Время идет,
Чу -
Время идет
По коридорам больниц,
Под излучением ламп дневного света.
- Take the way of the time.
- No.
- No comments?
Без слов.
Но время идет, че,
Время идет,
А мы все играем в слова
И фразы корчатся от инверсий.
Посмотри правде в лицо:
Ты действительно персонаж одного Автора,
Посмотри в зеркало:
Автор одного персонажа действительно ты, -
Ты, ненавидящий зеркала,
потому, что по утрам
тебе из них криво улыбается Борхес,
Ты:
Фамилия - человек гранфаллона,
Имя - не установлено,
Отчество - подразумевается,
Отче наш...
Ты придумал игру,
правила которой бескомпромиссней законов кармы,
Теперь - иди,
по тяжелой воде,
спотыкаясь о маслянистые волны,
Сверху падает щелочь
/соль? кислота?
клетки триффидов/
Сверху падает дождь.
Здесь не забудь сделать поправку
на поле жесткого излучения
наблюдающих за наблюдателем глаз,
В котором даже квадратная крышка табуретки
по жесткости может смело поспорить
с любым треугольником.
И это в порядке вещей,
Но если ты не пьян, и не под кайфом,
А стены дышат,
и ели дышат,
и внутри у тебя плесень и растут грибы,
А ты не пьян, ведь ты не пьян, че?
Тогда ты можешь есть известь и землю,
но не станешь ближе к земле,
И когда ты попросишь пить,
Тебе протянут ладони полные ртути,
И полковник сочувственно улыбнется тебе.
Ты придумал мир,
В котором все объективно,
И, следовательно,
может существовать без тебя,
вне тебя,
вопреки тебе,
/но Янка и Яра Явельберг,
убедившись в невозможности бежать,
покончили с собой в Пинтаде,
штат Байя
в 450 километрах от Сальвадора/.
Не оглядывайся сейчас,
когда ты уже так далеко ушел
по дороге необратимых изменений,
Не пытайся прощаться,
тебя все равно никогда не простят,
Потому, что ты живешь не так, как мы,
Ты живешь непра...
Спи, кошка, давай покачаю -
Баю-бай,
Пальцы сплетены,
Вот мы и дождались времени льда-девять...
Беатриче, во Флоренции дождь,
В узких улицах серо и пусто,
Дождь,
И все перепуталось -
Бездомный поэт засыпает с блаженной улыбкой,
Благородная донна, как девочка плачет
Безутешно и горько,
Беатриче, опомнись,
Благородной донне не пристали такие слезы,
Добродетельной донне неведомы страсти,
На старинных портретах лица спокойны,
Но - во Флоренции дождь,
Все позволено, все прощено...
Беатриче, утешься -
Мы оставим юность Пречистой деве,
Мы оставим любовь соловьям и розам,
Мы оставим слезы жалким поэтам,
И не будем слушать их нежных песен,
Но,
Беатриче, во Флоренции дождь...
Я мимо пройду
этой истины из марципана,
и догонит меня
ослепленная знанием ночь,
попадемся в ловушку,
что странно, - совсем без приманки,
и разделим надежду,
как братья судьбу, - пополам...
А когда соберусь слабым духом -
на приступ сознанья,
впечатлительный город
проводит к окраинам - весь
почему-то окрашен -
нельзя ни к чему прислониться:
посидеть "на дорожку"
возможности нет никакой.
Виктория Осташ
20 сент.93
Почему-то холодные ветры
Выбирают приютом наши квартиры,
Что нам остается?
Как всегда, - согласиться.
Неустроенность быта
Должна быть оправдана чем-то,
Неустроенность жизни
Чем оправдаешь?
Пребывающим в мире найдется к чему прислониться,
Но завидуем павшим и падшим,
Так надолго утратившим выбор.
Снова не вписываюсь в поворот
Неповоротливой мысли,
Дороги провисли
На всем расстоянии до Москвы.
Не сносить головы,
Не снести обгоревшие листья,
Дороги раскисли
По всем направлениям от Москвы.
Надоело писать,
Надоело вытаскивать мысли
Из колодца усталого мозга
May day!
Выпадаю из жизни.
Говорят - ничего,
Говорят с этим можно бороться.
Пальцы болят,
Ничего никому не докажешь,
Здесь устойчивый климат -
Константа потерь.
У пони длинная челка
Из черного шелка. Песенка из мультфильма
Уйти потихоньку из этих знакомых комнат,
На цыпочках, в толстых носках из домашней шерсти,
Так незаметно уйти, что до самой смерти
Здесь обо мне не вспомнят.
Мне останутся в жизни только любовь и слезы,
Бессонные ночи, круги под глазами, невинная челка,
В длинном измятом халате из черного шелка
Я буду глотать на балконе морозный воздух.
Так непривычно - я стану пуста и свободна,
Где-то внизу далеко просыпается город,
Уходить навсегда, туда, где светло и холодно,
Вот, пожалуй, и все, на что я способна.