ОЧКИ ГУДВИНА
(FOUR SEASONS)
1
- Как прогулка? - спросила Мария, открывая дверь на террасу, где Эдди снимал лыжи.
Можно было и не спрашивать. Глаза сына сияли, а щеки напоминали два румяных яблока. Или персика? Настоящих яблок,
как и персиков, никто из них никогда не видел, но выражение все еще оставалось в ходу.
- Здорово! Не понимаю, чего киснуть в доме, когда можно кататься на лыжах и играть в снежки! Можно, я после обеда снова выйду на полчаса? Не хочешь со мной?
Она поежилась и покачала головой.
- Некогда.
Эдди понимающе кивнул головой.
- Опять срочная работа?
- Да... кое-какие расчеты нужно доделать. Давай, быстро переодевайся и в столовую. Мы уже давно тебя ждем.
- Сейчас, мам, я быстро, - Эдди снял у двери ботинки, прошел в комнату и начал стягивать с себя свитер. - А что сегодня на обед? Надеюсь, не макароны с зеленым соусом вместо кетчупа и не ледяной пирог с каменной крошкой?
Она не ответила на шутку, заворожено глядя сквозь стекло на снег, медленно падающий на пологий склон горы, на темную зелень елей и сосен, на петляющую голубую лыжню, ведущую прямо к застекленной террасе, куда выходила дверь комнаты сына. Сказочная красота. В ее детстве не было ни подобных развлечений, ни таких вот красот. Она выросла в маленькой комнате, откуда не было видно даже кусочка неба, и не любила открытых пространств. Но как завораживает эта красота... Она перешагнула порог комнаты и оказалась на террасе. И в тот же момент вспыхнул красный фонарь, и зазвучал металлический голос предупреждения: "Убедительная просьба надеть защитные очки. Наденьте очки. Наденьте очки. Выход за пределы жилой секции без защитных очков категорически запрещен!"
Когда Мария обернулась, Эдди в комнате уже не было. Не стал ее ждать. Наверное, здорово проголодался.
Шум в столовой был слышен даже в холле.
- Ну, и что же ты видела?
- Ты не поверишь, но это была настоящая акула! - в голосе Дианы звучал неподдельный восторг.
- Не сочиняй. Если бы это была правда, ты бы не сидела сейчас за столом. Ты просто перегрелась на солнце, вот тебе и примерещилась эта белая акула, - пошутил брат.
- Примерещилась?! Ладно! Давай завтра после школы сделаем один заплыв вместе. Я покажу тебе этот грот. Там так здорово! Может быть, и тебе там что-нибудь примерещится - особенно, если прихватить кусок мяса...
- Забыла? Завтра же последний день занятий! Каникулы! Мы всем классом отправляемся на два дня в Альпы. Я этот день полгода ждал! Слушай, не хочешь с нами? Могу поговорить с тренером.
- Ну, уж нет! Сами в снегу барахтайтесь, - передернула плечами Диана. - У меня найдутся занятия получше. Мама обещала отпустить меня к Нине...
- Опять на солнце жариться? От тебя скоро останется кучка пепла, если будешь часами валяться на пляже.
- А вот и нет! Мы с Ниниными родителями будем праздновать начало каникул на карнавале в "Древнем Вавилоне"! Можем, кстати, прихватить и тебя, и весь ваш класс, в придачу...
- Чтобы топтаться в потной и шумной толпе?
- Это весело!
- Тусовка для малолеток!
- Малолеток? Ты сам-то всего на год старше меня!
- Год - это очень много...
- Перестаньте шуметь, - сказала бабушка, нажимая кнопку на пульте управления электропечи. - Что будете есть? Жаркое из курицы или большую пиццу?
- Пиццу! - в один голос заорали оба.
Мария улыбнулась - когда дело касалось еды, дети сходились во вкусах.
2
Диана открывала дверцу за дверцей.
- Зачем тебе столько шкафов с одеждой? Ты все равно никуда ее не одеваешь. Вы с папой нигде не бываете. Вот родители Нины ездят повсюду и всегда берут ее с собою. Почему мы никогда не отдыхаем вместе? Это было бы так здорово!
- Мы подумаем, как это устроить.
- А почему в этой комнате нет выхода на террасу? - Диана всякий раз задавала этот вопрос, когда заходила в комнату родителей. - Ведь там должна быть терраса за этой стеной, так во всех домах устроено, верно? Почему бы тебе вместо всех этих шкафов не сделать большое окно с видом на водопад или на какие-нибудь... как это... сады Семирамиды. Как в рекламе! Выглядит здорово!
- Меньше смотри и слушай рекламу. Никто не знает, как они выглядели, эти сады, это во-первых. А во-вторых, я тебе уже много раз говорила, что такие вещи отвлекают меня от работы.
