

Страсть к балету в моём сердце разожгла коробка конфет "Вдохновение". Я вдохновился и решил взять билет в Большой театр на "Лебединое озеро".

Конфеты были съедены. Билеты куплены. Через два дня мне предстояло погрузиться в пучину плавных движений, нежной музыки и тихой созерцательности.

Вообще-то, откровенно говоря, сама атмосфера театра действует на меня угнетающе. Тысяча людей, сидящих на мягких креслах в ожидании искусственного чуда с возможностью лишний раз пройтись скальпелем по струнам собственной нервной системы, вгоняет меня в панику. Я чувствую, как золотистый блеск моих волос приобретает серебристый оттенок ветхости. Чего нужно этим пасынкам аристократии? Неужели естественного шума леса, искреннего поцелуя любимой женщины и благозвучной матерщины старшего секретаря на работе мало для ощущения всей полноты человеческой жизни? В споре между высоким искусством и натуральной обыденностью всегда отдавал предпочтение футбольному мячу и банке пива. Желательно светлого. Наверное, голос здорового инстинкта напрочь заглушил во мне ворчание совести.

В этот раз пришлось повторять за всеми.

Со вторым звонком я вошёл в зал, отыскал место, отметив исключительность своего земного пребывания на нескольких ногах дистрофиков-театралов, и плюхнулся в удобное кресло.

По ягодицам медленным потоком разлилась теплота.

Первое, на что необходимо обращать внимание в театрах, - публика! Если основной контингент зрителей состоит из лиц старше 40 - спектакль лучше подсластить бутылочкой красного. Если же вокруг собрался молодняк - будет весело и интересно; можно смело приглядываться к окружающим личикам, не слишком испорченным тушью и помадами. Юность ускоряет химические процессы, протекающие в клетках головного мозга.

При катастрофе, когда вас окружает преимущественно почтенная старость - главное вовремя выскользнуть из культурного заведения до того момента, когда в зале погаснет свет. Темнота - друг молодёжи, враг зрелости и крах старости. Если темнота охватывает старость - молодёжи лучше всего рваться к свету. Хотя бы к свету городских фонарей.

Сегодня публика театра оказалась самой разнообразной... Впрочем, как и всегда.

Третий звонок прогремел, как царь-колокол на Красной Площади - то есть так, что я его не услышал. Моё внимание было приковано ногой соседки справа. Жаль, что она не испытывала мук одиночества. Какой-то парень хамски сжимал её ладонь. Возможно, они неплохо относились друг к другу.

Зазвучала музыка. На сцене показались балерины. Что касается их внешнего оформления - тут на любителя. Некоторым вообще нравятся анорексички. Я пытался погрузиться в магию движений. Мешала похабная мысль: а вдруг кто-то из этих дам, обёрнутых прекрасными белыми юбками, упадёт, нарушив ауру всеобщей созерцательности?!

Звуки мелодии вливались в моё сердце, как кипяток в чашку. Было горячо. Ещё жарче стало тогда, когда нога соседки справа коснулась моей. До самого конца первого тайма я страдал от отсутствия любви и общей духовной неудовлетворённости.

В антракте отстоял очередь в буфет. Запихнул в себя пару бутербродов по цене собственной жизни. Третий звонок нарушил процесс их тщательного пережёвывания. Уже в партере успокоился и протёр рот салфеткой первой свежести, в отличие от проглоченных бутербродов.

Балерины продолжали радовать публику ловким изяществом и нежной грациозностью. На какой-то срок я потерял счёт потраченному времени.

Даже огрубевшей от рая материальных ценностей душе периодически приходится восхищаться красотой движения и гармонией звуков.

Но конфеты "Вдохновение" всё равно мне нравятся больше. Что-то в них есть такое, чего напрочь лишена даже самая изящная форма искусства. Естественность? Связь с реальностью? Ощущение вкуса жизни с приторным послевкусием пережитого? Не знаю! Знаю только: кондитеры и работники фабрики Бабаевский заслуживают как минимум повышения заработной платы. За пропаганду духовных идеалов в среде таких же культурно деградирующих волков - одиночек, как я.




© Иван Марков, 2018-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2018-2024.
Орфография и пунктуация авторские.




Словесность