СВЕТ С ЧЕТЫРЁХ СТОРОН
* * *
Я буду на тебя смотреть, пока
Не превращусь в дрянного старика,
В полубифштекс с полусырою кровью,
Лишённый благородства и игры,
Преследуемый манией здоровья,
Вцепляясь в жизнь, как в руку медсестры.
Я буду на тебя смотреть, пока
В сочельник носишь яркие шелка,
И нас зовёт в веселом беспорядке
Салатов зелень, и средь зимней мглы
Ты шьёшь подсолнухи - и c острия иглы
Слетают ангелы - и расправляют складки.
Я буду на тебя смотреть, пока
Моя рука у твоего соска
Вбирает дрожь от выгнутой спины,
И телевизор брошен, и с экрана
Снег сыплет в комнату, и, проникая в сны,
Крадутся демоны - и растравляют раны.
Я буду на тебя смотреть, пока
Я не дострою замок из песка,
Пока тетради теплится зола
И пепел слов разбрасывает ветер,
Пока ещё мечта не умерла
Покинуть этот город на рассвете.
2005
_^_
* * *
Если снишься мне, значит, жив хоть один из нас,
Я надеюсь, что ты, но не жди письма и привета:
Я и божьи книги забыл - а что уж твою,
Хоть касался её не раз,
Но всё, что осталось - короткие вспышки света:
" Там вишня цвела - впереди было долгое лето ..."
Да, и хроники лгут, и врачи - я увидел тебя вчера
На пристани, в бухте тресковой, где ветер и водограй,
Где снасти чинят с утра
Ещё не старые вдовы,
И одинокие лодки трутся у чёрных свай.
Рождается звук над водой, возникают слова,
Летучие рыбы кричат - ненадолго взлетая,
Медуза - наказана морем - на солнце растает,
Уходит прилив, остаётся морская трава...
Но вечер прозрачен, и плыть по созвездьям видней,
И время на улочки выйти - за мясом и пивом,
Смешаться с толпою на пристани - рядом с красивой
Танцующей женщиной - среди субботних огней.
И что из того, что всегда за твоею спиной
Камни на берегу, лежащие в тайном порядке -
Оcколок мозаики в пене, рассыпанная скрижаль...
Здесь так хорошо - на ступенях
Под дождиком моросящим,
C морем, со старой вишней, c косточкою горчащей,
Последней - из целой горсти, которую выплюнуть жаль.
2002
_^_
ИЗ УМОЛЧАНИЯ
Стоит у церковки Донской
Народ, ему не лень
Замаливаться день-деньской,
Бить ноги целый день.
Ему не жаль минувших лет:
Ведь чудо - где-то тут.
С фургона разгружают хлеб,
И нищие жуют.
И Вербное прошло, и Спас...
Который нынче час?
Мы свечечки у алтаря
Зажгли, благодаря,
И в сумерках несём домой:
В бидонах, под полой.
И церковка одна на всех -
Святое серебро.
И общий горб, и общий грех,
И ветер из метро.
В бидончике моём светло,
Ни вьюги, ни снежка,
И ловит тихое тепло
Согретая рука.
Как близко всё - окно и хлев,
И угол у окна.
Картошка. Рыбы. На столе
Простые письмена.
И в сундуке, на самом дне,
Где дням потерян счёт,
Лежит свеча - на чёрный день,
И кое-что ещё.
11/1980
_^_
* * *
Душою познать бесполезность дороги...
За полки цепляясь, под взглядами вслед,
Плечом задевая торчащие ноги
Шагнуть через сотню вагонов - в буфет.
И думать, что, может быть, всё это снится:
Заброшенный зал, стук колёс в тишине,
Буфетчица в маске из старого гипса
И третий, сидящий спиною ко мне,
Всё видно нерезко, как в детский бинокль:
Витрина, нетронутый кем-то обед,
Гвоздики бумажные, скатерть в потёках,
Бутылок пустых неуклюжий балет.