- Мама, иногда я за тебя волнуюсь, - в голосе Дианы звучала почти взрослая тревога. - Ты слишком, слишком много работаешь! И в лаборатории, и дома. Что это за бесконечные вычисления? Да и папа тоже!
- Ты же знаешь, что он работает в Центре Управления, от которого зависит очень многое. А сейчас, когда на планете запасы льда так быстро истощаются...
- Знаю, знаю, - нетерпеливо перебила Диана, - в школе об этом нам постоянно говорят! И то, что надо беречь воду! Да, у нас скоро будет экскурсия в Центр Управления, - вспомнила она. - Я сказала Нине, что мой папа там самый главный инженер. Вот и посмотрим, что он там делает.
- Он работает в отделе сверхточной аппаратуры, туда не водят экскурсантов, так что вряд ли вы туда попадете. Там...
Но Диана окончательно утратила интерес к работе родителей, вспомнив, зачем сюда пришла.
- Может быть, ты дашь мне что-нибудь для карнавала?
- Что именно?
- Ну, я не знаю... У тебя же столько всего!
- Но не для карнавалов. Я никогда на них не ходила в твоем возрасте.
Диана перебирала плечики с одеждой.
- Да, действительно, ничего интересного. Ничего яркого... Ты так скучно одеваешься, скажу я тебе! Вот мама Нины - у нее столько красивых нарядов! - Внезапно она захлопала в ладоши. - Ой, я, кажется, знаю, что одеть! Дай мне твой скафандр!
Бедный мой ребенок. Может статься, что через несколько лет он станет твоей повседневной одеждой и ты возненавидишь его...
- Скафандр - рабочая одежда. К тому же, он тебе велик. Давай поищем что-нибудь более подходящее для веселого праздника...
3
Новость застала врасплох. Мария даже не поняла сначала, кто говорит.
- Доктор? Какой доктор? - переспросила она, все еще погруженная в мысли о новых трансформациях пространства, над которыми работала в последнее время.
- Вам нужно прибыть в Центр обследований.
- Что-нибудь с моими анализами?
- Нет. Это связано с вашим сыном. Двадцать четвертый сектор.
Никогда она не бегала так быстро. Спускаясь в скоростном лифте, она дрожащими руками набрала номер мужа, а потом бабушки.
Двадцать четвертый сектор - аварии, катастрофы, травмы.
Эдди находился в приемном покое госпиталя, огромной комнате, где стояло несколько высоких кроватей-каталок, на которых лежали вновь поступившие. Эдди был без сознания. Мария опустилась на край стула у его кровати, стараясь не глядеть на соседнюю кровать-каталку, где громко стонал человек с перебинтованными руками и бесформенным лицом. Шахтер. Такое лицо было у ее отца, когда его достали из шахты. Он умер в этой больнице, как им было сказано, в результате переохлаждения и обморожений, несовместимых с жизнью. Отец рубил лед для того, чтобы его внуки могли наслаждаться жизнью в секторе "Четыре времени года"... Но беда проникает и туда.
Эдди, Эдди! Как это несправедливо!
- Эдди! - позвала она тихо. - Эдди.
Ну почему с ним всегда что-то случается?
- Простите, мне нужно осмотреть больного.
Только тут мама, впервые оторвав взгляд от бледного
лица сына, увидела, что это новый доктор, к тому же совсем молодой, наверное, только что закончил обучение.
- А где же наш старый доктор?
На лице молодого доктора отразилось недовольство - вероятно, этот вопрос ему задавали не впервые.
- Он... он покинул нас.
Подошедшая в этот момент бабушка тихо ахнула.
- Наш доктор? Он лечил нашу семью почти...
- К сожалению, ничем не могу помочь, - перебил ее новый доктор. - Теперь на этом участке работаю я. Меня зовут доктор Пейни. Всегда к вашим услугам. Позвольте мне еще раз взглянуть на мальчика.
Он присел у края кровати и склонился над Эдди.
- Он в шоковом состоянии. Как вы понимаете, он останется в госпитале. Мы должны немедленно увезти его в палату интенсивной терапии.
- Как это произошло? - спросила Мария.
- Сорвало очки, когда он катался на лыжах.
Мария закрыла глаза, пытаясь справиться с собой.
- Я знала, знала, - По щекам обычно стойкой бабушки покатились слезы.
Мария услышала голос мужа:
- Мама, успокойся.
- Как можно быть спокойной? Эти твои затеи - я знала, что эти ваши новые забавы добром не кончатся! - Бабушка всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. - Ну хорошо, хорошо... что случилось, то случилось... Но, может быть, мы можем взять его домой? Может быть, дома ему будет все-таки лучше?
Она повернулась к врачу.
- Он никогда не покидал дома. Хороший уход...
- Нет, какое-то время он должен быть под постоянным наблюдением. Нужно провести полное обследование. Это возможно только с помощью специальной аппаратуры.
