Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



ПРОГУЛКИ С ВЕРТУМНОМ


 


      ДЕРЖИ

      Мой опыт - тиран мой - хранилище, ларчик, капкан,
      В нём собрано всё, чем Создатель питал меня прежде.
      И я поневоле теперь продавец-шарлатан,
      А ты безразличный ко мне покупатель надежды.

      Смотри, открываю сокровища, словно гора
      Искателям гибельный путь вглубь себя обнажает,
      Там в адских силках меня держит нещадно Вчера,
      И сердце трепещет моё, но уже не летает.

      Ночами я вижу себя над холмами вдали,
      Искусно сложённой из рисовой гладкой бумаги,
      Где с неба призывно курлыкают мне журавли,
      Где сливы китайские, осы, драконы и флаги.

      И вот я лечу за потерянной стаей наверх,
      Меня поднимают ветра, как фонарик, всё выше.
      Я больше не рисовый змей, я - пылающий стерх,
      И клич журавлиный всё чётче и явственней слышен.

      Исчезнуть, укрыться в лазоревом небе, дразня
      Осеннее солнце, и вот уже сброшены сети...
      Но девочка в шёлковом платье держала меня,
      Держала так крепко, как могут держать только дети.

      _^_




      ПРОГУЛКИ С ВЕРТУМНОМ

      Ты, Иосиф, профиль взявший от Флавия, вёл тогда витиеватые беседы
      в Летнем саду с мраморным богом, который за доли секунды
      перевоплощался в гигантов столетий, оставаясь непостижимым и крылатым.
      А я, как пустотелая рыба-копилка, глотала монеты метафор,
      рассыпаемые Тобой и Твоими щедрыми, темноволосыми собеседниками
      из облаков, курсирующих наподобие круизных лайнеров.
      Язык вашей дружной компании Ты называл "смесью
      вечнозеленого шелеста с лепетом вечносиних волн". А как же иначе?
      Ведь, в противном случае, облака бы обрушились на землю.
      А я всё глотала и никак не могла наесться.
      Вот такой прожорливой тварью я оказалась.
      Но я заглатывала только то, что падало с неба:
      дождь ли, снег, плетение лучей богоподобных звёзд.
      Всё потому, что в моём мире была зима...
      В Твоём мире тоже случались ледниковые периоды,
      и тогда Ты, как кубики масла, плавил айсберги в тропиках,
      а вьючных животных пустыни отправлял на полюс.
      А я - всего лишь латимерия или змея,
      которая ищет горячих камней, чтобы согреться или поджариться.
      Зачем мне, рыбе, пытаться рассыпать божественную манну?
      Разве предназначение рыбы - не плавать в воде,
      и не вскармливать своей блестящей плотью Великих?
      Зачем я пытаюсь мимикрировать в мастодонтов,
      способных перемещаться между адом и раем,
      жечь сердца глаголом, вдруг осознать себя богом или садовой глиной,
      видеть то, что не дано увидеть другим и понимать,
      что время боготворит язык?
      Возможно, я должна радоваться лишь тому, что родилась в Твоём аквариуме
      и вскармливаться от VY Большого пса...
      А, может быть, прав был старик Дарвин,
      и у меня есть возможность отрастить конечности,
      выйти из воды сквозь огни тысячелетий и через миллионы перевоплощений,
      и если не стать мастодонтом, то хотя бы кормить других рыб в своём аквариуме??
      Ведь Ты, со своей кудрявой компанией, зажёг в сердцах и умах
      простых земноводных веру в эволюцию.
      Ты провел меня сквозь эоны своих воплощений:
      от катархея до конца времён, сквозь Метаморфозы Овидия,
      и тайнописью открыл радость от журчания
      струи, выходящей из пасти венецианского льва,
      податливости бородатого от мха камня базилики,
      зоркости душистых игл пиний, цепкости почерка Брунеллески
      и научил меня замечать, замечать, замечать...
      Купол Санта-Мария-дель-Фьоре, схваченный каррарским мрамором, словно
      опустошённый до дна и перевёрнутый сосуд-мастос, по терракотовому панцирю
      которого барабанит дождь, вот она - мембрана Вселенной,
      пульсирующая от ударов Твоих астрономических единиц, порождающая нежность.
      Я теперь вижу сквозь века, и понемногу мои плавники превращаются в крылья.

