с размаху время года бьёт в стекло
футбольный мяч трамвай как истеричка
по водосточной трубочке алло
бежит быстрей чем электричка
как памятник протягивает куст
из ржавчины рукой металлолома
гранату разрывающихся чувств
на фоне рухнувшего дома
а партизан ничком ещё лежит
среди разведок и погрома
и по нему война как ток бежит
и воет в трубы астронома
тремя в ряду идёт как время года
стреляя сигарету и в висок
не попадая целится погода
и шпилем щупает курок
железо к телу всей спиною
паяет пахнет канифоль
и плавит олово губною
гармошкой мартовский припой
невы и лавровой ограды
венки по городу летят
и заводские тикают цикады
с отсчётом времени назад
синячки булыжной мостовой
древние рынка раскопки
время пробить угловой
или налечь на водку
вывернет шею река
и разольётся сразу
по выпившим облакам
по разбитому глазу
и под крышей синей
голубя рюмки чая
крепче Нева камней
боль утолить не чая...
город арочен мифичен
без колёс катит луна
в переулок зуботычин
в подворотню кулака
средний век проспектом cредним
по развешанной ночи
не качнув креста передним
колесом пробормочи
отомри невой принцесса
поцелуя ледоход
отплыви маршрута цельсий
даугавпилсом в пароход
примет груз за лиепаю
петербурга ботик бит
картой мира домик с краю
где маяк конъюнктивит
в серединку ночи торнет
скальпель башенки хирург
и затянет тина - тёрнер
и замкнёт иголка - круг
тепло неряшливо одето:
то варежка из рукава
то набекрень своим беретом
то перекосится скелетом
сгоняя дым на Острова
у Питера - чахотка дрожь
мензурки ампулы и лодки
то схватится за острый нож
в бреду то схоронит пилотку
то одевается как бомж
но сыро
уронив из рук
мосты река рябит свой круг
и дерево сосёт пустышку
небес и ударяет звук
дождя в дворовую подмышку
и так тепло что нету сил...
пилотку снег похоронил
а лодки смёрзлись до костей
и руки до своих локтей -
аминь тротил
~ короткий язычок диеза
неловкий и босой танцор
служить бы рад средь клавиш мессу
стрелялась музыка из хор
бежал поток самоубийства
впадала кровь в её висок
и крестных ходиков бесчинство
глушил высокий голосок
он встал на цыпочки взял суффикс
из связок опёршись на корень
я в ноты без тебя не сунусь
а голос как и горло чёрен
~ прохожие коричневые дыры
и черепные нераспахнутые пятна
их дышащие снежные эфиры
внутри вошедшего как пуля кадра
в пространстве свёрнутых прокисших строчек
сосулькою свисает час твой
и капает на зябнущий сосочек
и выгорает снег январской жатвой
хлеб серости асфальта преломи
в любви как рыбы руки.на кукане
ладошки две а вены вьют ремни
а боль вращает мёртвыми белками
~ полицейская ночь с круглой живой мигалкой
перекроет дорогу выставит снежный кордон
ветер скачет по веткам в руках с ледяною скакалкой
натянув на глаза палаческий свой капюшон
небо входит в деревья как входят в состав лейкоциты
на поклявшегося храм крови листопад
обладая в теле лучшей чем вне защитой
от того как собаку бросил хозяин взгляд
~ человек-гербарий спит
в книге тонким слоем
штурмом взят и с боем
вон потери в живой силе
отлетают от зубов
наизусть промчались в мыле
матом между нежных слов
~ из правды колосок неправды
из темноты луча сверчок
губами с высохшей помадой
целует осень мозжечок
на лоб садится часть морская
с воздушной силой заодно
и я её не отпускаю
приказ не отдаю: на дно
цыц кортики звенят как в стирке
и отжим полосует душу
как ветер - \/ - ленты бескозырки
концы свои отдав наружу
~ по ложечке всходи луна сквозь горло
где чайное твоё питьё
разлило воспалённый узкий город
где в клеточках стоит ядро ничьё
усевшись на ядро, на языке
слова стоят и речь остановила
свой взгляд на человеке, налегке
взошедшем по своим последним силам
язык тебя несёт вовнутрь сил
ядро летит из пушки и тускнея
зрачки разводят мостик между Ним
и городом который всех сильнее
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]