Дед по материнской линии был мастером выразительного чтения. Подхалимы и прихлебатели утверждали, что его голосовым связкам завидовал сам Шаляпин. Не удивлюсь, если это действительно было так. О дедушке, например, рассказывали, что он, будучи проездом на Капри, перекричал самого Энрико Карузо, а Энрико Карузо, как известно, не удавалось перекричать никому, если не считать великого Шаляпина. Сохранились воспоминания очевидцев и фонограммы этих удивительных вокальных схваток.
Вот почему мы с сестрой Лавинией (Лялей) с особым наслаждением внимали дедушкиным чтениям фантастических историй, вышедших из-под талантливого пера мусью Жюля Верна, этого плодовитого французского сказочника, страдавшего хроническими запорами и гепатитом, что не помешало ему снискать любовь и поклонение всего просвещенного Парижа младшего и среднего школьного возраста. Как известно, фантастические истории о кругосветных путешествиях и всяких диковинных изобретениях очень выигрывают от мастерства чтеца. Помню, как дедушка возвращался с Нижегородской ярмарки с целыми связками самодельных книжек с картинками, и вечерами, едва над усадьбой взойдет луна и вечнобрюхатая дворовая девка Прасковья зажжет лучину, дедушка кликнет, бывало, нас ребятишек, сядет на басурманский манер на потертый коврик у печи, и неторопливо раскачиваясь, станет читать приятным своим баритоном истории об удивительных приключениях капитана Немо, того самого, что лье под водой, поскольку там меньше заметно, о проделках детей капитана Гранта - бесстрашного борца за права американских рабовладельцев, о знаменитом профессоре Мордзе, который с группой отщепенцев от палеонтологии вывел целую колонию полезных ископаемых из Египта, и множество других историй, я их всех до сих пор помню, хоть и сам скоро дедом стану, вот только старшую пристрою, а то засиделась конопатая.
Осенью к деду приходили рисовальщики-евреи, хоть им это дело под страхом смерти и возбраняется, но еврей, как известно, всегда запрет обойти способ найти сумеет, ежели дело пахнет водкой, выгодой или же свержением существующего миропорядка, а дед не скупился ни на перцовку, ни на прокламансы, да и платил ходокам исправно: рисунок - копейка, акварель - копейка, масло - копейка. Самым талантливым среди художников слыл еврей Лейба, или как его еще звали гундосый Гершеле. Он лучше, живее прочих, изображал дедушку глядящим из-под руки в заоблачную даль, или себе под босые ноги, чтоб не споткнуться об плуг, или - задумчиво - на зад тощей Савраски, чтоб не заляпала ненароком. Лейба-Гершеле одно время учился у гениального Васнецова и дело свое знал туго. Способное все же племя, недаром их многие так любят.
Однажды, в октябре, когда с самого утра зарядил мелкий дождь и караваны уток кружили над дедушкиной усадьбой, а Прасковья, по своему обыкновению, с печальным шумом обнажалась в дедушкином кабинете, Лейбу-Гершеле пришла в голову мысль приступить к новой серии эротических рисунков, сделанных с натуры через замочную скважину. И вот, под дедушкин приятный баритон и Прасковьины причитания, гундосый Лейба-Гершеле, засучив рукава, берется за уголь.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