Я делаю вид, что в газету уткнулся,
В безвкусную пищу, к которой привык:
Я знаю откуда-то эту сутулость,
В три складки затылок, наклон головы,
Рассыпанной перхоти липкую пудру,
Волос бахрому в пятерне сквозняка,
Одежду истлевшую. Весом в два пуда
С налипшею глиною два башмака.
И я себя чувствую гостем незваным,
И ем, торопясь, и смотрю на часы,
Буфетчица строит в шеренги стаканы,
Бросает на счётах, качает весы.
А поезд, как узник, грохочет цепями,
Молотит пространство, шугает зверьё...
Отец! Как проклятье, стоят между нами
Убогая жизнь и безумье моё.
Я тоже в шеренге, мне тоже охота,
Я верю, мне тоже награду вручат...
Невнятное, неповторимое что-то
Два скорых, схлестнувшись, огнями кричат.
Уснул проводник, не зови - бесполезно,
Проносятся кладбища, стрелки, леса...
За окнами полночь. Скорей бы, проездом,
Мелькнул полустанок, где я родился.
1971
_^_
* * *
Собираться в Париж
Или к Мысу Доброй Надежды,
Но оказаться у морга
Встречая, пока не себя,
В жаркий полдень у вечно открытых ворот,
Где служащие, на диво,
Вежливы, но торопливы, поскольку
Решают проблему не свежего мяса - и только.
Ты и впрямь огорчён?
Огорчён?
Что занятного может сказать
Твой фарфором заставленный рот
На серебряных пломбах?
Говорят, что на кладбище - сплошь катакомбы:
Ходит в гости подземный народ.
Это - лето у жадно открытых ворот.
Это вдова с глазами безумной Греты.
И горячие чёрные крылья
Ангелов - автомобилей,
Башмак твой, тронутый пылью,
Столбик пепла, не падающий с сигареты.
1995
_^_
БАЛЛАДА
Копытами площадь оглушена,
Мечей и копий не счесть.
Но трижды счастлива та страна,
В которой рыцари есть.
Наладили сёдла - и в стремена:
Зовёт их святая месть
Из Авиньона, из Кюстрина,
Из всех христианских мест.
Вскинет епископ сухую ладонь,
Поплывёт колокольный дым,
Старикам не впервой разжигать огонь,
А каштаны таскать - молодым.
Белокурые рыцари, цвет земли,
Жёлт и чёрен Восток,
Коварен афганец, упрям семит,
Твёрд дамасский клинок.
Но лица их горним светом полны,
Как будто весна окрест,
Прочны их доспехи, кони сильны,
Золотом вышит крест.
Перекрестились, скрылись в пыли -
Храни, богородица, их.
За гробом господним они ушли
Не думая о своих.
...О, когда бы у господа был господь,
Разве стал бы он созерцать,
Как невеста ждёт, как из года в год
Белеет в золоте прядь?
О, когда бы у господа был господь,
Разве дал бы он сгинуть им?
Старикам только дай горшки расколоть,
А умирать - молодым.
И когда бы у господа был господь,
Не исчезла бы без следа
Эта древняя кровь, эта пылкая плоть,
Как в пустынном песке вода!
1983
_^_
ИЗДАЛЕКА
Это было, когда мы целовались на берегу.
Бабочка упала на воду и не могла взлететь.
Она билась, вспыхивала, живая ещё,
И по бликам тяжёлым, тугим
От неё разбегались круги
Зовом о помощи.
Жёлтые листья срывались вниз,
Бабочку окружали.
И она успокоилась,
Стала сама похожей на лист,
И ничего уже было не жаль ей.
И они поплыли вниз по реке,
Караван, исчезающий вдалеке.
Был ветер, полы плащей взлетали.
Мы целовались.
А потом мы ушли и забыли её,
А потом и её, и друг друга забыли.
Бабочка. Ветер. Крылья.
1971
_^_
НОКТЮРН
Мы встретились в одном купе,
Она представилась певицей...
В буфете с жареною птицей,
В меню означенной "Ж/П",
За пятой рюмкой - изнутри,
Уже влюбленным кавалером,
Я ей сочувствовал без меры,
Клеймя продажное жюри...
