ДНЕВНИК

Это была обычная на вид тетрадь, прошитая сбоку металлической пружинкой. Пожелтевшие от времени листы исписаны тонким нервным почерком. На обложке - лишь одно полустертое слово - Дневник. Ни имени автора, ни намека на принадлежность кому-либо. В тетради не было также ни одной даты - лишь дни недели.

Я открыл дневник на первой странице, в правом верхнем углу которой было выведено слово среда. Несмотря на то, что чернила посветлели и местами стали совсем прозрачны, читать было легко - почерк оказался достаточно разборчив.

Очевидно, бывший хозяин не стал бы оспаривать права на дневник - на вид тетради было не меньше полусотни лет, и все же я чувствовал себя немного неловко, разглядывая самую скрытую и таинственную нишу чьей-то жизни. Но, прочтя несколько строк, я оказался настолько поглощен описываемыми событиями, что, отбросив всякую неловкость, с головой погрузился в чтение.

Спустя два часа я прервался, потянувшись за сигаретой и обнаружив опустевшую пачку. Было уже достаточно поздно, а в кабинете меня по-прежнему ждала работа. К завтрашнему утру необходимо представить отчет о работе моего отдела. Начальник обязательно явится поинтересоваться моими успехами.

Спустившись в кабинет, я открыл ящик стола, распечатал новую пачку и, неловко повернувшись, локтем опрокинул коробку с бумагами. Вся бухгалтерия, тщательно рассортированная и подготовленная к работе, теперь в немыслимом беспорядке покрывала пол кабинета. Тоскливо оглядев эту картину, я понял, что к утру мне с отчетом не справиться. Плюнув на все, я вернулся в комнату, захватив сигареты. Дневник терпеливо дожидался моего возвращения. Уже через несколько минут чтения я позабыл о работе. А главное, меня окутало какое-то странное спокойствие и в эту ночь ничто больше не мешало чтению.

Телефонный звонок ворвался в мой сон, разорвав его на части и безжалостно выбросив меня в новый день. Я приоткрыл глаза и тут же зажмурился: яркие солнечные лучи буквально ослепили меня: оказалось, я заснул, сидя за столом.

Работа. Это она, едва проснувшись, требовала ежедневного жертвоприношения, отнимая жизнь по частям. Не могу выразить ту ненависть, что испытывал ко всему, с ней связанному.

Я сорвал трубку. Кажется, там что-то говорили об отчете и моем отношении к общему делу. Мне хватило сил лишь на один вопрос: В чем проблема? Оказалось, проблема в шефе, который уже приходил и придет опять, к обеду.

Вернувшись к столу, я вдруг почувствовал, что ненависть улеглась также быстро, как и возникла. Меня вновь объяло это странное спокойствие. Но теперь вместе с ним пришла мысль, которая показалась весьма своевременной. И как только раньше я не додумался? Я взглянул на дневник. Он был раскрыт на последней странице. Выходит, я прочел его весь. В голове вертелись обрывки предложений, какие-то незнакомые слова и имена, но ничего конкретного я вспомнить не мог. Ничего, позже перечитаю, решил я и стал собираться.

На работе я сразу отправился к начальнику. Придав своему лицу максимально смиренное выражение, я поздоровался и положил на стол папку с документами. Он взглянул на меня, многозначительно поджав губы, и раскрыл папку, в которую я положил старый отчет за позапрошлый месяц. Сверяя столбики цифр, он не заметил, как я зашел ему за спину, одновременно вытащив канцелярский нож с выдвижным лезвием. Заведя руку ему под подбородок, сильным движением на себя я перерезал ему горло. Его передернуло, как от удара током. Сжимая бледными пальцами перерезанную до позвонков шею, он съехал под стол. Белоснежные манжеты рубашки как губка впитывали кровь, становясь вишневыми от запястий к локтям. Агония длилась около минуты, потом он затих. Я вытер нож, взял из кармана его пиджака связку ключей и вышел, заперев за собой дверь. В коридоре мне встретился один из сотрудников и я сообщил ему, что шеф уехал с отчетом на какую-то встречу и вернется не скоро. Больше меня здесь ничто не удерживало.

