Когда, сбиваясь с такта, память
начнёт перебирать по нотам
неспетых песен отголоски,
им отзовётся тихий голос.
Когда протянутые руки
пройдут сквозь призраки былого
и возвратятся одиноко,
куда их деть, что делать с ними?
Когда поблекнут буквы писем,
которых мы не написали,
на жёлтой выцветшей бумаге
проступит белый иероглиф.
Тогда подумаешь, как долго
живёшь, себя не понимая,
замрёшь растерянно в начале
где жизнь ещё не начиналась.
2.
Детства золотушного крупинки.
Жизни утекающей песок.
Память ворошит судьбы картинки.
Мать. Отец. Заката поясок.
Примус. Перешитые одёжки.
Очередь за хлебом. Самокат.
Сталин отовсюду. Нудь зубрёжки.
К валенкам снегурки. Рафинад.
Жвачки ещё нет. Зато макуха.
Запах хлеба с первым огурцом.
Бабушкины сказки. В банке муха.
Банный день. Тарелка с холодцом.
Страхи ночью. Детской плоти мленье.
Третья полка в поезде. Хамса.
Ожиданье щучьего веленья.
Девочки манящая коса.
Сбор макулатуры. Брат в матроске.
Скарлатина. Сорок. Ночь в бреду.
Золотого детства отголоски.
Бедный рай, затерянный в аду.
3.
Что помнится? А что, скажи, не помнится,
да не даёт себя припоминать?
Попробуешь - краснеет память-скромница
и начинает дурочку валять.
Но тяжело ей знанье это тайное,
и на роток накинутый платок
не может спрятать ни словцо случайное
некстати, ни нервический смешок,
ни вспышку красноречия молчания,
ни мысли вдруг оборванную нить.
На волю рвётся тайное звучание,
как шило, что в мешке не утаить,
ночным кошмаром, болью загрудинною,
дурацкой ссорой с тем, кто ближе всех,
какой-то тягомотиной мякинною,
то курам на смех, то вводя во грех.
Душа трещит яичною скорлупкою.
Что было первым - курица, яйцо?
Как под мечом не рвётся нитка хрупкая,
когда посмотришь памяти в лицо?
4.
Память морочит душу, водит по кругу, нычит,
хнычет и хорохорится, что-то своё талдычит,
на голубом глазу врёт, не моргнувши глазом,
из стёршихся колод раскладывает пасьянсы,
подбивает бабки, рассчитывает балансы,
начинает сначала, ум заходит за разум.
Припоминаешь то, а вспоминается это,
стрелка компаса упирается в стороны света
раз за разом, а то и во все четыре разом,
сводишь концы с концами, нитка памяти рвётся,
завязываешь узелками дорогу канатоходца
между было и будет, между прозреньем и сглазом.
Говоришь с теми, кого давно уже нету,
веришь в смешные приметы, подбрасываешь монету,
но она не ложится в ладонь ни орлом, ни решкой,
заглядываешь в зеркало, надеясь в нём отразиться,
чтоб на руке сидела свободная Синяя Птица,
а оно глядит на тебя с ехидной усмешкой.
Собираешь себя по осколку, по капле, по крошке,
виснешь на проносящейся с грохотом жизни подножке,
ищешь росток, упираешься в муть метастаза,
уже умираешь ... но вдруг обернёшься - рядом,
ни слова не говоря, светясь сквозь молчание взглядом,
память сидит, улыбаясь, спокойна и зеленоглаза.
Налево восток, направо запад.
Налево запад, направо восток.
Это как посмотреть.
Смерти ухмылка. Приторный запах.
Душ с небеси шепоток.
Нынче. Вчера. И впредь.
В раю к обеду миро и манна.
В аду сам чертям на обед.
Куда попадёшь.
А здесь хлопочет у печки мама.
Розов закат. Серебрист рассвет.
Бодро топочет ёж.
Сверху небо. Снизу земля.
Как ни скажи, ты прав -
нет, так поправит крот.
Кронами вниз растут тополя
с той стороны трав.
С этой наоборот.
Дожди-пилигримы идут в небеса.
В реку впадает, шурша, откос.
Между пальцев песок.
Под утро на листьях стоит роса
прозрачными каплями слёз.
Жизнь холодит висок.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]