Так две cудьбы, два интеллекта
Схлестнулись - плоти не во вред,
Хоть ей был нужен лорд-протектор,
А мне, под водку, логопед -
Чтоб описать, как вышла дива
На полустанке - в полусвет...
Текла душа, хотелось пива,
И я шумел на весь буфет:
Кто вырвал из меню страницы -
В руках - обложка, где же суть?!
И плыл закат - крылом жар-птицы:
Ни съесть, ни сдёрнуть, ни вернуть
2003
_^_
РАБ
Раб, перед домом спящий,
Радости числит скупо:
Раб подметает, моет,
Чавкает, если ест.
Безумец - воды боится,
Глупец - толчёт её в ступе...
А я нe отсюда, господи,
Я нe из этих мест.
Дай разобрать буквы
У входа на жарких плитах,
За что ты солнце такое
Льёшь на меня окpecт?!
Твердил я слово глухое,
А получилась - молитва,
Я просто сдирал струпья,
А вышло, что клал крест.
_^_
* * *
Разбились о скалы калечась и жизни губя,
Еще я живой, но за морем - последнее слово,
Как был я беспечен, как мог я покинуть тебя,
Не испросив у богов разрешенья увидеться снова.
И выбросят волны на остров, давая спасти
Меня - потерявшего память и к дому дорогу,
О, если бы вспомнить, кто был я в начале пути:
Ведь люди не скажут - не знают, не верят, не могут.
Собрать бы себя по осколкам, кормиться, народ веселить,
Из раковин звук извлекая, юродивым слыть и поэтом,
И тайно, как ткач-паучок, всё богатство заверчивать в нить,
И верить, что где-то я - есть, где-то жив я - на грани рассвета.
Чтоб кончив работу, очнуться от долгого сна
На миг - и увидеть тот берег, и ту, что ждала неизменно,
И звать, узнавая, - Сестрою, Хароном, Вселенной,
И плакать, себя отыскав, - и другие забыв имена.
2002
_^_
ОТЕЦ
Капитан в орденах, нараспашку,
Сирота тридцати двух лет,
Рыжие брови, фуражка,
Счастливый трамвайный билет:
И дальних его, и близких
Немцы сожгли, а он
Как раз в эти дни под Истрой,
Брал на себя батальон.
В Берлине ли, в Будапеште,
С казарменной медсестрой,
От портера захмелевший,
В дом заскочив пустой,
В полуразрушенной детской,
На вылинявшем ковре,
Таком, как у них в Одессе,
Сгоревшем на том костре,
Празднует с ней Победу.
Желает её одну...
Но мучится семя, медлит,
Загнано в глубину.
И, поднимая знамёна,
Ещё не очень стара,
Его - ребенка - мадонна,
В руки берёт сестра.
Вот оно, ближе, ближе...
Будет...забил фонтан!
"Мы их разбили, рыжий,
Так их мать, капитан! "
Пули её задели -
В родинках вся спина...
Господи, неужели
Кончилась та война!
1995
_^_
* * *
Пятиэтажного дома скелет:
Кладбище снега, задворки Таганки,
В клочьях обоев, желтухе газет
В белую полночь выходит на свет
Полуслепой сиротою казанской,
Внутрь обвалившись, но не наизнанку,
Собственной жизни хранящий секрет.
Кто б здесь не жил - хоть на сколько устроясь,
Всех отыскала судьба ли, картечь,
Эту, событьями полную, повесть
Долго читать - и урок не извлечь.
Проще пройти проходными дворами
К сцене, где мусор нарос до плато,
Где при попытке - разбившись о рамы,
Не убежало из будничной драмы,
Сникнув на стёклах, худое пальто,
Там, где брюзжит сквозь щербатые дёсна
В спальнях, расшатанных старой цингой,
Желчный декабрь - управдом и апостроф,
Делящий будни на "до" и на "после",
Им подменивший скоромное - постным,
Злобный февраль приведя за собой,
Снегом врасплох захвативший столицу.