После душного, прокуренного офиса было так приятно пройтись пешком по тихому, безлюдному переулку, вдыхая весенний воздух, пропитанный запахом цветущей зелени. По дороге домой я зашел в хозяйственный магазин и купил десять метров садового шланга и несколько новых лампочек.

Дома я принял душ, плотно поужинал и принялся за дело. Мне нужно было разбить лампочку так, чтобы не повредить вольфрамовую спираль. С третьей попытки это получилось. Затем я подсоединил один конец шланга к газовой трубе у плиты, а другой протянул ко входной двери квартиры. Выключив в подъезде свет, я вывернул из плафона лампочку и ввинтил другую, с разбитой колбой. Затем вернулся, взял дневник, открыл клапан газовой трубы и вышел.

Наступил вечер. Дневник лежал в кармане куртки, но я знал, что мне он больше не понадобится, хотя еще утром я собирался его перечитать. Выцветшие строки старых страниц паутиной опутывали меня, унося в прошлое, картины которого одна за другой оживали у меня перед глазами.

Три человека преградили мне дорогу. Не помню, что происходило потом. Лишь когда меня со скованными наручниками руками усаживали в машину, ко мне обратился молодой человек, представившийся следователем:

- Это ваш дневник?

Я сдержанно улыбнулся.

- Нет. Теперь уже нет. Он ваш.

Следователь понимающе кивнул, словно не желая спорить со мной, и сказал:

- Хорошо, я ознакомлюсь с ним.

Машина мягко тронулась с места и, набирая скорость, выехала на шоссе. Следователь сидел рядом с водителем и листал дневник. Когда позади нас прогремел взрыв и столб пламени взметнулся над крышами домов, он даже не пошевелился, поглощенный чтением.

© Сергей Ильницкий, 1999-2021.
© Сетевая Словесность, 1999-2021.

Книга отзывов

НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"

Сергей Сутулов-Катеринич: Весталка, трубадур и дельтаплан [...по причинам, которые лень называть, недосуг вспоминать, ни к чему рифмовать, четверть века назад невзлюбил я прекрасное женское имя - имя, несущее...] Наталья Козаченко: Пуговица [Вечеряли рано: солнце не село и сияли купола позолотой, сновали по улицам приезжие купечики победнее. Вчерась был четверг и обыденные Ильинские торжки...] Любовь Артюгина: Человек в одеяле [Под вечер, когда утихает жара, / И пламя не рвётся из солнечной пасти, / Спадает с домов и людей кожура, / И в город приходит прохладное счастье...] Светлана Андроник: Ветреное [виток земли вокруг своей оси / бери и правду горькую неси / не замечай в упор что снег растаял / юдоль земная стало быть простая...] Михаил Ковсан: Словом единым. Поэзия в прозе, или Проза в стихах [Свистнув, полетит стрела, душу юную унося, сквозь угольное ушко пролетая, и, ухнув, полотно разорвется, неумолимый предел пробивая, и всё вокруг цветасто...] Ростислав Клубков: Дерево чужбины [Представь себе, что через город течет река, по ее берегам растут деревья, люди встречаются под деревьями и разговаривают о деревьях. Они могут разговаривать...] Елена Севрюгина: "Реалити-шоу" как новый жанр в художественной литературе [Можно сказать, что читатель имеет дело с новым жанром: "роман-реалити-шоу", или "роман-игра"...] Максим Жуков: Равенству - нет! [Ты - в своей основе - добрый... Ну и зря! / В этом мире крови пролиты моря! / Надо лишь немного: просто, может быть, / Попросить у Бога смелости...] Читайте также: Владимир Алейников: Стихотворения | Рена Арзуманова: За краем: и Дуй в свою дуду! | Данила Ляндо-Петров. Ковчег в Томилино | Михаил Рабинович: У человека есть апрели | Георгий Садхин: Я брожу в далеких дворах | Алексей Смирнов: Четыре рассказа | Анна Трифанова: Место встречи | Гиви Чрелашвили: Стихотворения | Андрей Баранов: Изгнание из Рая | Денис Гербер: Будитлянин, или Приснившаяся змея | Ирина Кадочникова: "Слово, ставшее событьем" | Ростислав Клубков: Разговоры птиц | Иван Клочков: В ребяческих руках | Александр Корамыслов: Поэт и финифть | Поэт перед взглядом тьмы: о стихах Юлии Матониной