Дождливые, крапленые дни.
Проигрыватель: в ящик игра,
и тишина, в которой мы одни,
царапает винил...et cetera.
Прости меня за то, что я - поэт:
сегодня я - люблю, а завтра - нет.
Какое бесконечное сегодня!
Вот - душевая, холл, вот - преисподня,
налево - спальня, справа - кабинет...
И пахнет воском
выключенный свет.
Вытягивает шею динозавра
красиво вымирающее завтра,
а я люблю, еще люблю тебя!
Из свежераспечатанной колоды
сдают листву. Бубновый дождь холодный -
бубнит о котировках октября.
Попробуйте абсент на вечном сквозняке:
почудится акцент в молчании Мисхора,
в отпетой тишине - обрубок разговора,
монголья нежность - в русском языке.
... Из конуры собачьего ума
вдруг выползет, поскуливая сонно,
вся в синяках и в пролежнях, зима
с просроченным билетом до Херсона.
И я налью ей в блюдечко абсент:
"Лакай, дружок, пока не видит мент,
пока еще звучит в ушах прощальный зуммер
Американ-экспресс, и "пятый элемент" -
не найден, и пока - Иосиф Бродский умер...
Поэзия - предательство рассудка,
одним - жена, всем прочим - проститутка...
Виной - абсент: полынь и потолкынь...
В стране Прикинь - я сам себе акын.
Брось пистолет! Не шевелиться!, - шутка.
Я пью абсент, и я люблю тебя.
Сбегают крысли - мысли с корабля,
Иду на дно и преданно шепчу:
Ты, женщина, женчужина, жемчу...
Мне снились скотобойни: младенцы на крюках,
Мясной и липкий дым, амбре убитой плоти...
Бессмертие, мы все в твоих руках:
врача и мясника, закатанных по локти.
О, Господи, зачем: больничный хруст костей,
сверкающий металл, бинты в кровавой жиже?
Нам страшно жить в плену у свежих новостей,
и все преодолеть, и выстрадать, и выжить!
Мне снились корабли, идущие ко дну,
японские стихи, одна шестая суши,
где я купил тебе - ночную тишину,
как копию пиратскую послушать.
И я тебя укрыл в багровой темноте,
в крылатой пустоте. Неделя за неделей,
качался этот мир на сломанном хребте,
под пение пружин житомирских борделей.
Пока еще идут песочные часы
и простывает след, и молоко сбегает -
бессмертие не спит у взлетной полосы,
вселенную от нас оберегает...
запятая заточка тире
пневматический тир многоточье
обнимаю тебя этой ночью
в занесенном листвою дворе
и сгораю в счастливом огне
капитаном пиратского флота
словно это мгновение мне
подарили украв у кого-то
Жизнь проспавшись опять поддает
превращает козу в козинаки
и пиная тебя
подает
препинания мудрые знаки
ну а дальше осипший перрон
и все ближе огни электрички
и пройдет по вагонам Харон
провожающим выйти
кавычки
Когда поэты верили стихам,
когда ходили книги по рукам,
когда на свете не было на свете,
"Агдама" слаще не было когда:
одна на всех словесная руда
и по любви - рождалась рифма "дети".
"...и Лета - олны едленно есла..." -
от крыс библиотека не спасла
ни классику, ни местные таланты.
В календаре: потоп, Оглы Бюль Бюль.
Листаешь: -кабрь, -тябрь, -юнь, и - юль,
где Осень держат небо на атланты.
И это счастье - мыслящий бамбук:
пусть рыба отбивается от рук,
влетает дичь в копейку, и на пляже
кого спасет литературный круг?
Пусть, краснокожий мальчик, Чинганчгук,
в твоих очах, красавица, не пляшет!
Эпохуй нам, какой сегодня век,
кого не скушал Эдик Марабек.
"... и Лета волны медленно, и звуки.."
И я входил и дважды выходил,
но как спастись от рифмы "крокодил"?
как доползти безногому - к безруким?
Море мое, море -
ты ж мое аморе...
(херсонская народная песня)
Штормом шиворот-навыворот-довольны:
за бортом твоим ухлестывают волны!
Волны - мокрые снаружи. Посмотри, -
волны - пьяные, сухие изнутри!
Вот шипят они, шалея на жаре,
и для шлюпки - не жалеют божоле!
День сегодня ослепительный вполне,
прохлаждается корабль наш на дне.
Мы спасательную шлюпку материм:
"Что нам чайки? Пусть ручаются другим,
катастрофу потерпевшим на воде.
Убеждают их в пернатой правоте:
что, еще чуть-чуть бессмертья у руля
и вам мало не покажется земля..."
Вот и съели мы чумацкой соли пуд,
и вдали уже маячит лилипут,
нам фонариком подсвечивает путь.
Все, отмыкались, пора и отдохнуть!
Деревянное стекло и полимер,
вместо глаз - циклопедический словарь.
И отец у лилипута - Гулливер:
анимация впадает в киноварь.
Нет, под парусом я больше не ходок,
пусть - невидимых веревок холодок,
Пусть других теперь отчитывает МИД:
"Что там с морем? Почему оно штормит?"
Давинчи - виноград, вишневый чех де cада,
и все на свете - кровь и нежность, и досада!
А если нет любви: зачем, обняв колени,
ты плачешь обо мне в пятнистой тьме оленьей?
На завтрак шелестишь вечернею газетой
и веришь тишине - мошеннице отпетой.
Ее базарный торс прозрачнее медузы,
куда она несет за волосы арбузы?
Давай уедем в Рим, начнем дневник уныло,
по капельке раба - выдавливать в чернила.
Пусть за углом судьбы - нас не спасут полбанки,
лишь музыка еще невидимой шарманки!
...напрасные слова, дефис, бычки в томате
и сонная пчела на медной рукояти.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]