Я прочерк между прошлым и былым,
И проступают лица через дым,
Которые и вспомнить-то не просто -
Оплывшие, как свечи на ветру...
Я к ним приду, я ради них умру,
И в этот ряд я встану не по росту.
Но как же коротка моя черта,
И не успел я, в общем, ни черта,
Немного же пайка нам дали в руки!
Хотя пока не оборвался звук
И нас еще не взяли на испуг
Смешные погребальные старухи.
И сладок воздух, и вода вкусна,
И я еще так много не узнал,
И столько не расслышал между строчек.
Простите, что не рвется эта нить,
Но буду я судьбу благодарить
За долгое пространство многоточий...
когда-то я читатель слов
бродил туда сюда
туман обрушился с холмов
съедая города
я в этот серый и густой
зарылся с головой
в мой первый том горящий дом
недужный нужный свой
а там кружился тарарам
не видно ни хрена
пластинка ныла по дворам
и к завтрему война
и батя мой спешил домой
еврейской мамы сын
а летний зной звенел струной
и тикали часы
потом потом вернулся он
один зачем-то жив
в тумане задыхался звон
и плыли этажи
осенний дождь клевал с руки
когда криклив и смел
всему на свете вопреки
родиться я сумел
я в это верить не готов
в мою игру ума
строитель снов читатель слов
вдыхающий туман
он кричит на мосту на причале на сходнях
и от этого крика вскипает вода
он пришел из беды он ворвался в сегодня
и отсюда уже никуда никогда
наши злые слова наши старые страхи
если празднует боль будто кто отпинал
фреди крюгер души он приходит на взмахе
топора и от ужаса мокнет спина
вы забудете имя помянут не к ночи
для чего в этом месте он всё поменял
и кричит и стоит будто он приколочен
на мосту на пути от меня до меня
Я в грехах как в шелках, и за это плачу,
Но не плачу, а жгу до огарка свечу.
Не тому ли я рад, что возврата мне нет,
Что собрался парад беспристрастных планет.
По седому лучу я от дома лечу,
Но не вылечу то, что терять не хочу.
Все страницы, все лица, и все миражи,
Это мера того, что заполнило жизнь,
Я запомнил навеки, забыв на года,
Как плыла и сияла твоя нагота.
И вот в этом огне снова станут легки
Наши тяжкие, сладкие наши грехи.
Лошадка цвета мышки,
И мышка цвета сумерек
Живут себе в домишке
И ждут людей, что умерли.
Давно уже, до знака,
Когда поперли сволочи...
Была еще собака,
Да надорвалась воючи.
Судьба такая вышла -
Там, где пути заросшие,
Живут лошадка с мышкой,
Пропавшие, хорошие...
Меня спасали кошки, птицы,
Собаки, лошади и лисы...
Мне разве снится, что синица
Меня искала по столице,
Когда, отчаяньем гонимый,
Я бился в каменные пасти -
Как бы случайно, как бы мимо,
Стараясь на глаза попасться,
Перечеркнула слабым телом
Всех вертикалей злую силу...
И эта тяжесть отлетела,
И эта горечь отпустила.
Её "зинь-зинь" мне стало знаком,
Что гибель проскочила мимо.
на серой изнанке мира
написано "маде ин чина",
и утекают сквозь дыры
следствия и причины.
и пропадают навеки -
вот они были и сплыли,
некие человеки,
тише дорожной пыли.
как будто бы кто в охапку
схватил, а душа живая...
ты не за каменной стеной,
моя родная.
тяну я этот серый зной,
зачем - не знаю.
ну, разве ради пары строк,
не нужных веку...
так пепел, серый порошок,
сдувает ветер.
скупа защита для своих,
и вымок порох.
мне крепко выдали под дых,
и осень впору.
я камни собираю впрок,
и не по силам
мой переполненный мешок -
всё то, что было.
2. СТАРИК
нет света кроме света,
нет боли кроме боли,
когда приносит ветром
играть чужие роли.
присмотришься: старик он,
закончился задира...
пришел когда-то с криком,
теперь уходит с миром.
3. СКАЗКА
Запечных дел мастер
Заботливый мой сверчок,
Откроет ли дверь настежь
Туда, где стоит свечой
Горячий дым банный,
И где на изломе лет
Ты вынырнешь из тумана
Ко мне на своей метле...
4. НУ, ВОТ...
ну, вот и снова дожил до весны.
давно я с миром в сговоре и споре.
мои лошадки смогут довезти
сквозь ад жары туда, где бредит море,
где я увидел вечность в глубине,
где карадаг не помнит обо мне.
5. ВЕНЕЦ
Кто окликнул меня на дороге пустой?
Кто взметнул этот птичий содом?
Как узнаю, что пустит меня на постой
Тихим садом окутанный дом?
Там глухие заборы давно снесены,
Там искал я когда-то себя,
Там ломают комедию вместо стены
Стройотряды крылатых ребят.
А над крышей - березы зеленый венец...
Где тот век, что давно разменял?
И не будут уже восхищенно звенеть
Голоса позабывших меня.
Как всегда, он смеется сейчас надо мной -
Тот, который себе на уме.
Но несу я по этой дороге домой
Только радость в последней суме.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
