ХРУСТАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Если долго идти вдоль речки, то сначала она будет укрыта под землей. А потом, после очередных врат - одноподьездных домов-близнецов, стоящих друг напротив друга - выйдет на поверхность. И даже в самые морозные дни, которых с каждым годом все меньше, речка эта, зажатая в бетонные берега, не замерзает. Может, потому, что это не речка, а щупальце хрустального осьминога. Я придумал еще в детстве, что этот осьминог должен находиться где-то там, далеко, за домами-близнецами. Сам он прозрачный и твердый, иначе бы он расплылся по поверхности, а вот щупальца мягкие. Такая вот сказка.
Давным-давно, когда канал был еще неглубокий и морозы стояли такие, что он замерзал, мы ходили по льду в один из самых коротких туннелей, над которым была дорога в школу. Это было не так страшно - лед был очень толстый, а туннель короткий. Изо льда торчали обломки цивилизации, выброшенные недобросовестными жителями окрестных домов. Позже такой антураж я увидел в дешевых фильмах-апокалипсисах. Когда река, как ей и положено, засорилась, на ней появились островки с ивами, осокой и стрекозами, а дно затянуло водорослями, уровень воды в сузившемся русле поднялся. И не замерзает она, как я уже говорил.
Дурачок Сашка иногда садился на бетонный берег и "рыбачил". Запускал в воду палку с леской, на которой даже крючка не было, и время от времени доставал ее, проверяя. Он опускал уши огромной шапки из неизвестного науке зверя и что-то бормотал. Руки у него в любую погоду были без перчаток - мать не давала, потому что терял - оттого красные, как вареные раки. Какая-то сволочь научила его к сорока годам курить, и теперь он стрелял сигареты у всех без разбора пола и возраста, потому что у самого денег на них не было.
- А там стекла полно, - сказал он мне, показывая в сторону туннеля, когда затянулся моей "Морли".
Я дипломатично кивнул.
- Толстого и разноцветного внутри, - продолжал он, - только это не лед, я знаю, лед - вот он, а там стекло.
Керлинг придумали те, кто гонял ледяные окатыши клюшкой. В детстве это было нашим любимым развлечением в туннелях. За нас не боялись - речка промерзала практически до дна, и пробить этот лед было не под силу даже экскаватору.
Я посмотрел на Сашкины ноги - на них были какие-то латаные бурки не по погоде. Юродивые простудой не болеют, и это лучшее доказательство того, что все болезни сидят в голове
- И как ты туда попал?
- По льду, конечно! - Сашка подмигивал и улыбался.
Вдоль стенки туннеля действительно шла полоска замерзшей воды, но пройти по ней взрослому человеку было нереально. Сашка заметил, куда я гляжу, и расценил это как недоверие - совершенно справедливо, кстати. Улыбнулся.
- Хочешь я тебе кусок принесу?
- Кусок чего?
- Стекла, говорю же, его там горы, но только далеко надо идти. Прямо сейчас принесу.
- Да ну тебя, - сказал я ему, как нормальному, - потом твоя матушка меня со свету сживет, если ты ноги себе промочишь. Летом принесешь.
- Летом его мальчишки растащат. Я же не дурак, знаю.
- Мальчишки сейчас по тоннелям не лазят, - сказал я вполголоса, - они по монитору орков гоняют.
- Я пошел, - сказал он и стал осторожно спускаться к краю.
Речка эта в бетонных берегах шла из полей и в городе ныряла в такие туннели не раз. Над ней даже умудрились пару домов построить. В верховьях она протекала через территорию больничного городка, поэтому в туннель, который вел туда, мы в детстве заходить опасались. Сашка-дурачок был уже тогда много нас старше и спокойно ходил, куда ему вздумается. А мы боялись. Хотя туннели манили нас прямо по Фрейду. Потом, когда все желания затмило поисками любви, платонической и не очень, нам уже не интересно было путешествовать на край света или в туннель, а Сашка стойко держал вахту. Еще пару лет назад рядом с ним на берегу всегда сидела пара мальчишек, но в последнее время он был в полном одиночестве. Компьютерные игры - добровольная белая горячка, и даже я, взрослый человек, прохожу курс лечения, гуляя по набережной,. А ты тут лезешь ко мне со своими квестами, ворчит у меня в голове внутренний Ворчун, когда я вижу возвращающегося Сашку.
Он подал мне кусок льда с какими-то вмороженными в него цветными рыбками.
- Это не стекло. Это лед. Наверное, кто-то заморозил аквариум и разбил его.
- Это стекло - смотри.
Он с размаху швырнул кусок льда о бетон, и от куска откололось несколько осколков. Один из них попал мне в бровь и, кажется, пошла кровь. Я поднял осколок - это был лед. Но на протянутой руке довольного Сашки лежал кусок хрусталя. Я аккуратно взял кусочек и ясно увидел, что это лед - так же ясно, как и то, что минуту назад на красной от мороза ладони Сашки он был хрусталем.
"Конечно, это невозможно, чего ты молчишь, брось, иди своей дорогой".
- И много там этого? - спросил я для того, чтобы что-то сказать.
- Да много, только ты не кому не говори. Потому что нельзя.