Брошенный дом - как во льдах пароход:
Спит и не спит, и поверить боится,
Что не пробьётся никто, не найдёт,
Речка трещит, не вмещаясь в границы,
Силясь протиснуться за поворот.
Но, как буксир, прорывающий мель,
Бьют по брусчатке ножи на цепях:
Чёрный бульдозер таранит метель,
Кто там, в кабине - неясно впотьмах,
Чей возле окон протоптанный след,
Кто это трогает дверь и засов?
Вор ли ночной, cоглядатай-сосед,
Призрак оживший - из прежних жильцов?
Вот они - здесь, на рассохшихся стульях,
В лете застывшие, как в парнике:
Хрупкая девочка - птичка в июле,
С ветки на ветку - всегда налегке,
Словно бы к свету - цветок повернули
Или же ключик в волшебном замке...
Что ей - закутанный в строчки Катулла,
Старый поэт со стаканом в руке,
Что вдохновенья и водки весёлость,
Птичьего почерка острый разлёт,
Небо пробивший - и сорванный голос,
Лестницей чёрной упавший в пролёт?
Падает снег, наклоняя ресницы,
Девочка видит во сне короля,
Дворник проходит, грозя рукавицей...
Может быть, чудо, и вправду, случится
В эту последнюю ночь февраля,
Может быть, утром мадонна из грота
Выйдет из этих руин - налегке,
Словно душа, отделяясь от плоти
Старого дома - в прощальном полёте,
С ветки на ветку - уже вдалеке
Юность - легко расстегнувшая пояс,
Но не сумевшая принца увлечь:
Эту, событьями бедную, повесть
Скучно читать - и урок не извлечь.
Больше не спать в простынях непорочных.
Странно быть взрослой - и грустно вдвойне,
Стен и свою ощутивши непрочность,
С ней, и с тобой, и любым - наравне
Слушать, как время в часах водосточных
Ржавым песком осыпается - вне.
Быть молодой, а потом моложавой
Слыть, и к любимому в ночь уезжая,
Вызвать такси - и на лестницах ждать,
В зеркале тронув колье или прядь.
2003
_^_
* * *
И всё еще идет игра,
И тёплый дождь, как из ведра,
И красных яблок кожура
Сквозь зелень сада.
Чего мы ждём, пора бежать:
Уже проснулись сторожа,
Уже проснулись сторожа -
И где-то рядом.
Бежим по бешеной воде,
Воронками вскипаетдень.
0на то пропадёт в дожде,
То вновь найдётся,
Смеётся; скачут невпопад
Шары под майкой, дразнят взгляд,
И тянется, и тянет сад,
И юбка бьётся.
А дождь не дождь уже - гроза,
И пляшет чёрная коса,
Меня, как цепь шального пса,
Навек отметив.
И кажется, что, вся в слезах,
Одна - на весь огромный сад
В худых лопатках та коса,
Одна на свете.
Я капли за её спиной
Ловлю протянутой рукой,
И под стремительной водой
Рука качнётся.
А там, где ржавчина оград,
Где, как свеча, мерцает сад,
Две яблони, склонясь, глядят
Во тьму колодца.
1977
_^_
* * *
Там, где были зимой дрова,
К весне заселили угол
Два белобрысых, серых два,
И чёрный, как уголь -
Пять весёлых крольчат в закутке,
Где труха и стружки.
А он им траву таскал в мешке
От самой опушки.
Не трава была - шёлк и мех,
И под косою пела:
"Два серых, как сумерки, чёрный, как грех,
Двое - белых..."
Всё томилась, чего-то ждала,
И текла, и косу обнимала...
До краёв набивал он мешок, до горла -
Боялся, что мало.
Смотрел, как ноздрями щупали воздух,
И рвали зубами, и брызгал сок.
Пахли травою стены и гвозди,
Торчала трава между пальцами ног.
А когда он их, круглых, давил руками,
Они и в руках - всё грызли траву.
И лежал на покосе чёрный камень,
Истекающий в синеву...
