ПОВОРОТЫ КЛЮЧА
Пахло специями... То ли готовились к праздникам, то ли у кого-то свадьба... Раньше в ресторанах справляли... Любят наши "друзья" многолюдье... Чтобы взорвать!
Рики вставила ключ... Оглянулась... Все так же она приоткрыта... И щелью зияет... По ночам наркоманы... И полиция не помогла... В пустую квартиру с крыши сквозь окна проникли... И кого-то убили... И труп разлагался в квартире, пока не расползся приторный запах по дому и не вызвали вновь полицейских непотребно мясистых, в любую минуту готовых налево мозги вышибать и направо...
"Ах, когда это было...", - подумалось Рики... Был молод сосед из Сибири... Английским владел, а потом и нормальным ивритом... И они познакомились, и он рассказал о себе, и Рики внимала ему, потому что картавил он складно... Он на приисках жил... Мать - еврейка... Отец обучил его с техникой ладить... "Это, сынок, пригодится всегда и везде", - говорил седовласый и выкуривал трубку, и вновь набивал табаком....
И, действительно, сталось... Не любят здесь умников книжных... В пот и кровь расшибись, чтоб свою заработать копейку... И трудился Моше, и водил самосвалы, и бульдозером полз по карьеру, где добывали породистый мрамор для могил ненасытных... И глотал эту мертвую пыль... Но не мог он скопить всем упрямством своим непомерным достаточно денег.. О паскудство! О Боже, наш праведный, где же твое милосердие?! И пришлось обратиться Моше в распроклятое капище банка и взять допустимую ссуду для покупки жилплощади этой, что сравнима с дыро-
ю! - когда это было. Уж два года ушло безвозвратно... Улыбка его и ее проникали друг в друга на лестничной этой площадке. И влюбилась она до того, как случилось, что в один превратились зрачок. И сердцами они обменялись задолго до хищных объятий...
Рики дернула резко плечом, чтоб удобней висел автомат с прикрепленной к прикладу обоймой и ключ повернула легко, и щелчок растворился в крови, потому что представила снова сильные руки на податливых бедрах своих... И поцелуй его первый, и каменный пол, на котором в тигрицу и тигра они превратились, развернувшихся вне скорлупы своей плоти в едином порыве ... "А после?... А после?!" А после стал ей чужд и не нужен ухажер ее первый, сын мэра, богатый наследник... И все же... Был он в Рики влюблен безоглядно и с мафией местною связан и те пригрозили Моше - мол, оставь нашу Рики в покое, а не то разнесем тебе череп и размажем по лестницам этим...
Долго думал Моше, что в таком положении делать... В этой жаркой стране, где доверия нет никому, где так тяжко даются копейки, где тебя объегорят везде - на работе и в прочих местах... Где одень, словно панцирь, одежду - ту, которую антисемиты приказали евреям носить... "И к тому же! ... К тому же!!... К тому же!!!... " - и к тому же еще ненадежна даже та, что тебе суждена, может быть, по велению Бо... Где проглочено "га", потому что "ах, Рики; ах, Рики; ах, Рики"... И поклялся Моше отомстить - этой черствой системе капканов, где добыча такие, как он. Устремился он к этой идее, обвиняя в двуличии Рики - сыну мэра она отдавалась - да и что оставалось ей делать?
Был начитан Моше и по Фрейду он решил сотворить, что задумал - и дал объявленье в газету: "Я такой-то, такой-то, такой-то обращаюсь к генетикам славным, чтобы молодость маме вернуть". И откликнулся вскоре профессор, и сказал, что способен на это и старуху приводит Моше, чтобы ей возвратить непорочных восемнадцать мечтательных лет. И, представьте, успеха добился этот Фауст из Беер-Шевы, этот чудо фанатик-профессор и увидел Моше свою маму молодой и безумно красивой, и влюбился Моше в свою маму, да простит ему папа в могиле, что в чукотской лежит мерзлоте. В раввинате Моше расписался, как с невестою, с собственной мамой... Так кусай же свой бритвенный локоть, бляха-муха, изменница Рики, потому что сама Иокаста и моложе, и краше тебя...
Но Рики, страдалица, далее ключ повернула и морщинки на лбу у нее еще на один оборот обозначилась резче. И увидела... Из приоткрытости, где когда-то Моше проживал, выполз, вдруг, скорпион и, одолев перекрытия грань, очутился на голой стене.
"Хитрый плут!... Ядовитый, тварюга!!..." - он ей сообщил, что надуть собирается биржу - вертануть на приличную сумму и Рикки... "О, проклятый Моше-скорпион!!!" - без подвоха в нем знак зодиака, чтоб достигнуть поставленной цели и набить чемоданы...
Какого же клевого парня ты потеряла на последнем щелчке при повороте ключа до упора! И внезапно опять оглянулась на Моше - своего скорпиона в порванной куртке перед отъездом, которую он называл неизвестным ей словом "фуфайка"...
- Зачем ты одел смартутину 1 с подкладкой на вате? - бросила Рики.
- Во-первых, - молвил Моше, - улетаем сегодня с моей Иокастой в ледяные края и, во-вторых, камуфляж - пусть работники Бен-Гуриона не усомнятся, что нечего мне увозить и при проверке не очень...
Рики вошла, опустила на ковер автомат с обоймой патронов и снова в бездну души погрузила воспоминания грустные. "Где ты сегодня, Моше? Я зову тебя, бедная Рики... Из квартиры твоей по ночам доносятся всплесками вопли и кафель шприцами усыпан... Слух прошел, что ты умудрился трем квартиру продать и теперь неизвестно, кто хозяин из них настоящий".
Вот и финал этой сказочки - девочка Рики прилегла на диван и не может уснуть.
"Никому!!!" - что вместо костей тебе вживили резиноподобную ткань, "никому!!" - что тело твое превратили в бронежилет, "никому!" - что тебе сделали пластическую операцию, "никому" - что лицо твое стало похожим на скорпиона - никому не расскажет она...
Из Димоны вернулась хаелет 2 .
© Александр М. Кобринский, 2006-2024.
© Сетевая Словесность, 2006-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