- Не понимаю, как это могло произойти. - Мария впервые видела мужа таким растерянным. - Сервисный Центр гарантировал полную безопасность и как минимум десятилетнюю работу очков...
- Ну, они готовы гарантировать вам все что угодно, только бы навязать свой товар, - недружелюбно заметил доктор. - Тем не менее, ваш сын не единственный пострадавший. Это довольно часто случается и со взрослыми и с детьми, имеющими доступ к таким развлечениям. Особенно с мальчишками. Они очень любопытны... или любознательны. Всякие барьеры их только раззадоривают. Вчера утонул подросток - просто заплыл за буек. Даже то, что волны были слишком большими, его не остановило. - Доктор, казалось, тоже разволновался. - Не понимаю, почему им ничего не разъясняют ни дома, ни в школе? Все так носятся со своими детьми, но никто не думает о их будущем, никто не хочет заниматься ни их воспитанием, ни образованием по-настоящему. Их балуют, как только могут, с самого рождения.
- Наверное, и вас баловали в свое время, - не сдержалась Мария.
В глазах молодого врача мелькнуло что-то похожее на презрение.
- Я учился в закрытой школе. Там не принято носить розовые очки, - сухо ответил он, поднимаясь и давая знак санитарам, чтобы мальчика переложили на носилки.
Щеки Марии вспыхнули.
- Простите.
- Вам не за что извиняться.- Голос доктора снова звучал спокойно. - Не ваша вина, что мои родители погибли в ледниковых шахтах. Я из бедной семьи ледорубов.
4
Они стояли в холле Центра обследований, в томительном ожидании - результатов обследования. Бабушка неподвижно сидела в углу зала. Вот так же она сидела и тогда...
- Не волнуйся, все будет хорошо. Он уже пришел в себя, это хороший знак, - Роман осторожно прикоснулся к плечу Марии. - Только бы не было переломов... сотрясения мозга.
Он чувствовал себя виноватым, поскольку именно он показал сыну, как кататься на лыжах. Лыжные прогулки - это была его идея. В нашем мире многие погибают от адинамии, повторял он. Лыжи - это движение. А движение - это здоровье, это полноценная жизнь.
Полноценная жизнь! Как будто он не знал, чем это может кончиться!
- Он крепкий парень, быстро поправится.
- Да-да... - кивнула она, глядя в окно, за которым сияло солнце и качало ветками цветущее дерево. Что это за дерево? Как оно называлось?
Несмотря на то, что никаких серьезных физических травм не оказалось, пройти к сыну им не разрешили. Если он уже пришел в себя - самое лучшее - увидеть рядом родные лица, подумала Мария. Как они этого не понимают? Ему сейчас так нужна их помощь!
- Вы не справитесь, - мягко сказала медсестра, словно прочитав ее мысли.- Вы не сможете ему ничего объяснить. Он может возненавидеть вас.
- С мальчиком работают психологи, - добавил врач.
- И как долго это продлится?
- Достаточно долго. Реабилитационный период может длиться от недели до месяца... - Врач постоял с ними еще несколько минут, объясняя, как важно для их сына пройти полный реабилитационный курс, но Мария почти ничего не слышала. Она вдруг вспомнила, как когда-то упала с вышки в школьном бассейне. И потеряла очки. После этого она никогда больше не купалась и не плавала ни в каких "водоемах".
Они вышли из приемного покоя больницы и остановились в холле.
- Извини, мне пора, - виновато произнес Роман. - Отпустили только на несколько часов.
Она кивнула. Что тут объяснять, когда и так все ясно?
Муж должен был срочно вернуться в зал управления ледовыми шахтами - колония нуждалась в пополнении запасов воды.
Мария отправилась домой - время обеда.
5
"Апартаменты в жилом секторе "Четыре времени года" - это последнее слово науки и техники, - ликовал слащавый женский голос. - Любой, самый необычный, самый дерзкий дизайн, любая ваша прихоть, любой каприз - все будет исполнено в точном соответствии с полученным заказом! Отныне все достижимо!"
Если позволяют средства, мысленно дополнила Мария, переключая канал. Но и здесь была реклама. На экране юная дикторша примеряла очки.
"Сегодня очки становятся неотъемлемой частью вашего имиджа. Наполняют нашу жизнь изысканными фантазиями. Обратите внимание на новый модельный ряд..."
Меньше всего хотелось слышать этот всепроникающий воркующий голос, навязывающий услуги и товары. Но избавиться от вездесущей рекламы становилось все труднее, а кое-где просто невозможно. Бич времени. Она подстерегала везде - стоило включить телевизор или выйти из дому, как назойливый, липучий поток агрессивной пошлости внедрялся в сознание.