      _^_




      ЭЛЕГИЯ

      Лепестки кудлатой чайной розы
      Закружило бурное теченье.
      Отсырев, обиженные позы
      Приняли промокшие растенья.
      В час вечерний полог увяданья
      Пышный сад всё чаще укрывает.
      Ветер-вертер взялся за гаданье,
      Лепестки у мальвы обрывает.
      Жар ушёл и небо разрыдалось,
      Вот и я с ним плачу, как девчонка.
      Как же лета мало мне осталось -
      Донышко испитого бочонка.
      Август, август, впереди разлука...
      Удержу ль изменчивого змея?
      Ты, впиваясь леской в мою руку,
      Рвешься ввысь, как крестница Галлея.
      Улетишь, оставив сухоцветье
      Пряного тимьяна и лаванды,
      Расшивая виноградной плетью
      Кружевную перголу веранды.

      _^_




      ФРЕСКА

      Поэту одиночество - родня,
      Но я приду и поселюсь напротив
      Заветных окон, если ты не против,
      В прощальных бликах гаснущего дня.
      Мой жребий - ветром радужным кружить,
      Как карусель винилового круга.
      Почти забытая тобой подруга,
      Что без тебя не научилась жить,
      Дитя урбанистических долин,
      Стрекозам меднокрылым в подражанье,
      Летит к тебе под вечное жужжанье,
      Сквозь монотонный стрёкот мандолин.
      Но если не придётся нам, бунтарь,
      Изведать радость долгожданной встречи,
      Тогда мои податливые плечи
      Переродятся в огненный янтарь.
      И новым островом явлюсь из недр
      Под шёпот волн, в разломе океана,
      И пустит корни сквозь меня лиана,
      И ощетинится могучий кедр.
      И вот тогда мы проскользнём с тобой,
      Легко, как бриз и терпкий запах пиний:
      В ушко иглы и перекрестье линий
      Небесной вертикали голубой.

      _^_




      НЕИЗБЕЖНОСТЬ

        "Не выходи из комнаты, не совершай ошибку" (И.Бродский)

      Из всех творений, что с тобой связали некогда,
      Я вспоминаю то, тревожное, застольное:
      Мол, выходить из комнаты не просто некуда,
      Мол, жизнь вовне вообще есть штука непристойная.
      Слагал ты походя великие пророчества,
      В оковах стен священных, в недрах запустения.
      В углах буквальности немого одиночества
      Ты обращал запечатлённые растения
      В венки сонетов для несбывшейся Лукреции,
      Рождённой гением влюбленного догматика.
      Из коношской избы к артериям Венеции -
      Итакой, Троей, Геллеспонтом, Адриатикой -
      Твой травелог вели слепая воля фатума
      И Марк, тебя встречавший вздыбленными шпилями -
      Бессменный вертухай святого ультиматума,
      С небес срисованного лодочными килями.
      Где воды духом реющим тревожились
      В фонтанах брызг над ржавою уключиной,
      Пути твои, там пресекаясь, множились
      От неизбежности до рокового случая.
      Вслед за собой тебя влекло мерцание
      Строки, глаголящей: "Спасенье неминуемо.
      В Божественном нет места отрицанию".
      И относительность опять недоказуема...

      _^_




      ПРЕДЗИМЬЕ

      К архитравам примёрзли побеги аканта,
      И подножье колонн заметает пурга,
      Огрубевшим ладоням немого атланта
      Рукавицы пошьют шелкопряды-снега.
      Пусть хрустит под ногами позёмка в предзимье,
      Льдинок колких случайным прохожим не жаль,
      И присыпаны пудрой берёзы и пинии,
      И укутался город в пушистую шаль.
      А за градом престольным морозней и тише,
      Вязким сумраком скрыт кружевной палисад,
      Припорошены туи, оснежены крыши,
      Вступишь в дом, тут же тянет вернуться назад,
      Где в ажурном плетеньи английская роза,
      Заболтавшись, забыв о вечернем чепце,
      Всё звенит, вопреки ноябрю и прогнозу,
      Как румяная девочка в снежном дворце.
      Что ей станет? Она ведь теперь королева!
      Пусть на миг затянуло её колдовство.
      Восхищённо взирают на юную деву
      Орион и Персей, и само Божество
      От восторга невольно слезу обронило:
      - Ты прекрасна, дитя плодородной земли!
      И склонились к малютке Каллисто и Ио,
      И снега-чародеи её замели.