Дождавшись вечера, я взял фонарик, надел найденные чудом на антресолях резиновые сапоги с шерстяными носками, черный пуховик - и направился к тоннелю. Сашка жил в соседнем подъезде, на первом этаже и я нарочно прошел мимо окон его квартиры, чтобы убедиться, что он дома. Сашка сидел на кухне за пустым кухонным столом и смотрел в стену, кивая головой. Наверное, его внутренний Ворчун поет ему песни, вместо плеера. Дойдя до канала, я осторожно спустился по бетонной плите к воде. Из туннеля бежала темная вода, совсем как в готическом сюжете. Лед был только вдоль стен, там, где мелко. Дальше было неглубоко - вряд ли вода попала бы мне в сапоги, если идти по отмели, но мерзнуть не хотелось, и я пошел по узкому льду, освещая себе дорогу фонариком.
Пройдя несколько метров, я увидел блестящую кучу ледяных обломков. Внутри каждого небольшого бесформенного кусочка находился какой-то предмет - значок, бусина или аквариумная рыбка. Все это было вморожено в лед нечеловеческим холодом.
Сокровища дурачка. Интересно, что он будет делать со всеми этим, когда лед растает. Я порылся в куче и хотел было идти назад, но впереди маячил свет выхода с противоположной стороны, и я решил воспользоваться случаем и пройти туннель насквозь, как мечтал в детстве.
Туннель был на редкость однообразный, и когда я вышел из него, даже не сразу понял, что вышел туда, откуда пришел, хотя этого никак не могло быть. Я стал вспоминать - не было ли поворотов, но это было невозможно, скорее, это я сам струсил и пошел назад, а сознание мое скрыло от меня этот досадный проступок. Даже внутренний Ворчун молчал. Я пошел назад, немного волнуясь. Так и есть - только на этот раз я заметил, что льда на входе было больше.
И снова я повернул в противоположную сторону, стараясь точно контролировать каждый сантиметр пути и шепча что-то успокаивающее. Когда я дошел до выхода и увидел родную пятиэтажку над обрывом, я даже, кажется, оступился и набрал воды в сапог.
- Нельзя так, - тихо сказал Сашка, спускаясь по бетонной плите, - Можно простудиться. Я сам много раз пытался пройти туда, но всегда возвращаюсь - или справа, или слева.
И лицо его было такое хитрое в этот момент. Я глядел на его резиновые сапоги, черный пуховик, фонарик в одной руке и кусок льда в другой.
Конечно, нельзя. Я посмотрел на свою правую руку и увидел, что сжимаю кусок льда. Тогда я со всей силы ударил Сашку в висок - тяжелым хрусталем. Он покачнулся и рухнул в реку. Я огляделся - полезная привычка, когда выходишь погулять в воскресенье вечером - вошел в ледяную воду и потащил тело за ноги в туннель, к куче льда.
Конечно, это был не лед, а самый настоящий хрусталь. Он лежал, как гора брильянтов, и в каждый кусок были впаяны разноцветные рыбки, бусинки и камушки, как в набалдашники из оргстекла на коробках переключения передач - те, что с крабами и ракушками, те, что были популярны тридцать лет назад, когда Сашка был ребенком.
От напряжения у меня открылась ранка на брови, куда днем из-за этого дебила попал кусочек хрусталя. Я посидел немного над Сашкиным телом, пока кровь не остановилась, а потом пошел к нему домой и, входя, сказал:
- Мама, а что у нас на ужин?
© Александр Чеков, 2010-2025.
© Сетевая Словесность, 2010-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Светлана Богданова. Попробуй не засмеяться [Я знаю, что сейчас мое путешествие прервется, и мне надо все запомнить и все записать. Поезд старательно подыгрывает мне, выводя под занавес на свою сцену...] Мила Борн. Другая Агата, или искусство стать невидимым [Загадочная история исчезновения Агаты Кристи. Что произошло и, главное, почему? Это стало не просто газетной сенсацией, но и глубоким психологическим...] Акоп Арутюн. Стихотворения [Я останусь с сухими глазами, – / свежим, / как возлюбленный солнца...] С. К. К. (Сергей Кудрин). Танцпол для парапсихологов [Прочесать лебедем / Вышний Стонхедж. / / Попросить Мерлина / Оживить булыжники.] Елена Бородина. Белый шум [Всё тот же хрупкий лист неповторим / в своём полете ветреном, бесстрашном / из неба в бесконечность – Бог бы с ним. / Вот – новый день, / а что...] Аркадий Паранский. У Печоры у реки... [Это было чудо какое-то – поле белых астр. Но самое поразительное: среди белого, напоминающего пушистое покрывало, пространства алели ярко-красные, почти...] Вахтанг Чантурия. Восемь бит [Восьмая часть меня живет в мире восьмибитной игры о праздно шатающемся по пыльным улицам большого города пьянице...] Юлия Великанова. Что же значило это странное "memory postum" (О поэтическом сборнике Милы Борн) [Перед нами поэтические тексты прозаика и драматурга. Это чувствуется в каждой строке. Непрерывное повествование, нарратив, впрочем, чрезвычайно поэтичный...] Борис Кутенков: "Поэты останутся в истории не по эстетическим соображениям" [Телеграм-беседа с поэтом и критиком Борисом Кутенковым в рамках проекта Андрея Войнова Voinovpoetry: "20 вопросов Борису Кутенкову".] Лора Катаева. Ласточки наших слов [Всё – молчание, тайна, но истины не видать. / Нам бы выстоять, искренний мой, залетай сюда, / Это небо глотай до упаду – и ешь, и пей, / Просто...] Лана Юрина. На грани [Пока не время – пой, летай, кружись, / хватай в охапку солнечные блики! / Ещё чуть-чуть – и я тебя окликну, / и обниму, и расскажу про жизнь...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