Мария вошла в холл и захлопнула за собой дверь. Как хорошо, что их дом оснащен специальной антирекламной защитой! Наконец-то стало тихо! Необычно тихо. Оборвался поток глупостей, но не слышно было и голосов детей, которые обычно к этому времени возвращались из школы. Не было ни криков, ни громкой музыки, которая иной раз так досаждала ей.
- Диана!
Никто не отозвался.
Яркий свет заливал комнату дочери. Дверь на террасу была распахнута, и оттуда слышался шум моря. Как всегда беспорядок - сандалии и очки для плавания валялись на полу посреди комнаты вместе с мокрым купальником и полотенцем, а ласты покоились на кровати. Подобрав купальник, Мария покачала головой. Нельзя до такой степени расслабляться. Девочка должна быть аккуратной. Надо бы с ней поговорить. Наверное, опять загорает.
Мария подошла к двери, ведущей на террасу.
- Диана!
Никто не откликнулся.
В гостиной тоже никого. Темно и пусто. Молча темнел экраном в углу всегда бубнивший большой телевизор.
Где же она?
Ах, да! У нее совсем выпало из памяти из-за всех этих волнений - она же сама ее отпустила к подруге на выходные.
Какой большой и пустой дом!
Бабушка сидела в своей комнате у открытого окна и смотрела на желтеющие листья деревьев.
- Надеюсь, ты ничего не рассказала Диане? - спросила она. - Не хотелось бы, чтобы она узнала об Эдди... раньше времени. Она, конечно, узнает, но лучше позже.
- Да, пожалуй, - не могла не согласиться Мария.
И вправду, пусть узнает попозже.
Может быть, до приезда Дианы Эдди удастся забрать домой. И ничего не придется объяснять дочери. Ах, как хотелось, чтобы все это было только дурным сном! Чтобы все шло, как раньше, по заведенному многолетнему порядку... Но дети растут и набивают себе шишки - что тут удивительного? И все дети рано или поздно вырастают.
Что же ее так тревожит?
То же, что и всех в ее возрасте. Она не хочет, чтобы ее сын становился взрослым - вот что. Никто из родителей не хочет этого. Но рано или поздно неизбежное случается.
Мария прошла к окну и присела на низкий диван напротив матери. Из-за постоянной занятости она давно не заходила в эту комнату. Да и бабушку обычно можно было застать или на кухне, где она колдовала над каким-нибудь новым блюдом, или, в минуты отдыха, в гостиной, где та проводила вечера у огромного экрана, следя за многосерийной романтической любовью на космической станции.
Мария оглядела знакомые стены, оклеенные старомодными обоями в мелкий цветочек, и словно вернулась в детство. Хотя детство ее прошло в совсем другом секторе. Но, переехав к ним, бабушка перенесла в свою комнату все то, что было знакомо Марии с детства. Те же пейзажи, нарисованные цветной тушью на бумаге, тот же ковер на полу, старомодная кровать - на таких мастодонтах никто давно уже не спит.
Здесь никогда ничего не менялось.
Единственное новшество, которое бабушка позволила себе после переезда - огромное, во всю стену, окно. Когда Мария заходила к ней пару месяцев назад, сквозь него сияли крупные звезды - когда-то бабушка была астрономом.
Теперь же, к удивлению Марии, за толстым стеклом покачивали белыми, желтыми, розовыми головками крупные мохнатые цветы и было слышно, как тихо шелестит по листьям мелкий осенний дождь.
- Не знала, что тебе нравится дождливая погода. Раньше тебя интересовали только звезды. - Она приостановилась, залюбовавшись картиной. - Что это за цветы?
Бабушка виновато пожала плечами, не отрывая взгляда от окна.
- Хризантемы.
- Никогда не думала, что они такие красивые.
- Это с выставки Ялтинского Ботанического сада... не помню, какого года.
- Как красиво! Никогда не видела ничего подобного! - Мария тоже не могла отвести глаз от осеннего сада.
- Да, чудесная осень, - тихо согласилась бабушка. - Как там было, наверное, замечательно... нам повезло, что мы еще можем хотя бы видеть это.
Мария повернулась к матери.
- Не только видеть. Ты можешь и погулять в этом саду.
- Нет. Боюсь, что это уже не для меня.
Вспыхнувший экран видеосвязи напомнил Марии, что пора вернуться к работе.
Выйдя из квартиры, она нажала кнопку скоростного лифта, который за считанные секунды вознес ее на крышу. Дверь бесшумно отворилась, и она оказалась в огромном зале астролаборатории. Прозрачная сфера из толстого изоляционного стекла заменяла стены и потолок, открывая звездное небо. С ее рабочего места хорошо просматривался пустынный лунный ландшафт.
Он почти не изменился за последние двести лет.
Над горизонтом висела огромная серая планета.
Говорят, когда-то она виделась отсюда голубой.
© Галина Грановская, 2004-2024.
© Сетевая Словесность, 2004-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