      _^_




      СОЛЬВЕЙГ

      Ты снова в сторону глядишь, и нет просвета,
      Как будто ищешь у дверей ключа-ответа...
      Что там, на дальних берегах, тебя пленило?
      Неужто эта дочь вождя с верховьев Нила?
      Тебе и воинство моё не по душе ли?
      За мной - лесные существа и запах ели.
      Я - мир у сущего в руках, я - ветвь оливы,
      Я тот, горящий меж камней, осколок гривы,
      Что Львом Норвежским был отброшен пред рассветом,
      Движеньем пламенной главы, едва заметным.
      Из мрака вырван птичий крик, а я смотрела,
      Земля горела подо мной, и я горела.
      Я стала воином даймё, или Колоссом,
      И Слово сделалось моё многоголосым.
      И были присные мои резвей гепарда,
      И зорче сокола, и голосистей барда.
      Я утверждала жизнь в ядре и вне пространства,
      В том - постоянное моё непостоянство.
      Секущий купол пополам - пришелец с Марса -
      В прыжке охотничьем своём, с улыбкой барса,
      Мне резал небо на куски лазурной глины
      И прорастали из каменьев исполины,
      Все мхи, что от начал времён, в коре секвойи
      Уже тогда вещали о паденьи Трои.
      Мир проникал в меня, как дом, а я Началу
      Свои ростки - твоих детей - препоручала.
      Я научилась понимать язык растений
      И, время обращая вспять, лишалась тени.
      Круг замкнут, в нём теперь - ни одного секрета.
      Чтоб не пришлось тебе, мой Пер, искать ответа...

      _^_




      БЕССНЕЖИЦА

      У ноября особые полотна:
      Там вторит небо зеркалу пруда,
      Из сумерек ныряет неохотно
      В хмельной туман румяная звезда.

      Колдунья-ночь сковала всё земное
      Плющом из снов и многоликих лун,
      И, перемирие храня у водопоя,
      Пьют полубоги голубой улун.

      Прозрачен лес в хрустальной колыбели,
      Берёзы с непокрытой головой
      От наготы как будто оробели
      И прячутся за ельник вековой.

      Что с ней не так? Ты, осень, захворала?
      Ступай, мой друг, пришла пора зимы:
      Рождественского, чистого хорала,
      И ярмарочной, пёстрой кутерьмы.

      Явись, студёный праздника предтеча,
      Вели спуститься с гор твоим снегам,
      Мне веру в сказку возвращает вечер,
      Когда снежинки падают к ногам.

      _^_




      НА СМЕРТЬ ДРУГА

      Приходит час, когда формальности не в счёт,
      И стрелок бег утратил безупречность.
      Одно пространство искривлённое течёт,
      Пульсируя от точки в бесконечность.

      И ты растерянно стоишь совсем один,
      Хотя вокруг всё буднично-живое,
      И словно ищешь что-то позади гардин,
      Листву герани спящей беспокоя.

      И неожиданно меняешь "Вы" на "ты",
      Как будто ждал согласия у смерти...
      И непосильной ношей кажутся цветы,
      Когда число их чётное в букете.

      И капли-слёзы выступают на ребре
      Стакана ледяного с гладкой кожей,
      И ты не веришь в этот день в календаре,
      Твердишь себе: "Ошибка, быть не может"...

      _^_




      СТАРОМОДНОЕ

      Поднявшись на крыло в объятьях ветра,
      Вплетаясь в вихри суматошных птиц,
      Смешайся в царстве огненных зарниц
      С руладой соек, с колыбельной кедра.

      И в песне той на языке журчащем
      Поведай всем о сказочном зверье,
      О горных кручах, о косматой чаще,
      О воинстве в сосновой чешуе.

      О том, как молчаливые долины
      Маняще разговорчивы в ночи,
      Лишь там метели обжигают спины
      И повергают в хладный сон ключи.

      Там на костлявых лапах в избах ветхих
      Столетья обращаются в песок.
      Дурманит горький дым еловых веток
      И на берёзах закипает сок...

      Пусть о заветном говорят: - "Не ново,
      Не в моде архаизмы прошлых лет", -
      Но так же красит осень лист кленовый
      В багряно-медный старомодный цвет.

      _^_




      НА ПОЛНУЮ

      Где-то за волнующимся морем,
      Где курчавят лбы седые шхеры,
      Истомились боги полугорем,
      В трещинах, как в хордах полусферы,
      Там царит Танатос острокрылый,
      И под песни сладкие Киннаров
      Тихо спят недюжинные силы,
      Хоронясь от вражеских радаров.
      Люди - полузвери, полуптицы -
      Все смешались в чёрной полутени,
      Поперёк разрезаны страницы,
      Полумесяц замер в полулени.
      Слышатся рыдания и вздохи,
      На разрыв все жаждут антитезы.
      Мы не отражения эпохи,
      Мы - её ненужные протезы.
      Выползайте из берлог медведи!
      Выходите грозные титаны!
      Отделите небеса от тверди,
      Заигрались в смерть полутираны.
      Стоит лишь очнуться от дурмана,
      Полумрак растает с полуслова,
      Полусон - удел полутиранов,
      К нам же полный шаг вернется снова.