1981
_^_
СПЛИН
Из дому не выбраться:
Дождик, дождь повсюду.
Надо встать, надо выбриться.
Вымыть посуду.
Или мухою сонной
К стеклу прилепиться,
Видеть воздух, в котором
Растворяются птицы,
Колокольцы на крыльях,
Взмахи веток зелёных...
Где в корявых ботинках
Скачет в луже ребёнок,
Как игла на пластинке.
В этом небе слоёном
Всё - на ниточках синих,
Всё - в звонках телефонных.
Кто-то вечный тоскует
За бездумным и хрупким:
Кликнет душу людскую -
И вздыхает у трубки.
Может, смять эту мякоть,
Отыскать свои брюки
И шагнуть в эту слякоть,
В этот дождь близорукий?
Быть беспечным, как прежде,
Встретить полдень в кровати,
Перебрать всю одежду -
И остаться в халате?
_^_
* * *
Чтобы жизнь не стала скушной
От любви и от сохи,
Александр Сергеич Пушкин
Выдумал писать стихи.
И когда в житейских бедах
Я зашёл за край земли,
Я и сам тогда не ведал,
Что они меня спасли.
На угрюмых переездах,
Где шлагбаумы - стеной,
И в столице разлюбезной,
И в провинции квасной,
На заморской ли соломе -
Телогрейкой в шесть слоёв
Грел меня вдали от дома
Дом, построенный из слов.
Так в сибирские морозы
Дышит рыба в глубине;
Не матрёшки, не берёзы -
Эта речь живёт во мне.
Снова музыку заводит:
Ни очнуться - ни уснуть,
Как слепца, по кромке водит,
Как кутёнку, тычет грудь.
Будто женщина живая,
Приголубит пришлеца,
И не ждёт, не упрекает -
Просто вслед глядит с крыльца.
_^_
* * *
Я вырос на Днепре. Тогда
В нём летом не цвела вода
Густым зеленоватым цветом.
А, может быть, цвела всегда
И в детстве я не видел это?..
_^_
СИНТАКСИС
Вот Вам упражнение
На воображение,
К знакам препинания
Способ приближения:
0, как замечательны,
0, как восхитительны
Знаки восклицательные,
Знаки вопросительные!
Тонкие сосульки
Между "да" и "нет",
Чистые свистульки,
Оттепель и свет!
Вот ведут кавычки
Фразу под уздцы,
Чёрные реснички,
Сёстры-близнецы.
Словно за сентябрьские
Шлейфы золотые,
За строку цепляются
Листья-запятые.
И без вдохновения
Строятся в каре
В сводках-сообщениях
Точки и тире.
Знаки препинания,
Знаки расставания,
Знаки приближения,
Знаки понимания.
Ритма скрепы строгие,
Коромысла смысла,
Языка картографы
И геодезисты.
Все мои радения,
Все мои старания
К Вам полны почтения,
Знаки препинания.
Карандаш отточеный
Дорисует чьё-то:
Птицу у обочины
И следы без счета.
На листе - пророчества,
На душе - забота:
Это многоточие
Там, за поворотом...
_^_
РОНДО
Был дож гуляка и повеса,
А паж - предпочитал лото...
- Кто там? - спросила догаресса,
Хотя, как будто, знала кто.
И дож, к тому же, ставил пьесы,
И как-то паж сыграл не то.
- Что, что? - спросила догаресса,
Хотя, похоже, знала что.
И невзначай, по ходу пьесы
Паж приоткрыл один пустяк.
-Так, так, - сказала догаресса,
Хоть в пьесе было всё не так,
Хоть дож героем был и в пьесе,
А паж - лишь конюхом его,
- Ого, - сказала догаресса,
Хоть не сказала ничего.
И был спектакль, как сон чудесный,
И паж кобыле подал знак.
- Как, как? - спросила догаресса,
Хотя прекрасно знала как.
Дож объезжал свои поместья,
И паж всю ночь скакал верхом.
-О Том, - твердила догаресса,
Хоть наша пьеса не о том.
_^_
|
