Постелить бы соломки
под уставшую жопь.
И расставить солонки,
чтобы что б, чтобы что б?
Чтоб сказать, что бы спети
сразу после глотка.
Чтобы жизнь после смерти
оставалась легка.
Чтоб прекрасный ефрейтор,
чуя смертную боль,
дул в волшебную флейту
и ворчал бы - яволь!
Когда так яростно и властно
мужчина вводит имена
всех тех, кому служил он страстно -
отчизна, мама и жена,
и дочери, такие дочи...
А мог бы быть ещё и сын.
И вот, посередине ночи
он всех их славит, как акын.
И говорит, должна другою,
другой должна быть жизнь моя.
И воздух рвёт. И всё такое.
И ярость благородная, как волна.
Всем кагалом собирали Валидола Прокофьевича:
кто тапки белые, кто плащ с подбоем, кто хрен с порфирою.
Сорок дней - как на иголках, бармен, кофе еще!
А эта сука все не телеграфирует.
Был Валидол Прокофьевич великий праведник,
дашь бывало подсрачник - а он и не сетует.
За то сам Петропавел теперь ему проводник,
зато с Пастернаком пьет, с Джордано Бруно беседует!
Но за тем ли, Господи, Прокофьича Валидолушку
засылали мы в самый светлый из Твоих амбаров?
В телескоп видали - скачет Валидол млечным полюшком,
орет ангелам, что он - Ерофей Хабаров!
Снаряжать ли нам Демидрола Евгеньича за пропавшею экспедицией
(триколор в руки, в зубы - драхмы последние)?..
Материться на Валидола? молиться ли?..
Ох, грешные мы грешные, ох, звезды безответные...
Все время думаю - а что там?
Там - ничего не обещано.
Небесные женщины
бьют по щекам.
Придешь - а где же коечка?
Что, как и во сколечко?
Ну и как вам?
Спросил у бабушки,
что пекла мне оладушки,
что отдала меня на скрипку
и говорила - Сережа, не качай липку:
бабушка, Наталия Николаевна,
любившая котов и собак всех,
расскажи мне об этой тайне,
ты же там, среди всех тех.
И сказала бабушка: Сережа, не суди меня. Я родила Генечку, а он умер. Родила еще двух близнецов, потом твою маму, потом еще Юру. Жила долго-долго и было мне тошно-тошно. Но ты приезжал ко мне и играл на скрипочке. А я читала тебе Пушкина с Лермонтовым, и Шевченко ещё. Так вот и жили. А потом я умерла.
Верни мою веру и оберни ее -
хорошо бы - в рассвет.
Веру верни мою, ведь верней ее
ничего и нет.
Нет ничего. Кроме страсти и радости.
Но вера им - не нужна.
И веера распускаются всякою сладостию.
И ночь нежна.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]