      _^_




      РОЖДЕСТВЕНСКОЕ

      Метель. В печи трещит полено.
      Засеребрил крыльцо сочельник,
      В садах сугробы по колено.
      Январь на изумрудный ельник,
      Хвоинки дабы не поблёкло,
      Искристые накинул шали,
      И расписал узорно стёкла
      В ночи, пока ещё все спали.
      Под утро звон стоял. Морозно.
      И с башен рвались, точно птицы,
      Колокола. Хвалили слёзно
      Творца, младенца и девицу
      Все прихожане. Пастырь бденно
      Пел Славу трём, курил кадило
      За дар Господень сокровенный,
      Что днесь звезда в яслях явила.
      И Мы звезду видали эту,
      Да со времён младого рвенья,
      Веками, следуя завету,
      Несём дары и поклоненье.

      _^_




      КОВЧЕГ

      ...Вот тебе душистые дерева, срубленные в рощах Пелиона,
      и немного древесины додонского дуба на корму
      от самой Афины для неуязвимости.
      Построй из них скафандр о четырёх плоскостей,
      дабы укрыться от звуков трубящего мира.
      Ты боишься настоящего и любой новизны.
      Всё что тебе нужно, это Он - и бесконечность.
      Ты ещё видим, ты ещё осязаем,
      но твой непостижимый Страж Ланиакеи -
      вне плоти, вне видимости - неподражаем.
      И ты, в скафандре без укрытия и дна,
      ступнями пока ещё чувствуешь тёплую землю,
      питающую тебя горячими ключами,
      но твой жаждущий познания разум
      уже пронизывают летящие на сверхсветовых скоростях
      невидимые ледяные частицы бессловесной материи.
      Они несут в себе Его дыхание,
      и сталкиваясь с твоей мозаичной смертной плотью,
      оставляют яркие вспышки света,
      преобразовывая тебя в неистовую и невидимую воронку.
      Тишины.
      ты хочешь вселенской тишины.
      Именно поэтому ты не торопишься переделывать себя
      во многофункциональный телескоп.
      Ты способен уловить Его глас без радаров и радиоприёмников,
      и, поверь, чуть слышный шёпот
      открывается тебе во всех частотных диапазонах.
      Где-то там, над облаками, летят синеволосые распутные дьяволицы.
      Это кометы - сама замороженная жизнь.
      Тебе знакомы и приятны их убаюкивающие колыбельные.
      И светляки в ночи, будоражащие твои сны,
      прекрасны в своём тихом горении.
      Их тёплые исполинские глаза, однажды открывшись,
      глядят на нас сквозь сотни миллионов лет.
      Они рождаются и гибнут, как Титаны,
      взрываясь, оставляя после себя лишь трёхдневную световую печать.
      Это всё Он - кудесник, сотворивший небо, полное тайн.
      Все вокруг твердят о Его громогласности и беспощадности,
      но ты то знаешь, что Он состоит из тишины.
      Он - скромность, ибо никому не явен и не ясен.
      Его вылили из золота, слепили из глины,
      очертили его контуры, смыли и вновь воссоздали,
      наделили человеческими добродетелями и пороками.
      И Он, ужаснувшись этим маниакальным фантазиям,
      удалился в дальние чертоги,
      сконструированные до начала мироздания
      из непостижимых для смертных, искривлённых плоскостей,
      где зябнет от нашей глупости, равнодушия,
      тщеславия и нетерпимости друг к другу.
      О, как долго ты искал Его в подлунном мире
      и не нашёл.
      Как часто, выходя к морю, звал его своим трубным пением,
      но Он молчал.
      И вот и ты, облёкшись в четыре плоскости своего скафандра,
      погружаешься в великую тьму, чтобы превратиться в лёд
      и вернуться в прошлое.
      Твоё место там.
      Ведь ты - всего лишь Его тусклое отражение,
      а Он - твоя ярчайшая спасительная необходимость.
      Тебе уже явлены неведомые пути,
      по которым катится золотой шерстяной клубок.
      Юные девы пряли нити этого юркого посланца
      из шерсти золотого овна.
      Привяжи свободный конец нити к скале Прометея,
      чтобы найти дорогу назад,
      и спеши вслед за сверкающим проводником.
      И вот ты уже скользишь, как Арго, втягивая в себя всё на своём пути.
      За бортом -273°, и тебе хорошо, потому что ты знаешь,
      что Он сам спустится к тебе навстречу
      и примет в свою многомерную необъятную реальность.

      _^_



© Кристина Крюкова, 2022-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2022-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность