Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



СЫН-ПОЛКАН

    *СЫН-ПОЛКАН  *Губы в кристалликах соли... 
    *Ты налей мне в бумажный стаканчик...  *Cточной канавой плыви... 
    *Патефон заведешь...  *Уходим, сгорбленные, в стужу... 
    *Из самых-самых черных сил...  *Взял себя в чужие руки... 
    *Купание красных коней в коньяке...  *Родительный падеж - для мертвых жеребят... 
    *Мы ждем друг друга...  *АЛФАВИТ 
    *Летала муха нализа... 


      СЫН-ПОЛКАН

      Доброту у него и любовь у него
      проходили аллюром кадеты...
      И сдавались на сессии легче всего
      факультативные эти предметы.

      Сын-Полкан: вот и вою от вашей тоски!
      У бессмертия тоже воняют носки...
      и в предверии свадебной эры,
      не стучал каблучком и не прыгал волчком,
      Я всадил двадцать первому веку - в очко
      и отправил его на галеры!

      А вокруг: острова, острова, острова...
      От того и в Неваду - впадает Нева,
      От того и светлее, больнее всего:
      что любовь - от него, доброта - от него!

      Сын-Полкан продуктовых и книжных твоих,
      Я и Трою в метро - разопью на троих,
      Мандельштам, я еще не забыл адреса:
      Оркестровая яма - транзит - небеса...

      _^_


      * * *

      Ты налей мне в бумажный стаканчик,
      медицинского спирта стишок.
      Нас посадят в ночной балаганчик,
      разотрут в золотой порошок.
      Будет плакать губная гармошка
      о тоскливом своем далеке...
      Я наказан, как хлебная крошка,
      в уголке твоих губ, в уголке...
      Нам пригрезятся райские чащи,
      запах яблок и гул кочевых,
      видимо, ангелов. Низко летящих
      в аэрофлотовских кучевых.
      А затем - по второму. И в третьих -
      Я впервые тебя обниму.
      И, возможно, у нас будут дети,
      и меня похоронят в Крыму.
      Отзвучат поминальные речи,
      Выпьют горькой (по сто пятьдесят?)
      И огромную, в мраморе, печень -
      над могилой друзья водрузят!

      _^_


      * * *

      Патефон заведешь - и не надо тебе
      ни блядей, ни домашних питомцев.
      Очарует игрой на подзорной трубе
      одноглазое черное солнце.

      Ты не знаешь еще, на какой из сторон,
      на проигранной, или на чистой:
      выезжает монгол погулять в ресторан
      и зарезать "на бис" пианиста.

      Патефон потихоньку опять заведешь;
      захрипит марсианское чудо:
      "Ничего, если сердце мое разобьешь,
      ведь нужнее в хозяйстве посуда..."

      Замерзает ямщик, остывает суфле,
      вьется ворон, свистит хворостинка...
      И вращаясь, вращаясь, - сидит на игле
      Кайфоловка, мулатка, пластинка!

      _^_


      * * *

      Из самых-самых черных сил
      я выбрал красоту -
      Татуированный буксир:
      "Та-та, ту-ту!"
      На нем обхаживать врагов
      и предавать друзей...
      Какое море берегов,
      такая жизнь! Музей...
      В портах, в портках - дыра в дыре,
      так вмазанный в мазут,
      Женился б на поводыре,
      ан - нет: менты везут!
      Нам всем отмерян закуток,
      чернила, стол и стул...
      Я наколол тебя , браток -
      и ты - не обманул.
      Не от стыда краснеет вошь,
      и кто ей господин?
      И ты моим плечом плывешь,
      не ведая, поди:
      На кой дыметь твоей трубе,
      Зачем волнеть - волне?
      Что ненадобен тебе,
      А ты - так нужен мне...

      _^_


      * * *

      Купание красных коней в коньяке,
      Роскошная пуля, свистящая мимо...
      ... и вносят гусей на жаровной доске -
      и нету вкуснее спасителей Рима!
      Мне - тридцать.
      Годков двадцать пять - коньяку.
      Спасенные гуси танцуют фламенко.
      Лишь красные кони на полном скаку...
      ... и вновь я - москалик в потешном полку -
      шукаю Шевченко.
      Не знаю теперь: на каком языке
      доводят до Киева, Львова и Крыма.
      Цибуля и сало, икра в туеске...
      Гремит балалайка в цыганской тоске:
      "На што тебе пуля, которая - мимо?..."
      Украинский профиль, расейский анфас,
      Великий Славутич журчит в унитазе...
      Отчизны впадают в лесбийский экстаз,
      и что-то рождается в этом экстазе...

      _^_


      * * *

      Мы ждем друг друга
      сотни зимних лет.
      В глазницах - лед,
      и снежный ком - в гортанях.
      И нет любви, и ненависти нет:
      они ушли и выключили свет.
      Еще чуть-чуть -
      и даже тьмы не станет.
      О чем молчать
      и говорить о чем?
      Всем языкам - безмолвие - услуга.
      Вода и звезды
      пахнут сургучем,
      И мы опять, обнявшись,
      ждем друг друга...

      _^_


      * * *

      Летала муха нализа -
      вшаяся звездной пыли.
      И были у нее глаза
      небесно-голубые!
      Не человеческие и
      не мушачии очи...
      Из ангельских, видать, они,
      из падших, но не очень.
      А я писал тебе письмо
      "под мухой", но без мата:
      "Любимая, коль жизнь - дерьмо,
      так ты не виновата..."

      _^_

      * * *

      Губы в кристалликах соли -
      не прочитать твоих слез...
      Словно украл из неволи,
      или в неволю увез.
      Волны под вечер на убыль,
      мыслей вспотевшая прядь:
      ...чтобы увидели губы -
      надо глаза целовать.
      Больше не будет скитаний,
      меньше не станет тряпья.
      Бабочку в черном стакане
      выпью, дружок, за тебя.
      Пой мне унылые песни,
      сонным шипи утюгом.
      Плакать не выгодно, если -
      море и море кругом.
      Ты расплетаешь тугую...
      косишь под провинциал...
      Я ведь другую, другую!
      у янычар воровал...

      _^_

      * * *

      Cточной канавой плыви,
      омываемый кровью индюшек.
      в желтом гусином пуху -
      из распоротых бритвой подушек...
      Мы поспешим за тобой,
      задыхаясь от счастья и смрада -
      самая старшая группа
      херсонского детского сада.
      Блядский кораблик,
      дыми - деревянным уродом,
      Мы поспешим за тобою
      всем классом, всем курсом, всем взводом!
      Кто-то ведь должен был
      нас повести за собою!?
      Медной трубою вонзаясь в залупу,
      медной трубою...
      И над обрывом я закричу вам,
      белый от страсти,
      или от старости светлый:
      "Милые, здрасьте!
      Мы забухали, забылись на пару,
      мы облажались на пару с ним, во!
      Барышни, барышни, это мой парусник,-
      больше и нет у меня ничего..."
      ...-Не получается плакать красиво,
      лишь поручается в бубен стучать,
      вот и выходит - кораблик, Россия ,
      но, - выплывает : ебана мать...

      _^_

      * * *

      Уходим, сгорбленные, в стужу,
      в пошлейшее небытие...
      И снова - обретаем душу,
      как будто не было ее.
      Аминь, тебе, амикашенство:
      - Такая встреча, мон ами!
      Столь позабытое знакомство
      с водой, деревьями, людьми!
      Но, не вернуться к ним. Иные
      законы в этом гараже,
      где мы, вонючие и злые,
      Пришлись кому-то по душе...

      _^_

      * * *

      Взял себя в чужие руки,
      окунул в родной навоз,
      Вместо: "Сладостные звуки...".
      - Ну и суки! - произнес...
      Навалились: "Свяжем психа!?"
      Пляж. Кряхтение. Возня...
      Лишь помешанное тихо
      море слушает меня.
      Да - у парня едет крыша,
      Да - паденье над людьми
      в перечисленное выше,
      выше, выше, черт возьми!
      Все, взлетевшие с тоски,
      в этом небе - земляки!
      Не заманит нас Отчизна
      сыромятным крендельцом,-
      Мы не строим онанизма
      с человеческим лицом!
      ... Вечереет. С хриплым воем
      вновь буравит облака -
      в красное, полусухое -
      жирный боинг табака...

      _^_

      * * *

      Родительный падеж - для мертвых жеребят,
      Творительный падеж - для изгнанных поэтов.
      Предательный мой друг,
      винительный мой брат,-

      Ноябрь на дворе...
                       (а ты рифмуешь -
                                             "лето").
      Для каждой из надежд
                       есть собственный
                                              падеж.
      Вот парусник плывет,
                       белеет в ванной
                                              кафель.
      И вся твоя душа - подавленный мятеж,
      мой авве, авве... Авель.

      Бесцельный, серый дождь (приспичило идти).
      Согреюсь повторять : "ноябрь у порога..."
      Зачем или за что? Да и не вспомнишь ты,-
      как именной наган
                       за пазухой у бога...

      _^_

      АЛФАВИТ

      ... и никто не умрет! И меня отведут
      отбывать наказанье такое:
      бормотать "воробей, барабан, акведук..."
      да прислуживать в барских покоях.

      Над Хохляндией день
                      черножопых кровей,
      сам хозяин - любовник холую...
      Бормочу: "акведук, барабан, воробей",
      и ночные горшки - полирую.

      Перевыполнен план по отстройке церквей,
      по отстрелу трефовых сердечек...
      ... и никто не умрет! И опять всех живей:
      потрошитель шахтеров, ракетчик!

      Окруженный когортой блатных куркулей,
      утонченный в сложении полных нолей,
      Он любитель закручивать кранец
      неугодным газетам чужою рукой...
      А страна? Вероятно, ей нужен такой
      всенародный избранник, засранец.

      Государственный суржик освоишь, братан,-
      и посадят в свободную зону...
      До-ре-ми, либидо! Ах, не пой, депутан,
      ах, не делай миньет микрохфону.

      Акведук, воробей... Запотевший бомонд,
      в хрустале - дармовецкая бражка.
      Потому, что назначен спасать генофонд -
      племенной мясоед, Чебурашка.

      "А, Б, В", - говорю. Отъезжает уже
      поседевшая крыша. Я двину -
      умирать и любить на другом ПМЖ...
      ... если пустят меня в Украину.

      _^_



© Александр Кабанов, 1999-2024.
© Сетевая Словесность, 1999-2024.





Словесность